Пробуждение крови

Глава IV

Туман начал редеть и к полудню полностью растаял, а вместе с ним поредел и лес. Теперь лишь одиночные деревья торчали из земли как обуглившиеся остовы домов среди огромных каменных глыб, но, в конце концов, и они остались позади. А впереди начал расти острый шпиль, словно пронзающий небо, и вот черной тенью поднялся сам замок. По мере того, как группа продвигалась к цели, становилось понятно, насколько он огромный.

— Лабиринт находится по левую сторону замка, — указал Герион. — Обычно охрана у него не стоит, так как мало кто осмелится в него сунуться по доброй воле. А если даже и пойдут, останутся в нем навсегда. Да и вход найти не так просто. Но в любом случае нужно быть осторожными!

Они все шли, но, казалось, не могли приблизиться. Словно замок с каждым шагом отдалялся на два, и все острее Айра чувствовала его губительную мощь. Она взглянула на Гериона, и по его побледневшему лицу поняла, как сложно ему было вернуться сюда, в место ночных кошмаров. Она осторожно взяла его за руку, сжала пальцы. Он лишь слабо улыбнулся и кивнул в ответ.

Среди камней, плотно обвитых еще не пробудившимся плющем, обнаружить вход в подземелье действительно являлось сложной задачей. Плотно сомкнутые лианы растения надежно скрывали его от чужих глаз, да и, похоже, пользовались лазом в последний раз довольно давно.

Герион прорезал сплетенные плети, с силой раздвинул их, расчищая себе путь. Он спустился вниз по покрытым мхом и опавшими листьями ступеням и уткнулся в закрытую железную дверь. Герион уперся плечем и надавил на нее, но дверь не поддалась.

— Помогите мне! — позвал он.

Нерис, Ник, Нирбе и Рувнет быстро спустились к нему.

— Она закрыта? — спросил Рувнет.

— Нет, ей просто давно не пользовались. Давайте вместе!

Заскрипели поржавевшие петли, отворяя вход в темному. Темнота дыхнула странной бушующей силой, не живой и не мертвой, но словно балансирующей на грани этого и потустороннего мира, и запахом прогорклого масла. Герион зажег в руке огонь и поднес к желобу в стене. Пламя лентой побежало вперед, освещая пространство — длинный узкий коридор, уходящий в никуда. Спустилась оставшаяся часть группы.

— Прежде, чем идти дальше, я хочу напомнить, что уже рассказывал о лабиринте. В нем не действует магия, никакая, ни черная, ни белая. Только сила, заключенная в вас самих. Лабиринт попытается забрать ее всеми способами, обманом, угрозами, уговорами, предложит все, чего хотите. Но забрать силу он может только в том случае, если вы сами ему позволите. Сложность заключается в том, что происходящее на то время, что вы будете там находиться, станет единственной реальностью. Это лабиринт вашего сознания, выйти из которого возможно только самому. Лабиринт вплетется в него, захочет подменить на свои желания. Не забывайте, кто вы и зачем здесь! До похода я просил каждого вспомнить все, что для него важно и дорого. Вспомните об этом там! Только истинные стремнения и желания, идущие изнутри, выведут из лабиринта, — он сделал паузу. — Я буду рядом и постараюсь сделать все от меня зависящее, но скорее всего вы меня не увидите и не услышыте. Это испытание, которое каждый должен пройти сам!

— Скажи, Герион, о чем ты думал в лабиринте? — спросил Стениф. — Что помогло тебе пройти испытание?

Герион на секунду замолчал, потом ответил:

— Как ни странно тогда я подумал о своей семье, оставшейся далеко отсюда. Именно она вывела меня.

Маги довольно долго шли по тоннелю, который никак не походил на лабиринт, но по телу все сильнее разливалось беспокойство. В узком пространстве они двигались плечом к плечу, и Айра, шедшая впреди рядом с Герионом, чувствовала его прикосновения, от которых хотя бы чуть-чуть становилось легче. А монотонная лента огня, тянувшаяся по неровной черной стене, уходила в даль, словно гипнотизируя, не давая оторвать вгляда. Они все шли и шли, а лабиринт не начинался. Айра повернулась к Гериону, чтобы спросить, но рядом никого не оказалось. Она была одна. В нос резко ударил едкий запах, от которого заслезились глаза, и послышался странный шум, будто от воды, но какой-то лениво-тягучий, а сзади пламя начало гаснуть.

Айра последовала за светом, приведшим ее в просторное помещение. Именно из него доносился тот странный шум. Подойдя ближе, она увидела реку, будто-бы наполненую густым черным маслом.

Что-то отделилось от маслянистой жидкости, ловко выбралось на берег и встало перед ней. Однородно черная глянцевая фигура, словно вырезанная из цельного монолита, и в то же время подвижная и гибкая, как лоза. Лишь глаза ярко горели как два уголька.

— Я знал, что ты придешь, древняя кровь! — не раскрывая рта, произнесло существо.

— Кто ты? — Айра смотрела на два пылающих уголька, и они, казалось, прожигают ее насквозь.

— Я истина этого мира, его желания и боль, чистая энергия и бесстрастный разум, хранящий великие тайны, которые станут тебе доступны, если… — он указал на черные воды. — Подойди и взгляни сюда! Это кровь земли! Она заполняет ее вены! Эта сеть пронизывает все, она все слышит и все знает! Она слышит тебя! Окуни руку, и ты улышишь и узнаешь все, что пожелаешь!

Айра приблизилась к самой кромке и наклонилась, и река словно заговорила тысячью голосов на тысячи языках, по воде, словно опавшие листья, поплыли образы и видения. Айра поднесла руку, и вода потянулась к ней.

— Я и так знаю больше, чем положено обычному человеку! — она отдернула руку. — Мне не нужны эти знания! Так для чего я нужна Вам? — она обернулась к изваянию. Оно стояло неподвижно.

— Ты задаешь в корне неверный вопрос!

— И какой же вопрос верный?

Изваяние изобразило что-то наподобие улыбки.

— Вопрос, зачем здесь ты! Не для того ли, чтобы принести жертву в обмен на желаемое?! Не потому ли, что видишь сны, которые мучают тебя и не дают спать по ночам? Ты думаешь, что выбрала меньшее из зол? Сделала все, чтобы предотвратить неизбежное? Так ли это? Не было ли третьего пути, который ты не хотела видеть, потому что платой стала бы твоя собственная жизнь? Но ты не пришла одна! Оправдываешься тем, что твоей силы не хватит? Но правда в том, что одной тебе страшно и в то же время страшно знать, кто из них!

Айра молчала, чувствуя, как обжигающие слезы текуп по щекам. Она знала, что все сказаное изваянием, правда, которой она так боялась. Она кипящей смолой растекалась по венам, заставляя ощущать физическую боль.

— Ты можешь обмануть других, но не себя! Потери неизбежны! Только сможешь ли ты жить с этим знанием? — извяние протянуло ей руку. — Но ты еще можешь заплатить вместо других! Иди со мной! Отдай силу, чтобы получить большее!

Айра не двигалась, что-то не давало ей сделать шаг, будто мысль из подсознания, которая никак не могла просочиться наружу. А в голове все время вертелось: «Я что-то забыла, должна что-то сделать, вспомнить…»

Голова налилась свинцом, а мысли казались обрывочными и неповоротливыми.

— Что станет с остальными, если я соглашусь? — наконец спросила Айра, она тянула время, чтобы собраться, сообразить, что предпринять дальше.

— Они останутся живы!

«Останутся живы? Где, в лабиринте, или ты позволишь им покинуть его? А что дальше? Хватит ли им сил закрыть этот чертов разлом или все окажется бесполезным? Я бы не раздумывая согласилась, если бы знала, что все они вернутся, но…»

Айра сделала шаг назад, слезы продолжали, обжигая, стекать по щекам.

— Ты и есть лабиринт! Ты ничего не можешь мне дать! Ты ничего не можешь изменить!

Она скользнула в полутьму, но изваяние лишь глухо рассмеялось ей в след.

— Тебе не найти выхода! Потому что его нет!

В остаточном свете догоравшего вдоль стены масла коридор петлял и поворачивал. Айра точно помнила, что вместе со всеми она шла все время прямо, но теперь пространство словно искривалялось и путалось. Звук «воды», а вместе с ним и резкий, забивающий ноздри запах стал заметно приглушеннее.

Она поворачивала наугад в разные стороны бессчетное количество раз, но постоянно возвращалась к исходной точке. И снова слышался шум темной реки, и в нос бил едкий удушливый запах.

Айра уткнулась лицом в шершавую поверхность стены, и к едкому запаху примешался запах старого сырого камня. Бесполезно бежать, лабиринт приведет обратно в исходную точку.

«Мне не найти отсюда выхода, но и силу свою я ему не отдам!»

Нерис уже понял, что призошло, и готовился ко встречи с неожиданностями, но только не с такими. Он ощутил за спиной движение, будто пробежал легкий ветерок, оставляя за собой еле-уловимый знакомый аромат. Он обернулся, но не увидел ничего, кроме голых серых стен, уныло глядящих ему в спину. Лишь тревога змеей начала постепенно подползать к горлу, готовая задушить в любую минуту. Лабиринт знал, как сделать больно.

Ветерок ласково пошевелил его волосы, мягкой ладонью дотронулся до плеч.

— Иди за мной! — совсем рядом прозвенел до боли родной голос, рассекая сердце пополам, и противиться ему Нерис не мог. Он следовал за ним все дальше и дальше, пока яркие солнечные лучи не ослепили его. Он отгородился от них рукой, и сквозь разжатые пальцы увидел казавшийся темным силуэт. Нерис подходил все ближе и ближе, и с каждым шагом все сильнее пульсировала кровь. Он знал, кто повернется, и не хотел, чтобы она поворачивалась.

Ветер развевал пепельные волосы, то вздымая их, то опуская на спину, играл с оборками платья, холодил кожу. Она обернулась — и Нерис утонул в бездонных глазах цвета пасмурного весеннего неба. Он опустился на колени, рассматривая ее. Она ничуть не изменилась.

— Я скучала!

Он обнял ее, живую, теплую. Ощутил на своих губах ее губы.

— Я тоже, Милар!

Не хотелось ее отпускать, хотелось держать вот так, вдыхать нежный аромат волос. Как давно он не трогал ее нежную кожу, не слышал голоса.

— Не оставляй меня, Нерис! Я здесь одна! Я так долго ждала тебя!

Она запустила пальцы в его волосы, провела ими по щетинистой щеке.

— Мы так мало были вместе, но теперь у нас есть вечность!

Он молчал, всматриваясь в ее лицо, изучал, запоминал каждую черточку.

— Почему ты молчишь, Нерис? Ты больше не любишь меня?

Нерис слабо улыбнулся.

— Я так много не успел сказать тебе, Милар, но уже не скажу, потому что ты не она! — произнес он, вынимая из груди наваждения окровавленный кинжал.

Пот струился по вискам. С клинка на землю капала алая кровь. Вот и все!

Тригон нервно сжимал в руках тетрадь, до боли впиваясь ногтями в твердую потертую обложку. Он скоро придет и снова начнет спрашивать «Почему, почему, почему?» Вопрос, который приходил к Тригону в ночных кошмарах. Вопрос, на который у него снова не будет ответа. Ведь нельзя выиграть в игру, у которой нет правил.

— Почему ты снова подвел меня? — послышалось в дверном проеме. Прямоугольник яркого света из коридора выделил высокую мужскую фигуру в длинном плаще. — Разве сложно было подготовиться к такому элементарному заданию? — пряымоугольник начал сжиматься, и дверь захлопнулась за темноволосым мужчиной с суровыми, даже грубыми чертами лица. — Тебе нравится тащиться в хвосте? Чего ты добиваешься своим поведением? Ты просто жалкая бездарность, не способная на большее!

У Тригона получалось быть одним из, но не лучшим. Отец злился, валил все на лень и невнимательнось сына. Тригон сначала действително старался изо всех сил порадовать отца, но радость никога не проскальзывала на его лице, даже когда Тригон занял первое место среди одноклассников в конкурсе на составоение заклинаний по трансформации предметов. Тогда отец всего лишь бросил:

— Сегодня ты своего добился, а завтра? Завтра опять как всегда? Первое место нужно не только получить, его нужно уметь удержать. А ты сможешь? Ты получил его не потому, что стал лучше, а потому, что те, кто лучше тебя в этот раз дали слабину. Это-то ты понимаешь?

Тригон пытался объяснить, но от объяснений становилось лишь хуже, отец распалялся и предъявлял все новые и новые обвинения.

Когда-то Тригон хотел, чтобы им гордились, и раньше с радостью делился своими успехами, но в ответ его душу лишь выкручивали наизнанку, заставляя обнажать болезненные точки, по которым затем без колебания били наотмаш. И тогда он понял, что никому нельзя доверять. Улыбайся и говори людям то, что они хотят от тебя слышать. И никому не открывай свою душу, иначе по ней без сожаления пройдутся сапогами.

И вот сейчас те же вопросы, но теперь он был готов.

— Скажи, почему у тебя снова не вышло? Что такого сложного было для тебя в задании переместить одну единственную мышь в соседнюю комнату? Разве невыполнимо?

В ответ Тригон улыбнулся своей обезоруживающе-извиняющейся улыбкой.

— Ты во всем прав! Прости меня! Я постараюсь исправиться!

— Так-то! — сказал отец, и в его голосе послышались некоторые нотки удовлетворения. — А теперь сиди и занимайся, пока ни научишься чему-нибудь полезному!

«Чтоб тебя духи, наконец, разодрали!» — пожелал ему в след Тригон. Пальцы с силой сжали обгрызанный карандаш, с хрустом сломав его пополам.

Он остался один в холодной безликой комнате.

— Никому нельзя доверять, никому, никому, никому… — голос словно шел из ниоткуда.

— Кто ты? — спросил, оглядываясь по сторонам, Тригон.

— Я — это ты! — снова раздалось вокруг.

— Нет, я не знаю, кто ты! — Тригону хотелось укрыться от этого голоса, но тот был везде.

— Она растопчет тебя своим каблучками, ее кольца волос обовьют тебя, словно змеи. Та же змея в женском обличии. Тебе никто не нужен! Никто, никто, никто… Убей ее в своем сердце, и тебе станет легче!

Тригон почувствовал, как ворот рубашки сдавливает ему шею. Он расстегнул верхние пуговицы и сделал глубокий вдох.

— Кто предал единожды, снова предаст! — звучало над головой. — Никому нельзя верить! Никому, слышишь? Ты уже пытался, и видишь, что из этого вышло? Хватит совершать одни и те же ошибки! Тебе никто не нужен!

Тригон тяжело дышал. Воздух с трудом входил в легкие, будто они в мгновение уменьшились до размера горошины. Его лихорадило.

— Убей свои воспоминания! К чему они тебе?! Зачет тебе боль?

Тригон обнаружил, что сидит на полу, а голос продолжает звучать над ним.

Он подумал: «Если вернусь, я скажу ей… И будь, что будет…»

Перед ним снова открылся узкий длинный коридор. Тригон последоваал вперед и вышел в просторную галерею, где его ждали остальные. Его немного пошатывало.

— Все уже на месте? Я последний? — спросил он.

— Нет, — ответил Герион, — не хватает Айры.

— Тогда подождем.

— Ее нет слишком долго. И это плохо. Больше ждать не имеет смысла.

— Ты что, предлагаешь ее здесь оставить? — не понял Тригон, и в нем начало подниматься возмущение.

Глаза Гериона потемнели, словно ядовитое зелье.

— Я разве сказал что-то подобное?! — он подошел к стене, прижался к ней всем телом и застыл без дивжения. Остальные уставились ему в спину и молчали. Даже Стениф не издал ни единого звука.

Рувнет не выдержал.

— Что ты делаешь? — спросил он. — Сейчас не время обниматься со стенами, надо что-то предпринять!

Герион резко повернул голову и со злостью прошипел:

— Неужели ты думаешь, что я стану заниматься подобной ерундой? Отойди и не мешай мне!

Он прислонил ладони к стене и закрыл глаза. Он звал ее, не произнося ни слова, звал как раньше в полузабытье, когда невольно искал выхода оттуда, откуда его нет. Когда все человеческое рассыпалось в прах, потому что близкие больше не считают тебя человеком. И лишь случайно встреченный незнакомый маг дал шанс на жизнь, потому что увидел в тебе больше, чем ты сейчас есть. Герион солгал Стенифу, в лабиринте он думал не о родных. Он вспомнил тот день в каменной пустыне.

Айра ощущала лбом холодный шершавый камень. Здесь кругом одни стены, больше идти некуда. Но назад к изваянию она не вернется, лучше останется навсегда плутать в проклятом лабиринте. И, словно вторя ее мыслям, эхом раздалось за спиной: «Тебе не найти здесь выхода! Не найти! Не найти!»

Она зажала уши руками и лишь сильнее прижалась к стене. Эхо вторилось, разносилось по коридорам и поворотам, пока не превратилось в неразличимую мешанину из все нарастающих звуков.

«Мне не найти выхода», — повторила про себя Айра. Шум оглушал, проникал во все клетки тела, заставляя вибрировать в разнобой.

И тут она, наконец, поняла.

— Мне не найти выхода, потому что он не здесь! — закричала она в ответ. Эхо разом смолкло, словно испугалось, что узнали его тайну. — Я не знаю, научусь ли с этим жить, но я разорву этот круг! Я должна дойти до конца вместе с ними!

Айра снова повернуласт к стене, и пальцы вошли в камень, словно в масло. Расступилась, разошлась стена, и Айру обхватили знакомые сильные руки.