Проект «Радуйся, Мария»

Глава 1

— Сколько будет два плюс два?

Что-то в этом вопросе меня раздражает. Я устал. Я снова проваливаюсь в сон.

Проходит несколько минут, затем я слышу его снова.

— Сколько будет два плюс два?

Мягкий, женский голос лишен эмоций, и произношение идентично предыдущему, когда она это сказала. Это компьютер. Меня беспокоит компьютер. Теперь я еще больше раздражен.

— Неверно, — говорит компьютер. — Сколько будет два плюс два?

Время для эксперимента. Я постараюсь поздороваться.

— Хлллч? — Я говорю.

— Неверно. Что такое два плюс два?

Что происходит? Я хочу это выяснить, но мне не с чем работать. Я ничего не вижу. Я не слышу ничего, кроме компьютера. Я даже ничего не чувствую. Нет, это неправда. Я что-то чувствую. Я ложусь. Я на чем-то мягком. Кровать.

Мне кажется, что мои глаза закрыты. Это не так уж плохо. Все, что мне нужно сделать, это открыть их. Я пытаюсь, но ничего не получается.

Почему я не могу открыть глаза?

Открыть.

Аааа… открой!

Открой, черт возьми!

Ох! В тот раз я почувствовал какое-то шевеление. Мои веки шевельнулись. Я чувствовал это.

Открой!

Мои веки ползут вверх, и слепящий свет обжигает сетчатку.

— Глунн! — Я говорю. Я держу глаза открытыми только усилием воли. Все белое с оттенками боли.

— Обнаружено движение глаз, — говорит мой мучитель. — Сколько будет два плюс два?

Белизна уменьшается. Мои глаза привыкают. Я начинаю видеть очертания, но пока ничего разумного. Давайте посмотрим… могу я пошевелить руками?

Ноги? Тоже нет.

Но я могу двигать ртом, верно? Я много чего говорил. Не то, что имеет смысл, но это что-то.

— Фффр.

— Неверно. Что такое два плюс два?

Формы начинают обретать смысл. Я в постели. Это что-то вроде… овальной формы.

На меня светят светодиодные фонари. Камеры на потолке следят за каждым моим движением. Как бы это ни было жутко, меня гораздо больше беспокоят руки роботов.

С потолка свисают две арматуры из матовой стали. У каждого есть ассортимент тревожно выглядящих инструментов для проникновения, где должны быть руки. Не могу сказать, что мне это нравится.

— Фффф… оооо… рррр, — говорю я. Это подойдет?

— Неверно. Что такое два плюс два?

Черт возьми. Я призываю всю свою силу воли и внутреннюю силу. Кроме того, я начинаю немного паниковать. Хорошо. Я тоже этим пользуюсь.

— Фффууурр, — наконец говорю я.

— Правильно.

Слава Богу. Я могу говорить. Как бы.

Я вздыхаю с облегчением. Подожди — я просто контролировал свое дыхание. Я делаю еще один вдох. Намеренно. У меня болит рот. У меня болит горло. Но это моя боль. У меня есть контроль.

На мне дыхательная маска. Он плотно прилегает к моему лицу и соединен со шлангом, который проходит за моей головой.

Можно мне встать?

Это не может быть хорошо.

Кроме того, я покрыт электродами. Наклейки сенсорного типа, как для ЭКГ, но они повсюду. Ну, по крайней мере, они только на моей коже, а не втиснуты в меня.

— Чт… — хриплю я. Я пытаюсь снова. — Где… я…нахожусь?

— Каков кубический корень из восьми? — спрашивает компьютер.

— Где я нахожусь? — повторяю я. На этот раз все проще.

— Неверно. Что такое кубический корень из восьми?

— Неверно. Что такое кубический корень из восьми?

Но я не ошибся. Я просто хотел посмотреть, насколько умен компьютер. Ответ: не очень.

— Два, — говорю я.

— Правильно.

Я прислушиваюсь к дальнейшим вопросам, но компьютер, похоже, удовлетворен.

Я устал. Я снова проваливаюсь в сон.

Я просыпаюсь. Как долго я был в отключке? Должно быть, это было давно, потому что я чувствую себя отдохнувшим. Я открываю глаза без всякого усилия. Это прогресс.

Я пытаюсь пошевелить пальцами. Они шевелятся, как им велено. Все в порядке. Теперь мы к чему-то пришли.

— Обнаружено движение рук, — сообщает компьютер. — Оставайся на месте.

Руки-роботы идут за мной. Они двигаются быстро. Не успеваю я опомниться, как из моего тела извлекают большую часть трубок. Я ничего не чувствовал. Хотя моя кожа все равно немного онемела.

Осталось только три трубки: капельница в руке, трубка в заднице и катетер. Эти последние два — своего рода пункты подписи, которые я хотел удалить, но ладно.

Я поднимаю правую руку и позволяю ей упасть обратно на кровать. Я делаю то же самое для левой руки. Они кажутся чертовски тяжелыми. Я повторяю этот процесс несколько раз. У меня мускулистые руки. Это не имеет смысла. Я предполагаю, что у меня была какая-то серьезная медицинская проблема, и я некоторое время лежал в этой постели. Иначе зачем бы они подключили меня ко всему этому? Разве не должна быть атрофия мышц?

И разве не должны быть врачи? Или, может быть, звуки больницы? И что с этой кроватью? Это не прямоугольник, это овал, и я думаю, что он прикреплен к стене, а не к полу.

— Возьми… Я замолкаю. Все еще немного устал. — Выньте трубки…

Компьютер не отвечает.

Я делаю еще несколько подъемов рук. Я шевелю пальцами ног. Мне определенно становится лучше.

Я наклоняю лодыжки вперед и назад. Они работают. Я поднимаю колени. Мои ноги тоже хорошо подтянуты. Не толстый культурист, но все еще слишком здоровый для человека, находящегося на грани смерти. Хотя я не уверен, насколько толстыми они должны быть.

Я прижимаю ладони к кровати и толкаю. Мой торс поднимается. Я действительно встаю! Это отнимает у меня все силы, но я держусь. Кровать мягко покачивается, когда я двигаюсь. Это не обычная кровать, это точно. Когда я поднимаю голову выше, я вижу, что изголовье и подножие эллиптической кровати прикреплены к прочным настенным креплениям. Это что-то вроде жесткого гамака. Странный.

Вскоре я сижу на своей заднице. Не самое приятное ощущение, но когда трубка в твоей заднице когда-нибудь будет удобной?

Теперь у меня лучший взгляд на вещи. Это не обычная больничная палата. Стены выглядят пластиковыми, и вся комната круглая. Ярко-белый свет исходит от потолочных светодиодных ламп.

К стенам прикреплены еще две кровати, похожие на гамаки, каждая со своим пациентом. Мы расположены в треугольнике, и установленные на крыше рычаги Преследования находятся в центре потолка. Я думаю, они заботятся обо всех нас троих. Я почти не вижу своих соотечественников — они утонули в своих постелях, как и я.

Там нет двери. Просто лестница на стене, ведущая к… люку? Он круглый, с ручкой в центре. Да, это должен быть какой-то люк. Как на подводной лодке. Может быть, у нас троих заразная болезнь? Может быть, это герметичная карантинная комната? Тут и там на стене есть небольшие вентиляционные отверстия, и я чувствую небольшой поток воздуха. Это может быть контролируемая среда.

Я соскальзываю одной ногой с края кровати, отчего она шатается. Руки робота устремляются ко мне. Я вздрагиваю, но они резко останавливаются и зависают рядом. Я думаю, они готовы схватить меня, если я упаду.

— Обнаружено движение всего тела, — сообщает компьютер. — Как тебя зовут?

— Пфф, серьезно? — спрашиваю я.

— Неверно. Попытка номер два: Как вас зовут?

Я открываю рот, чтобы ответить.

— Э-э-э…

— Неверно. Попытка номер три: Как вас зовут?

Только сейчас мне приходит в голову: я не знаю, кто я такой. Я не знаю, что я делаю. Я вообще ничего не помню.

Гм, говорю я.

— Неверно.

Меня охватывает волна усталости. На самом деле это довольно приятно. Компьютер, должно быть, усыпил меня через капельницу.

— …вааааит… — бормочу я.

Руки робота осторожно уложили меня обратно на кровать.

Я снова просыпаюсь. Одна из рук робота лежит на моем лице. Что он делает?!

Я вздрагиваю, потрясенная больше всего на свете. Рука втягивается обратно в свое жилище в потолке. Я ощупываю свое лицо в поисках повреждений. Одна сторона покрыта щетиной, а другая гладкая.

— Ты брил меня?

— Сознание обнаружено, — говорит компьютер. — Как тебя зовут?

— Я все еще не знаю этого.

— Неверно. Попытка номер два: Как вас зовут?

— Неверно. Попытка номер три: Как вас зовут?

Я вытаскиваю капельницу из руки. — Укуси меня.

Трубка для приклада выходит прямо наружу. Даже не больно. Все еще надутый катетер вырывается прямо из моего пениса. И это действительно больно. Это все равно что мочиться на мяч для гольфа.

Я кричу и корчусь на полу.

— Физическое расстройство, — говорит компьютер. Руки бросаются в погоню. Я ползу по полу, чтобы спастись. Я забираюсь под одну из других кроватей. Руки останавливаются, но не сдаются. Они ждут. Они управляются компьютером. Не похоже, что у них кончится терпение.

Я откинула голову назад и с трудом перевела дыхание. Через некоторое время боль утихает, и я вытираю слезы с глаз.

Я понятия не имею, что здесь происходит.

— Эй! — кричу я. — Один из вас, проснитесь!

— Как тебя зовут? — спрашивает компьютер.

— Один из вас, людей, проснитесь, пожалуйста.

— Неверно, — говорит компьютер.

Моя промежность болит так сильно, что мне приходится смеяться. Это просто так абсурдно. К тому же, эндорфины начинают действовать, и у меня кружится голова. Я оглядываюсь на катетер у моей койки. Я благоговейно качаю головой. Эта штука прошла через мой мочеиспускательный канал. Вау.

И он нанес некоторый ущерб на выходе. На земле виднеется небольшая полоска крови. Это просто тонкая красная линия.

Я отхлебнул кофе, сунул в рот последний кусочек тоста и подал знак официантке, чтобы она принесла мой чек. Я мог бы сэкономить деньги, завтракая дома, вместо того чтобы каждое утро ходить в закусочную. Вероятно, это было бы хорошей идеей, учитывая мою скудную зарплату. Но я ненавижу готовить и люблю яйца с беконом.

Официантка кивнула и подошла к кассе, чтобы позвонить мне. Но в этот момент вошел еще один клиент, чтобы сесть.

Я посмотрел на часы. Чуть больше семи утра, Никакой спешки. Мне нравилось приходить на работу в семь двадцать, чтобы у меня было время подготовиться к дню. Но на самом деле мне не нужно было быть там до восьми.

Я достал телефон и проверил электронную почту.

Я нахмурился, глядя на экран. Я думал, что отписался от этого списка. Я оставил эту жизнь давным-давно. Он не получал большого объема, и то, что он получал, если память мне не изменяет, обычно было довольно интересным. Просто кучка астрономов, астрофизиков и других экспертов в области, болтающих обо всем, что казалось им странным.

Я взглянул на официантку — у клиентов была куча вопросов о меню. Наверное, спрашивает, подают ли в закусочной Салли безглютеновые веганские обрезки травы или что-то в этом роде. Добрые люди Сан — Франциско временами могут испытывать трудности.

От нечего делать я прочитал письмо.

Что, черт возьми, это было?

Я вспомнил все это сразу. Это просто появилось у меня в голове без предупреждения.

Я мало что узнал о себе. Я живу в Сан-Франциско — я это помню. И я люблю завтракать. Кроме того, раньше я увлекался астрономией, а теперь нет?

Видимо, мой мозг решил, что мне очень важно запомнить это письмо. Не такие тривиальные вещи, как мое собственное имя.

Я вылезаю из-под кровати и сажусь у стены. Руки наклоняются ко мне, но все еще не могут дотянуться.

Пора взглянуть на моих коллег-пациентов. Я не знаю, кто я и почему я здесь, но, по крайней мере, я не один — ааа, и они мертвы.

Да, определенно мертв. Ближе всех ко мне была женщина, я думаю. По крайней мере, у нее были длинные волосы. Кроме этого, она в основном мумия. Иссохшая кожа покрывала кости. Никакого запаха. Ничто активно не гниет. Должно быть, она умерла давным-давно.

Человек на другой кровати был мужчиной. Я думаю, что он мертв еще дольше. Его кожа не только сухая и кожистая, но и осыпается.

Хорошо. Итак, я здесь с двумя мертвецами. Мне следовало бы испытывать отвращение и ужас, но это не так. Они так далеко ушли, что даже не похожи на людей. Они выглядят как украшения на Хэллоуин. Надеюсь, я не был близким другом ни с одним из них. А если и был, то, надеюсь, не помню.

Мертвые люди — это проблема, но меня больше беспокоит то, что они здесь так долго. Даже карантинная зона удалит мертвых людей, не так ли? Что бы ни случилось, это должно быть чертовски плохо.

Я встаю на ноги. Это медленно и требует больших усилий. Я держусь на краю кровати мисс Мамочки. Она качается, и я качаюсь вместе с ней, но держусь прямо.

Руки робота играют со мной, но я снова прижимаюсь к стене.

Я почти уверен, что был в коме. Да. Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что я определенно был в коме.

Я не знаю, как долго я здесь нахожусь, но если меня поместили сюда одновременно с моими соседями по комнате, то это было давно. Я потираю свое наполовину выбритое лицо. Эти руки предназначены для управления длительным бессознательным состоянием. Еще одно доказательство того, что я был в коме.

Может быть, я смогу добраться до этого люка?

Я делаю шаг. Потом еще один. Затем я опускаюсь на пол. Это просто слишком для меня. Мне нужно отдохнуть.

Почему я так слаб, когда у меня такие хорошо тренированные мышцы? А если я был в коме, то почему у меня вообще есть мышцы? Сейчас я должен быть иссохшим, тощим месивом, а не любителем пляжного отдыха.

Я ощупываю свою голову. Ни шишек, ни шрамов, ни бинтов. Остальная часть моего тела тоже кажется довольно твердой. Лучше, чем твердый. Я разорван.

Мне хочется задремать, но я сопротивляюсь этому.

Пришло время сделать еще один удар по этому вопросу. Я заставляю себя подняться. Это как тяжелая атлетика. Но на этот раз все немного проще. Я все больше и больше выздоравливаю (надеюсь).

Я шаркаю вдоль стены, используя спину для поддержки так же, как и ноги. Руки постоянно тянутся ко мне, но я остаюсь вне досягаемости.

Я тяжело дышу и хриплю. Я чувствую себя так, словно пробежал марафон. Может быть, у меня легочная инфекция? Может быть, я нахожусь в изоляции для собственной защиты?

Наконец я добираюсь до лестницы. Я спотыкаюсь и хватаюсь за одну из перекладин. Я просто так слаб. Как я собираюсь подняться по 10-футовой лестнице?

Десятифутовая лестница.

Я думаю, в имперских единицах. Это ключ к разгадке. Я, наверное, американец. Или английский. Или, может быть, канадец. Канадцы используют футы и дюймы для коротких дистанций.

Я спрашиваю себя: как далеко от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка? Мой внутренний ответ: 3000 миль. Канадец использовал бы километры. Значит, я англичанин или американец. Или я из Либерии.

Я знаю, что Либерия использует имперские подразделения, но я не знаю своего собственного имени. Это раздражает.

Я делаю глубокий вдох. Я держусь за лестницу обеими руками и ставлю ногу на нижнюю ступеньку. Я подтягиваюсь. Это шаткий процесс, но я справляюсь с ним. Обе ноги теперь на нижней ступеньке. Я протягиваю руку и хватаюсь за следующую ступеньку. Ладно, делаю успехи. Я чувствую, что все мое тело сделано из свинца-все это требует больших усилий. Я пытаюсь подняться, но моя рука недостаточно сильна.

Я падаю назад с лестницы. Это будет больно.

Это не больно. Руки робота ловят меня прежде, чем я падаю на землю, потому что я попал в зону захвата. Они не пропускают ни одного удара. Они возвращают меня в постель и укладывают, как мать укладывает спать своего ребенка.

Хмм.

Я засыпаю.

— Ешь.

У меня на груди тюбик зубной пасты.

Хм?

— Ешь, — снова говорит компьютер.

Я поднимаю трубку. Он белый с черным текстом, который читает DAY1–MEAL1.

— Ешь.

Я откручиваю крышку и чувствую какой-то пикантный запах. У меня слюнки текут от такой перспективы. Только сейчас я осознаю, как голоден. Я сжимаю трубку, и из нее выходит отвратительно выглядящая коричневая жижа.

— Ешь.

Кто я такой, чтобы допрашивать жуткого компьютерного повелителя, вооруженного роботами? Я осторожно облизываю вещество.

Боже мой, как хорошо! Это так хорошо! Это похоже на густую подливку, но не слишком густую. Я выжимаю больше прямо в рот и смакую его. Клянусь, это лучше, чем секс.

Я знаю, что здесь происходит. Они говорят, что голод — это величайшая приправа. Когда вы голодаете, ваш мозг щедро вознаграждает вас за то, что вы наконец поели. Хорошая работа, говорит он, мы не умрем какое-то время!

Кусочки встают на свои места. Если я долго был в коме, меня, должно быть, кормили. У меня не было брюшной трубки, когда я проснулся, так что, вероятно, он кормил меня с помощью трубки NG, проходящей по пищеводу. Это наименее навязчивый способ накормить пациента, который не может есть, но не имеет проблем с пищеварением. Кроме того, он поддерживает пищеварительную систему активной и здоровой. И это объясняет, почему трубки не было рядом, когда я проснулся. Если это возможно, вы должны удалить трубку NG, пока пациент все еще без сознания.

Почему я это знаю? Я врач?

Я запихиваю в рот еще одну порцию подливки. Все равно вкусно. Я проглатываю его. Вскоре трубка пуста. Я поднимаю его. — Еще вот это!

— Еда завершена.

— Я все еще голоден! Дай мне еще один тюбик!

В этом есть смысл. Моя пищеварительная система сейчас привыкает к полутвердой пище. Лучше всего успокоиться. Если я буду есть столько, сколько захочу, я, вероятно, заболею. Компьютер поступает правильно.

— Дай мне еще еды! Никто не заботится о правильных вещах, когда они голодны.

— Выделение продовольствия для этой трапезы было выполнено.

— Ба.

Тем не менее, я чувствую себя намного лучше, чем раньше. Еда зарядила меня энергией на месте, к тому же я больше отдыхал.

Я скатываюсь с кровати, готовая броситься к стене, но руки не преследуют меня. Думаю, теперь, когда я доказал, что могу есть, мне можно вставать с постели.

Я смотрю на свое обнаженное тело. Это просто кажется неправильным. Я знаю, что все остальные люди вокруг мертвы, но все же.

— Можно мне какую-нибудь одежду?

Компьютер ничего не говорит.

— Прекрасно. Будь по-твоему.

Я стягиваю простыню с кровати и пару раз оборачиваю ее вокруг своего туловища. Я перекидываю один угол через плечо из-за спины и привязываю его к другому спереди. Мгновенная тога.

— Обнаружена самозахват, — говорит компьютер. — Как тебя зовут?

— Я Император в Коме. Встань передо мной на колени.

— Неверно.

Пора посмотреть, что там наверху.

Я немного пошатываюсь, но начинаю ходить по комнате. Это победа сама по себе-мне не нужны шаткие кровати или стены, чтобы цепляться за них. Я стою на собственных ногах.

Я добираюсь до лестницы и хватаюсь за нее. Мне не нужно за что-то цепляться, но это определенно облегчает жизнь. Люк наверху выглядит чертовски прочным. Я предполагаю, что он герметичен. И есть все шансы, что она заперта. Но я должен хотя бы попытаться.

Я поднимаюсь на одну ступеньку. Трудно, но выполнимо. Еще одна ступенька. Ладно, я в этом разбираюсь. Медленно и ровно.

Я добираюсь до люка. Одной рукой я держусь за лестницу, а другой поворачиваю круглую рукоятку люка. Это на самом деле получается!

— Святые угодники! Я говорю.

Я поворачиваю рукоятку на три полных оборота и слышу щелчок. Люк наклоняется вниз, и я убираюсь с дороги. Она распахивается, подвешенная на здоровенной петле. Я свободен!

Как бы.

За люком — только темнота. Немного пугающе, но, по крайней мере, это прогресс.

Я вхожу в новую комнату и поднимаюсь на пол. Свет включается, как только я вхожу. Предположительно, это делает компьютер.

Комната, похоже, того же размера и формы, что и та, которую я оставил, — еще одна круглая комната.

Один большой стол-судя по виду, лабораторный-установлен на полу. Рядом установлены три лабораторных стула. По стенам разбросано лабораторное оборудование. Все это крепится к столам или скамейкам, которые привинчены к полу. Как будто комната готова к катастрофическому землетрясению.

Лестница вдоль стены ведет к другому люку в потолке.

Я нахожусь в хорошо укомплектованной лаборатории. С каких это пор изоляторы пускают пациентов в лабораторию? И вообще, это не похоже на медицинскую лабораторию. Что, черт возьми, происходит?!

Фадж? Серьезно? Может быть, у меня есть маленькие дети. Или я глубоко религиозен.

Я встаю, чтобы получше взглянуть на вещи.

В лаборатории к столу привинчено оборудование поменьше. Я вижу микроскоп 8000x, автоклав, банк пробирок, наборы выдвижных ящиков, холодильник для образцов, печь, пипетки-подождите минутку. Почему я знаю все эти термины?

Я смотрю на более крупное оборудование вдоль стен. Сканирующий электронный микроскоп, субмиллиметровый 3D-принтер, 11-осевой фрезерный станок, лазерный интерферометр, вакуумная камера объемом 1 кубический метр-я знаю, что это такое. И я знаю, как им пользоваться.

Я ученый! Теперь мы кое-чего добились! Мне пора заняться наукой. Ладно, гениальный мозг: придумай что-нибудь!

…Я голоден.

Ты подвел меня, мозг.

Ладно, я понятия не имею, почему эта лаборатория здесь и почему мне разрешили войти. Но… вперед!

Люк в потолке находится в 10 футах от земли. Это будет еще одно приключение по лестнице. По крайней мере, теперь я сильнее.

Боже милостивый, какой я тяжелый. Я добираюсь до вершины, но только-только.

Я сажусь на неудобные прутья и нажимаю на ручку люка. Она не сдвинулась с места.

— Чтобы открыть люк, назовите свое имя, — говорит компьютер.

— Но я не знаю своего имени!

— Неверно.

Я хлопаю по ручке ладонью. Ручка не двигается, и теперь у меня болит ладонь. Так что… да. Не плодотворно.

С этим придется подождать. Может быть, я скоро вспомню свое имя. Или найти где-нибудь написанное.

Я спускаюсь по лестнице. По крайней мере, таков мой план. Можно подумать, что спускаться вниз будет легче и безопаснее, чем подниматься. Но нет… нет… вместо того, чтобы грациозно спуститься по лестнице, я ставлю ногу на следующую ступеньку под неудобным углом, теряю хватку за ручку люка и падаю, как идиот.

Я извиваюсь, как разъяренная кошка, хватаясь за все, за что могу ухватиться. Оказывается, это ужасная идея. Я падаю на стол и ударяю голенью по ящикам с припасами. Это больно, как ублюдок! Я вскрикиваю, хватаюсь за голень от боли, случайно скатываюсь со стола и падаю на пол.

На этот раз никаких рук-роботов, чтобы поймать меня. Я приземляюсь на спину, и это выбивает из меня дух. Затем, добавляя оскорбление к травме, блок выдвижных ящиков падает, ящики открываются, и лабораторные принадлежности сыплются на меня дождем. Ватные тампоны — это не проблема. Пробирки просто немного болят (и на удивление не разбиваются). Но рулетка бьет меня прямо в лоб.

Еще что-то с грохотом падает вниз, но я слишком занят, держа растущий рубец на лбу, чтобы заметить. Насколько тяжела эта рулетка? Падение со стола на 3 фута оставило шишку на моей голове.

Это. Не получилось, — говорю я, ни к кому не обращаясь. Весь этот опыт был просто нелепым. Как в фильме Чарли Чаплина.

И это действительно было так. Немного слишком похоже на это.

Я хватаю ближайшую пробирку и подбрасываю ее в воздух. Она поднимается и опускается, как и должно быть. Но меня это раздражает. Что-то в падающих предметах выводит меня из себя прямо сейчас. Я хочу знать, почему.

С чем мне придется работать? Ну, у меня есть целая лаборатория, и я знаю, как ею пользоваться. Но что под рукой? Я оглядываюсь на весь хлам, который упал на пол. Куча пробирок, тампоны для образцов, палочки от эскимо, цифровой секундомер, пипетки, немного скотча, ручка…

Ладно, возможно, у меня здесь есть то, что мне нужно.

Я встаю на ноги и отряхиваю тогу. На нем нет пыли-весь мой мир кажется действительно чистым и стерильным, но я все равно делаю движения.

Я беру рулетку и смотрю. Это метрика. Может быть, я в Европе? Что угодно. Затем я хватаю секундомер. Он довольно прочный, как что-то, что можно взять с собой в поход. Он имеет прочную пластиковую оболочку с твердым резиновым кольцом вокруг нее. Несомненно, водонепроницаемый. Но и мертвый, как дверной гвоздь. ЖК-экран полностью пуст.

Я нажимаю несколько кнопок, но ничего не происходит. Я переворачиваю его, чтобы взглянуть на батарейный отсек. Может быть, я смогу найти ящик с батарейками, если буду знать, какие ему нужны. Я замечаю маленькую красную пластиковую ленту, выходящую из задней части. Я дергаю его, и он полностью выходит. Секундомер оживает.

Некоторое время я играю с секундомером, пока не разбираюсь в управлении. На самом деле все очень просто.

Я использую рулетку, чтобы узнать, насколько высок стол. Во всяком случае, нижняя сторона стола находится в 91 сантиметре от пола.

Я беру пробирку. Это не стекло. Это может быть какой-то пластик высокой плотности или что-то в этом роде. Он, конечно, не сломался, когда упал на 3 фута на твердую поверхность. В любом случае, из чего бы он ни был сделан, он достаточно плотный, чтобы сопротивление воздуха было незначительным.

Я кладу его на стол и готовлю секундомер. Одной рукой я сталкиваю пробирку со стола, а другой запускаю секундомер. Я засекаю, сколько времени нужно, чтобы упасть на землю. Я получаю около 0,37 секунды. Это чертовски быстро. Надеюсь, мое собственное время реакции не искажает результаты.

Я отмечаю время на своей руке ручкой-я еще не нашел никакой бумаги.

Я кладу пробирку обратно и повторяю тест. На этот раз я получаю 0,33. Я делаю это в общей сложности двадцать раз, отмечая результаты, чтобы свести к минимуму последствия моей погрешности при запуске и остановке таймера. Как бы то ни было, в итоге у меня получается в среднем 0,348 секунды. Моя рука похожа на классную доску учителя математики, но это нормально.

0,348 секунды. Расстояние равно половине ускорения, умноженного на время в квадрате. Таким образом, ускорение равно двукратному расстоянию во времени в квадрате. Эти формулы легко приходят ко мне. Вторая натура. Я определенно разбираюсь в физике. Приятно это знать.

Дело в том, что ничто не влияет на гравитацию. Вы не можете увеличить или уменьшить его. Сила тяжести Земли составляет 9,8 метра в секунду в секунду. Период. И я испытываю нечто большее. Есть только одно возможное объяснение.

Я не на Земле.