Проклятая сказкой

Глава 43

В этот раз переход из реальности в сон был не настолько очевиден. Ещё не открыв глаза, я почувствовала, что по-прежнему сижу на коленях Влада. Однако почти сразу в уши ворвалась какофония звуков – выкрики, ругань и гудение возмущённых голосов. Так, что тут у нас? Я с любопытством осмотрелась, мимолётом отмечая, что когда Влад со мной, страха нет и в помине. Театр. Множество зрителей, красивая сцена с декорациями для чаепития, а на ней девушки в пышных старинных платьях и… Игорь, на котором был напялен нелепый мятый фрак не по размеру.

– Что происходит? – спросила я, поворачиваясь к своему спутнику, и вдруг смутилась. Только сейчас поняла, как близко находится его лицо. Тёплое дыхание коснулось щеки, меня непроизвольно бросило в краску. Да что ж такое! Вроде не девочка уже, а реагирую так, будто впервые оказалась на мужских коленях.

Влад заметил мою реакцию, и его руки сжались сильнее. Я остро чувствовала его желание и от этого краснела ещё сильнее. Тело горело огнём. Чёрт, как не вовремя-то.

– Мы в театре, – c лёгким запозданием ответил он. – И лично я пока ничего особенно кошмарного здесь не вижу.

Я постаралась взять себя в руки и принялась изучать обстановку. Зал был буквально забит людьми. Причём все как на подбор – дамы с высокими причёсками, разодетые в меха и бриллианты, их кавалеры в цилиндрах, с напомаженными усами, жабо и моноклями. Аляповатые, чрезмерные наряды выглядели наигранно и фальшиво. Словно пародия на серьёзную публику. С другой стороны, для сна в самый раз. Здесь ведь важны не детали, а передаваемая эмоция. Кстати об эмоции – на всех без исключения лицах было написано разочарование. Одни хмурились, другие ахали, третьи презрительно цедили ругательства. Причём общее недовольство было направлено на Игоря! Люди порицали его игру и всячески поносили самого «актёра».

Бедняга же в это время корячился на сцене. «Корячился» – это очень точная характеристика того, что он там делал. Интеллигентный и знающий себе цену парень здесь, внутри сна, превратился в крайне неуклюжего человека. Он запинался, сшибал всё на своём пути и пытался косноязычно изъясняться с актрисами, которые продолжали спектакль, несмотря ни на что. Они с выражением произносили свои реплики, то воздевая руки вверх, то застывая в неестественных позах, то фальшиво смеясь или, наоборот, без слёз рыдая.

– Что за кошмар такой странный? – удивилась я.

Влад тем временем откинулся в кресле и внимательно вглядывался в странное действо на сцене. Я вознамерилась слезть с его колен, но нет. Он и не подумал меня выпустить. Да и, по правде говоря, все остальные места были заняты.

– Не дёргайся, – мимолётом обронил этот голубоглазый дьявол, продолжая расслабленно анализировать происходящее. Захотелось поспорить, но я себя сдержала. Пикировка могла привести к тому, что он полностью переключится на меня, а при таком тесном контакте это чревато. Я и так уже изнывала от нашей близости. Сохранять хладнокровие, сидя на коленях у сексуального, уверенного в себе и сильного во всех смыслах парня – само по себе испытание не для слабонервных. А если при этом отнюдь не понаслышке знаешь, как он чертовски горяч, миссия и вовсе невыполнима. Но я пока держалась, хоть и до глубины души дивилась собственной выдержке.

– Я понял, – вдруг сказал Влад. – Видимо, Игорь больше всего боится публичных выступлений. Или показаться неловким. А может того и другого разом. Мы наблюдаем кошмар одного отдельного человека.

– И как его оттуда вытащить? – спросила я, искренне сочувствуя бедняге. В настоящий момент он пытался поддерживать диалог с одной из своих «коллег по сцене», но получалось из рук вон плохо. Слова путались, а из зала то и дело слышались насмешки и крайне нелестные замечания.

– Можно начать с простого – поговорить с ним. Если не сработает, придумаем что-нибудь ещё.

Я с облегчением слезла с его колен, и мы начали пробираться к проходу между рядами. По правде говоря, от таких недовольных зрителей я ожидала ругани и в свою сторону, но нет. Даже когда я случайно наступила на ногу солидному мужчине, он словно и не заметил этого, продолжая смотреть на Игоря и с досадой цокать языком.

– Думаю, они запрограммированы видеть только то, что происходит на сцене, – сказал по этому поводу Влад.

– То есть если получится стащить Игоря в зал, он, вполне возможно, перестанет для них существовать? – приободрилась я. Это уже тянет на план!

– Не исключено, – кивнул мой спутник.

Однако всё оказалось не так просто. Мы почему-то не смогли попасть на сцену. Между нами и актёрами возникла невидимая стена, которую тем не менее никак не получалось преодолеть. Более того, дозваться Игоря тоже не выходило. Он словно не слышал нас. Жаль, а задумка была хороша.

– Давай попробуем покричать что-нибудь ободряющее ему? – предложила я, с тоской наблюдая, как сосед поскальзывается на ровном месте и с грохотом падает. – Может, он слышит только звуки, относящиеся непосредственно к спектаклю?

– Бис! Браво! Актёр – молодец! Отличная игра! – начали вопить мы, вплетая позитивные ноты в общее недовольство. Я быстро выдохлась, в отличие от Влада. Мне даже показалось, что он получает удовольствие от происходящего. Нельзя сказать, что усилия были совсем уж бесполезными. Игорь, кажется, услышал крики. Он попытался вычислить их источник, но кинув мимолётный взгляд на недовольный зал, тут же побледнел и отвернулся. Я принялась скакать перед сценой, махая руками, чтобы привлечь внимание. Бесполезно.

– Подведём итоги, – весело сказал Влад. – Всё, что выходит за рамки сценария этого конкретного сна, никто не замечает. Значит, надо играть по здешним правилам. Как ты смотришь на то, чтобы начать актёрскую карьеру?

Я удивлённо вскинула на него взгляд. Однако вместо объяснений парень схватил меня за руку и потащил мимо сцены в какой-то боковой проход, потом по ветхой деревянной лестнице наверх и, наконец, мы попали в просторное помещение с запахом пыли. Там по периметру располагались вешалки с разнообразной одеждой.

– Это что, костюмерная? – кажется, до меня начинает доходить его замысел.

– Точно. Примерь вот это, – он кинул мне кроваво-красное пышное платье с открытой спиной, воланами и умопомрачительной вышивкой тонкой серебряной нитью на лифе. А неплохо выглядит! Но соглашаться так сразу не хочется.

– Только с условием, что я тоже подберу тебе костюм!

Влад легко согласился, лишний раз подтвердив мою версию о том, что он, в отличие от меня, вовсю развлекается. Я решила повредничать и выбрала ему попугаечных расцветок французский костюм семнадцатого века, в который входили: широкополая шляпа с пышными алыми перьями, богато расшитый золотом и серебром синий жюстокор (приталенный кафтан с широким поясом) на красной подкладке, парик, белая сорочка с кружевными манжетами, узкие короткие штанишки до колен и длинные шёлковые гольфы. Ах да, ещё туфли с бантами. Он хмыкнул и без возражений принялся переодеваться. Прямо передо мной. Я и опомниться не успела, как он подошёл к небольшому столику поблизости и стянул свою футболку.

– Боже, – выдохнула я, созерцая исцарапанную спину. Это что? Это сон играет со мной шутки или царапины остались после нашего… э-э-э… взаимодействия в ванной?

– А? – он швырнул футболку на стол и повернулся ко мне. Я отвела взгляд. Полуголый Влад травмировал психику одним своим присутствием. Губы пересохли, пальцы начало покалывать. Я же сейчас наброшусь на него! Нет-нет, срочно отвлекаемся… панически шаря глазами по рядам с одеждой в попытках зацепиться хоть за что-нибудь, я вдруг заметила ещё один мужской костюм. И поняла, что до безумия хочу увидеть его на Владе. Имею я право поддаться хотя бы одному искушению?

– Стой, – хрипло сказала я. – Надень лучше вот этот костюм.

Он посмотрел, хмыкнул и снова не стал спорить. Белоснежная сорочка, жилет, длинный приталенный сюртук тёмно-синего цвета и строгие брюки сели как влитые. Золотая булавка с бриллиантом фиксировала узел шейного платка. Разумеется, сногсшибателен и безумно элегантен. У меня на добрую минуту перехватило дыхание. Ох… и зачем только растравила аппетит?! Я глубоко втянула в себя пыльный воздух костюмерной и тоже пошла переодеваться, пока самообладание окончательно не отказало. Красное платье цветом и обилием воланов на юбке навевало воспоминания о лепестках розы. Казалось, я втиснула талию в перевёрнутый бутон. Смотрелось, надо сказать, эффектно. Когда я вышла наружу, Влад, кажется, облизнулся. Я почувствовала себя кремовым пирожным. Выражение его лица стало опасным, и я поспешила прочь из комнаты, пока мы не «осквернили» кошмар Игоря внеплановым животным сексом, которого я намеревалась отныне избегать любой ценой. Теперь главное идти с такой скоростью, чтобы это не выглядело как приглашение к игре «Догони меня», иначе Влад с удовольствием примет вызов. Поэтому шаг я сделала в меру быстрым, но без признаков паники. Мол, время ещё есть, но не мешает поторопиться.

В этот раз мы вышли на сцену из-за кулис и не встретили никаких препятствий. Теория Влада подтверждалась. Отлично. К слову, девушек там уже не было, только потерянный Игорь и… мы.

– А сейчас что? – шёпотом спросила я, щурясь от направленных в глаза прожекторов, и вздрогнула. Мой шёпот прогремел на весь зал. Зрители временно затихли, внимая новым действующим лицам. Судя по всему, теперь любая фраза автоматически вплетается в выступление. Стало слегка не по себе. Вообще-то, у меня нет ярко выраженного страха публичных выступлений, но большое количество критично настроенных зрителей кого угодно заставит оробеть.

Влад выступил вперёд и по залу прокатился восхищённый гул женских голосов. Ещё бы.

– Попробуем вступить с ним в диалог, – с неожиданным пафосом провозгласил Влад, выставив ногу вперёд. Я хихикнула. Его озадаченный вид показал, что он не планировал подавать информацию именно в такой демонстративно-подчёркнутой форме. А зрительницы балдели, судя по череде томных вздохов, местами переходящих в стоны. Игорь временно затих, пользуясь передышкой. Думаю, в настоящий момент он даже дышал через раз и отчаянно молился, чтобы всеобщее внимание подольше было направлено на нас.

– Ах, сударь, вы конечно в чём-то правы… в костюмах выйти – неплохой предлог, но не сожрёт ли эта нас орава? – последние слова я снова громогласно прошептала, сопровождая реплику идиотскими ужимками.

– Вы, ангел мой, забыли, что всегда теперь окружены моей любовью? – сурово сдвинул брови Влад, а потом перевёл взгляд на зал. – Прошу запомнить, дамы, господа – её обидчик захлебнётся кровью! Мне дела нет до славы и толпы, она – мой бог и дьявол, цель стремлений. Напасть хотите? Значит, вы глупы. Ведь я в бою не ведал поражений.

Зал разразился аплодисментами, а я под шумок подобралась к Игорю. Может, получится быстро переговорить, пока аудитория увлечена новой восходящей звездой кошмарного театра?

– Привет! Узнал? – он кивнул. – Ты пробовал уйти? Покинуть этот редкостный гадюшник?

Бедняга Игорь открыл рот и выдал в моментально воцарившейся тишине:

– Я как бы… ну, короче… э-э-э, то бишь не можно мне.

– Не можешь ты? – правильно расшифровала я. Парень снова кивнул, отчаянно всплеснул руками и сшиб вазу с искусственными цветами, которая чудом не разбилась. Ойкнул и наклонился поднять. Зря. Его штаны тут же лопнули сзади по шву, явив зрителям застиранные семейные трусы с плюшевыми мишками. Уверена, в реальной жизни стильный и аккуратный парень такое бельё не носил. Но кошмар максимально усугублял позор своей жертвы. Зрители вновь засвистели, выкрикивая обидные слова в адрес Игоря.

– Язык твой непослушен и коряв, – сочувственно заметила я. – Шевелится во рту он еле-еле.

– Угу… Я – тык-мык, а он не тык, не мык… ядрёны пассатижи! – эмоционально подтвердил Игорь, пиная столик и, разумеется, промахиваясь под ропот недовольной публики.

К нам гордой поступью подошёл Влад. На его лице было большими буквами написано озарение. Обожаю это место с его до безобразия преувеличенными эмоциями.

– Я понял, как нам надо поступить! Коль речь его – топтанье по мозоли, попробуем сценарий изменить и наши под него подстроить роли.

Как ни странно, я уловила смысл. Игоря порицают за то, что он выбивается из спектакля, портит его. А если играть так, будто он всё делает правильно? Это нанесёт удар по самой сути кошмара. Отличная мысль. Мы с Игорем переглянулись, он кивнул. Умный мальчик. Итак, начнём. Нужна какая-то реплика, после которой ерунда, что вылетает изо рта моего соседа, покажется весьма логичной.

– Оказия с тобой случилась снова, пчела тебя ужалила в язык. Мой бедный друг, скажи хотя бы слово… иль звук издай!

– Да я не тык, не мык! – радостно выдал Игорь.

Эстафету перехватил Влад:

– А как там ваша бабушка Мари? По-прежнему бормочет всё бессвязно? И что, спросить позвольте, говорит?

– То, сё… и шепелявит безобразно, – последние слова сосед сказал неожиданно чётко. Зрители поражённо замолкли. Послышался тихий хлопок, словно лопнула туго натянутая резинка.

– Сработало? – спросила я и вдруг с радостью поняла, что опять могу изъясняться нормально. – Да! Мы сломали заданную схему кошмара!

– Я вернулся! – Игорь вскочил на ноги и тут же с грохотом упал, повалив часть декораций. Публика снова зашумела, послышались едкие замечания в адрес неуклюжего актёра.

Я глянула в зал и вздрогнула. Мне на мгновенье показалось, что в первом ряду сидит Лафат. Правда, стоило присмотреться, как иллюзия рассеялась – это был просто бородатый мужик. Учитывая, что в глаза по-прежнему бил свет прожекторов, вполне могло померещиться. Или нет.

– Почему сон не выпускает нас? – спросила я Влада.

– Очевидно, мы преодолели ещё не все страхи Игоря, – пожал плечами он. – И представление будет продолжаться, пока парень боится порицания зрителей.

– Как ему помочь? Может, оттянем огонь на себя?

– Неплохая мысль, вообще-то, – призадумался Влад. – Учитывая солидное и весьма консервативное общество, которое здесь собралось, вызвать их осуждение не так уж и сложно. Достаточно вести себя крайне неподобающим образом. Нарушить все нормы этики и морали, засевшие в этих закостенелых мозгах.

– Например? – на свою голову задала я вопрос. Он весьма выразительно ухмыльнулся, оглядывая меня с ног до головы. Игорь как раз вылез из-под декораций и стряхивал с себя мусор и опилки.

– Доверься мне, – с этими словами голубоглазый дьявол шагнул вперёд. Публика замолчала, переключив внимание на нас.

Влад неторопливо поднял руку и вытащил заколку из моих волос, заставляя их рассыпаться. Я напряглась. Он медленно провёл по обнажённым плечам, затем его ладонь скользнула на спину и вниз, до границы выреза. На этом наглая рука не остановилась – я почувствовала её на ягодице за мгновение до того, как Влад резко прижал меня к себе. Зрительный зал взорвался возмущёнными воплями, причём на этот раз в наш адрес.

– Видишь? – хрипловато сказал Влад. Для этого он наклонился к моему уху, предварительно убрав в сторону находившуюся там прядь волос. Я задрожала.

– А знаешь, о чём я мечтал с того самого момента, как ты надела это платье? – его негромкий голос разнёсся эхом по залу. – Снять его с тебя. Своими руками. Медленно спустить с плеч или даже… – он сделал паузу, не отрывая от меня затуманенных глаз, а потом чуть оскалился и резко закончил, – разорвать.

Ответом стал нарастающий ропот сотен ртов. Люди неистовствовали. Это отрезвило меня. Нашла время растекаться лужицей. Он же просто провоцирует публику. Надо подыграть!

– Ммм, правда? – я практически мурлыкнула, выскальзывая из его рук. – Зачем же рвать, если я и сама могу его снять… – такая же театральная пауза, как у него, – …в танце.

Влад изменился в лице, а я подцепила пальчиками подол и, напевая, начала его медленно приподнимать. Вот обнажились щиколотки, голени, колени… публика шокированно замерла. Дойдя до середины бедра, я выпустила подол и приподняла брови, как бы передавая ход Владу. Зал взорвался криками, охами и ахами. Кто-то, кажется, упал в обморок.

– Ты ходишь по краю, – мой голубоглазый дьявол начал обходить меня по кругу. – Думаешь, обилие свидетелей меня остановит?

Он вдруг оказался прямо за спиной. Одна рука скользнула на горло и заставила запрокинуть и повернуть голову. Другая аккуратно прошлась по краю бюста, а потом резко скользнула под него и сжала грудь. Я вскрикнула и выгнулась, мгновенно забыв обо всём на свете. Внутри разливался жидкий огонь. Влад начал наклоняться к моим губам, но тут…

Рёв публики стал таким громким, что едва не оглушил меня. Кажется, мы превысили все допустимые и недопустимые нормы. Зрители больше не замолкали, их возмущение разгоралось всё сильнее. Теперь мы при всём желании не смогли бы вставить и слова. Я только успела подумать, что план, кажется, не сработал, как вперёд вдруг вышел Игорь. Отчаянно и решительно. Парень смотрел прямо в зал, впервые не отводя взгляда.

– Замолчите! – рявкнул он, и – о, чудо! – публика вдруг утихла, как по волшебству. – Вы осуждаете их… за что?! Их достоинства даже не снились вам, жалким потребителям чужого мнения и навязанной моды! Оглядитесь! Вы живёте не в роскоши! Вы прикрываете нарядными тряпками грязные, скудные личности! Опомнитесь! Хватит! Перестаньте нападать на тех, кому хватило смелости отказаться от лжи и поступать так, как хочется!

Мёртвая тишина была ответом на яростный, страстный монолог. Потом в этой тишине кто-то робко зааплодировал и, наконец, весь зал взорвался громовыми овациями. Люди вставали и хлопали, хлопали, хлопали…

Я вдруг поняла, что картинка перед глазами размывается, а звук становится всё тише. Последней мыслью было: «Кажется, мы всё-таки победили этот кошмар».