Путь лидера

Глава 21

— … а потом она сказала, что никуда не пойдет, потому что уже, видите ли, уже слишком поздно.

Не успел Поэт закончить с правой рукой Ника, как дверь в пыточную неожиданно распахнулась и внутрь зашли двое мужчин. Один — средних лет с черными вьющимися волосами — рассказывал забавную историю другому — почтенного возраста аристократу в судейской мантии и с лакированной тростью.

— Представляете, Ваше Сиятельство? И это при том, что я прождал ее целый вечер! Ох! Вы только посмотрите! Он уже начал!

Тот что помоложе подскочил к Никаниэлю, по дороге оттеснив нахмурившегося но не посмевшего возражать палача.

— Эй, ты меня слышишь? — человек, стараясь не смотреть на торчавшие из-под ногтей пленника иголки, осторожно похлопал принца по щеке. — Ты же ведь из триума Сивьена?

Продолжая совершать множество движений правой рукой, мужчина встретился взглядом с Ником и глазами показал ему вниз. Посмотрев в нужном направлении, эльф увидел, что тот прижал левую ладонь к животу, укрыв ее от остальных присутствующих в помещении, и подогнул на ней большой палец с мизинцем.

Три?

Церковь Трех Основ?

Мысли неуклюже ворочались в сознании Никаниэля, но, похоже, этот человек хотел ему помочь.

Заметив, что голова Ника зафиксирована так, что он не в состоянии даже кивнуть, неизвестный добродетель осторожно вытащил кляп и повторил свой вопрос:

— Ты из триума Сивьена?

— Да… — прохрипел принц, с трудом ворочая пересохшим языком.

— Я же говорил, Ваше Сиятельство. — обратился к судье мужчина. — Весь триум усердно молился с самого вечера и вышел только на шум. Мы чуть не запытали невиновного.

Не похоже чтобы эта новость сильно поразила пожилого аристократа. Судя по выражению лица, ему было глубоко плевать пытают тут виновного, невиновного или настоящего святого. Он вообще пришел исключительно в виде одолжения собеседнику и не собирался оставаться в этом месте ни на секунду дольше, чем нужно.

— Прекрасно, барон Кутияр. Оставляю это на вас. Зайдите ко мне позже. — небрежно бросил судья и, не дожидаясь ответа, удалился, взметнув в воздух полу своей мантии.

— Но как же… — начал было палач.

— Солдат ошибся. — резко оборвал его барон. — Ты слышал, что сказал граф. Я забираю этого человека.

Кутияр хлопнул в ладоши, и в пыточную забежали двое рабов, одетых в грубые тоги, подпоясанные веревкой. Они споро освободили Ника и хотели уложить его на принесенные с собой носилки, но принц, скрипнув зубами, встал на ноги, опираясь на плечи невольников. Его могут лишить здоровья, но не гордости!

Поэт потянулся забрать свои иглы, однако барон вновь его остановил, сообщив, что пришлет их позже. Мастеру заплечных дел оставалось только смириться. Хотя Никаниэлю показалось, что тот не выглядел слишком расстроенным. Скорее он даже наоборот обрадовался, что ему сократили количество работы.

Едва Ник понял, что больше ему ничего не угрожает, как сила воли покинула его, и разом навалилась дичайшая слабость. Все тело ныло. Каждый синяк, ссадина и кровоподтек решили разом напомнить о своем существовании. Мышцы задеревенели, в голове будто устроили состязание варвары, а искалеченные пальцы пульсировали мерцающими болевыми импульсами.

Но, тем не менее, он упрямо продолжал переставлять практически не слушавшиеся ноги, повиснув на плечах рабов. И барон, идя сзади, не сказал ему на этот счет не слова.

Снаружи уже во всю светило солнце. Подняв голову, принц с усталой радостью подставил лицо под его ласковые лучи. Он провел в застенках всего одну ночь, но, казалось, что прошла уже целая вечность. А ведь Поэт едва только приступил к своей мрачной работе.

— Прошу сюда. — Кутияр лично открыл дверцу огромной кареты, а рабы помогли Нику подняться внутрь и уложили его на просторное заднее сидение.

Барон сел напротив, разместившись рядом с немолодым гномом, от которого пахло, как из знахарской сумки Малема — спиртом, ромашкой и клятым баумвирным птумом. Впрочем, Никаниэль сейчас был готов принять любое лекарство, лишь бы гуляющие по телу волны боли улеглись хотя бы на несколько минут.

Словно почувствовав желание Ника, гном протянул ему склянку с мутной коричневой жидкостью:

— Выпейте. Вам полегчает.

Дрожащей рукой принц опрокинул в себя неизвестное зелье и тут же зашелся приступом кашля. Ну почему знахарские микстуры не могут быть на вкус как мед, нектар или на худой конец посыпанный солью огурец? Почему это обязательно должна быть застоявшаяся болотная тина с привкусом дохлой улитки и печной сажи? Если после смерти можно будет составить список жалоб, эта пойдет первым пунктом.

Тем не менее, снадобье прочистило мозги и живительным девятым валом прокатилось от горла до самых пяток, как будто смыв само понятие слова «боль». Никаниэль с удивлением пошевелил пальцами со все еще торчавшими из-под ногтей иголками и не почувствовал даже легкого дискомфорта.

Заметив реакцию пациента, гном кивнул барону, и тот тут же выдернул иглы и, приоткрыв дверь движущейся кареты, выкинул их на мостовую. Похоже держать данное палачу слово он не собирался.

Принц запоздало вскрикнул скорее от ожидания болезненного ощущения чем от него самого, но изо рта у него вырвался лишь нечленораздельный бульк.

— Побочный эффект зелья. — объяснил знахарь. — Ближайшее время говорить у вас не получится.

Ник открыл было рот, чтобы поблагодарить барона за спасение, но язык ощущался как чахлый пучок укропа и отказывался формировать какие-либо нормальные звуки. Однако Кутияр понял все без слов и, кивнув головой в сторону шрама на левой руке принца, сказал серьезным тоном:

— Тьма идет, но в ней и благо. Церковь Трех Основ не забывает своих союзников.

Неожиданно многое в голове Ника встало на свои места. И то как его несколько раз принимали за трехосновника, и странные взгляды случайных встречных, и особенно тот случай, когда капитан солдат сначала принял их с Малемом за банду Туза, а потом неожиданно передумал и решил поверить.

Он ведь тогда тоже сказал эту фразу: «Тьма идет, но в ней и благо». Похоже это девиз новой религии. Или лозунг. Или как там оно должно называться.

Но самое ироничное в том, что весьма положительно зарекомендовавшая себя церковь Трех Основ принимает за свой знак отметину, оставленную гулем и пропитанную кровью высшего демона, благодаря которой Никаниэль обрел способность призывать тварей из плана хаоса. Боги определенно знают толк в хороших шутках.

Истинные боги.

Не новые.

— Вам крупно повезло, — продолжал тем временем барон, — что среди взявших вас солдат нашелся адепт нашей веры. Он сразу доложил мне о странном пленнике, а я тут же поспешил к судье. Пришлось, правда, ждать пока граф соизволит проснуться, иначе он вообще бы никуда не пошел. Но все-таки хорошо, что Поэт не успел приняться за дело всерьез. Иначе вы бы так легко не отделались. Он знает свое дело. — Кудияр поежился. — Никанор. Так ведь?

Нику не пришлось притворяться, изображая на лице удивление. Оно всплыло само, характерным образом исказив черты лица. Ладно его приняли за своего из-за специфического шрама, но имя у него тоже где-то высечено что ли?

— Вижу, что да. — барон усмехнулся. — Держите брови, а то они скоро потеряются под челкой. Вас весьма подробно описал епископ Сминрэт. Из Теофана. Помните такого? У вас еще не было нашего знака, но вы уже тогда считали себя частью нашей церкви, я ведь прав?

Чушь собачья! Никаниэль тогда вообще впервые услышал об их существовании. В тот раз он помог Сминрэту только из-за того, что тот не выглядел как вероломный убийца, способный организовать покушение на короля. И оказался прав. А вот эти вот все домыслы… Впрочем, пусть думает что хочет. Благодаря этому заблуждению Ник сейчас находился в безопасности, а не где-нибудь на дыбе.

За это, безусловно, спасибо.