Расстрел на площади

31. Сходка

После обеда, который Игорь провел в заводской столовой, у молодого человека значительно улучшилось настроение. Машина завертелась. Главное, правильно ее завести, а она уж обязательно будет давать результаты. Снова пришла в голову аналогия с театром. На хорошо поставленном спектакле не обязательно присутствовать режиссеру, все и так пройдет успешно. Игорь с невольной дрожью вспоминал глаза Васьки. Однако он силен, этот Сомов, таких не стоит дразнить. Но, в конце концов, я даже даю этим Сомовым шанс. Так бы загнили они тут в своем поганом городке, начали бы со временем пить, жену побивать, а так при моей помощи проживут несколько героических дней. Потом всю жизнь вспоминать будут. Ну, может, дадут им лет пять, не больше. Сейчас не сталинские времена…

По дороге через заводской сквер к административному зданию шел директор Петухов.

Ого, вот еще один артист. Нет, он, пожалуй, еще хуже — жалкий статист, которому дадут пару реплик. Игорь подошел к директору и церемонно раскланялся.

— Изучаю ваш героический завод. Сегодня был в столовой. Надо сказать, щи казацкие обязательно пройдут лейтмотивом через весь мой роман.

Петухов кисло улыбнулся:

— Да, стараемся, знаш-кать, заботимся о рабочем классе. Можете это отметить. — Он быстро вскинул глаза на Игоря и задержал взгляд на полсекунды. — А что же вас еще интересует, молодой человек? Может, наши красивые девушки? Или наши казацкие нравы для специфики романа? Когда вы уезжаете?

Игорю стало не по себе. Казалось, Петухов видит его насквозь, казалось, он о чем-то догадывается. Игоря никогда не подводила интуиция, и теперь он явно почувствовал враждебную настроенность директора.

— Что значит: уезжаете? Я только приехал. Разве я кому-то мешаю?

— Не мешаете. Но вы же умный человек, энаш-кать, и прекрасно понимаете, что чужой, незнакомый человек в доме даже самым деликатным хозяевам в тягость.

— Придется потерпеть. — Это, конечно, была наглость со стороны Игоря, но она вырвалась потому, что Игорь ощущал превосходство над этим неглупым человеком. И ему хотелось укрепить свои позиции.

— А если мы не захотим?

Это был вызов, и Игорь его принял:

— Ваши действия?

— Против вас оружие найти несложно, — Петухов подошел к молодому человеку вплотную, — и не с такими справлялись!

У Игоря против воли мороз пошел по коже. Что это значит? Что он знает? О чем он говорит?

Спокойно, спокойно. Что он может, этот старый хрыч? Смешно!

— Не понимаю, Леонид Константинович, чего вы так на меня окрысились. Я с таким интересом к заводу, лично к вам…

— И к медсестре.

— Ах, вон оно что! Уж не ревнуете ли вы? Стыдно, стыдно. — Игорь погрозил Петухову пальчиком, пытаясь свести все к шутке.

— Она мне вроде дочки. Я ее в обиду не дам. Одна сволочь уже, знаш-кать, прошлась по ее судьбе.

— Полегче, Леонид Константинович, — заиграл желваками Игорь, — вы хоть и директор, а я вас могу ударить.

— Если бы, — выдохнул Петухов, — если бы ты мог ударить… — и пошел прочь.

Что это значит? Все-таки ревность или серьезные догадки? Ясно одно, информаторы у Петухова работают хорошо. Доложились уже о наших отношениях с Дашей. А ведь тоже казалось, что это тайна. Может быть, Сомов провокатор? А может, этот ангелочек Лидочка? У, черт, голова пухнет.

Через несколько шагов Игоря пронзила мысль, самая страшная, на его взгляд.

А может, это дело рук нашего ведомства? Может быть, это я статист в какой-то непонятной темной игре?

В работе Игоря никогда до конца не было понятным, где окажешься — на коне или под конем.

Вечером Сомов привел с собой к Игорю человек пять рабочих, Это были не только молодые люди, но и средних лет. Говорили мало, но очень весомо и по делу.

Игорь предложил выбрать уполномоченного, который смог бы представить их требования начальству. Единогласно, без лишних голосований предложили Ваську и еще одного, самого пожилого в этой компании, рабочего, Тимофея Григорьевича. Потом написали эти самые требования — повышение зарплаты, решение жилищных проблем, отказ от работы во внеурочное время. Решено было в день освобожденного труда провести митинг, где все эти требования довести до сведения заводского начальства. Обязательно должны были выступить женщины. Победа с Лидой и несколькими подружками взялись подготовить речи от имени матерей. В случае отказа начальства выслушать рабочих обдумали возможность пройти колонной по улицам города на главную площадь и в горкоме заявить о своих проблемах.

— Но это только в совершенно крайнем случае, — солидно сказал Тимофей Григорьевич.

Разошлись поздно, притихшие, напряженные, но довольные. Завтра им предстоял разговор с рабочими в цехах.

Провожая всех, Игорь стоял во дворе дома и вслушивался в черноту засыпающего южного города. Стояла тишина, изредка прерываемая только далекими электровозными гудками. Васька вдруг отстал от своей группы, вернулся к Игорю:

— Забыл сказать. Это… свадьба у нас с Лидкой скоро. Мы уже заявление подали. Так что приходите.