Режим черной магии

Глава тридцать шестая

Дверца маминой машины хлопнула громко, и звук отдался эхом от далекого леса во влажном, мрачном закатном воздухе. Я посмотрела вдаль, через пастбища, потуже запахнула куртку на плечах. Собаки на холме молчали, и я задрожала, когда до меня дошло, что они не на псарне.

Ладно, пусть у меня нет действительного водительского удостоверения, но меня никто не остановил, и я не собиралась просить Айви меня отвезти к конюшням Трента. И без того трудно было ускользнуть из церкви так, чтобы Дженкс не знал. В записке Трента не говорилось, чтобы я приезжала одна, но сам факт, что он ее написал, а не сказал так, чтобы Дженкс услышал, был красноречив.

Размахивая руками, я медленно шла через усыпанную опилками парковку к конюшням. Айви сказала бы, что я дура, раз приехала. Дженкс бы из себя вышел. Пирс… Я улыбнулась, потрогала противозачаточный амулет, висящий на шее на случай, если два превращения подряд не предотвратили беременность. Пирс захотел бы ехать со мной, а у него на Трента зуб. Я пытаюсь увидеть в Тренте взрослого, а почему-то теперь это легче, когда я вспомнила его ребенком.

Надеясь оказаться идиоткой не в большей степени, чем сочла бы меня Айви, я толкнула дверь в конюшню. Запах чистого сена и промасленной кожи хлынул наружу, и меня отпустило напряжение в плечах. Не могла в толк взять, чего хочет Трент. Вдвоем взять Ника, что ли?

— Привет? — сказала я вопросительно, видя, что в конюшнях полумрак и горит только ночное освещение.

— Сюда, — тихо позвал Трент, и я посмотрела в середину длинного пролета, где висел в проходе фонарик.

Мы одни? По голосу Трента было ясно, что да. Я неуверенно вошла и закрыла за собой дверь. Воздух тут был теплый — резкий контраст с влажной прохладой на туманных лугах. Клацая по полу подковками сапог, я шла мимо пустых денников и как-то смутилась, увидав Трента и Тулпу над люком в туннель. Трент гладил коня, успокаивая, и Тулпа переступил вперед, свесив голову через ограду и тычась ею в меня.

— Привет, коняшка, — сказала я, почесывая ему шею — почти в порядке самообороны.

Трент выпрямился, глядя на меня. Глаза у него были темными в тусклом свете, и он и правда отлично смотрелся в английском костюме для верховой езды. Брюки заправлены в сапоги, кепи на светлых волосах.

— Ты ему нравишься, — сказал Трент.

Я улыбнулась, отошла так, чтобы конь меня не достал.

— Так всегда было.

Трент взял повод, и видя, как он направляется к воротам, я их открыла.

— Значит, сапоги надела, — сказал он загадочно, и я посмотрела на них, новые с иголочки.

— Ты так сказал.

Зачем я здесь? Он хочет поехать покататься? Завезти меня в лес и там застрелить?

Господи, где собаки?

Трент привязал Тулпу к столбу перед стойкой с седлами.

— Вряд ли ты умеешь ездить по-английски. Или умеешь? — спросил он, и когда я не ответила, он повернулся и увидел меня у середины пролета. Лицо у меня было холодное. — Возьмем ковбойское, — сказал он, и я шагнула назад.

— Не поеду я с тобой, — ответила я, расплетая руки, готовая сбежать.

— Почему? — спросил он непринужденно. — Я же знаю, что ты лошадей не боишься.

— Я с тобой никуда не поеду! — заорала я, и Тулпа закинул голову назад. — Твои псы на свободе!

Бог мой! Надо отсюда убираться!

Я развернулась и решительно зашагала прочь.

— Рэйчел!

— Зря стараешься, Трент, — ответила, нащупывая ключи в кармане.

— Рэйчел.

Он коснулся меня, я развернулась — он стоял в трех футах от меня, подняв руки, будто сдаваясь. Быстр, черт возьми.

— Я не поеду с тобой на лошади, чтобы ты заманил меня в лес и затравил там как зверя! — крикнула я, не переживая, что выказываю страх. Потому что мне было очень страшно.

— Нет, — ответил он спокойно. — Ничего подобного я и не думал.

Меня трясло. Усилий стоило не обнять себя за плечи.

— Тогда зачем?

Трент вздохнул, переместил тяжесть тела на одну ногу.

— Новолуние, — сказал он. — Ты несколько опоздала. Кери и Квен уже там, я остался тебя ждать.

Я отбросила волосы назад. Под ложечкой свернулся ком:

— Зачем?

— Ехать, конечно.

Я выдохнула, трясясь:

— С чего ты вздумал, что я хочу загонять несчастную лису и смотреть, как псы ее рвут на части? Я была в другой роли в этой игре, Трент, и это…

— Это не лиса, — сказал он мрачно, пересекая пролет и выводя другую, гнедую лошадь с черной гривой и хвостом. — Я думал, ты захочешь поучаствовать. Учитывая, что… — Он запнулся. Лошадь у него за спиной переступила с ноги на ногу. — Я не позволю себя надувать, Рэйчел. Я хочу считать тебя… ну, не другом, в строгом смысле слова. Партнером по бизнесу, точнее. А охота — один из способов укреплять связи.

— И на что же ты охотишься? — спросила я, испуганная уже по совсем другой причине. — Трент, ответь мне.

Трент провел мимо меня кобылу, стучащую копытами по старому дереву.

— Не на что. На кого.

О Боже мой!

— Ник? — спросила я, широко раскрыв глаза.

Трент будто резко вынырнул из собственных мыслей.

— Нет. Он исчез прямо из запертой камеры. Прыгнул по линии — ничего другого предположить не можем. — Он посмотрел на меня испытующе: — Я думаю, что это не ты его вытащила?

Я покачала головой, обнимая себя руками, обдумывая все это.

— Давно ты знаешь, что я умею перемещаться между реальностями по лей-линии?

Трент скривился, вроде бы смущенно.

— В хранилище моего отца я пытаюсь проникнуть с самого дня его смерти, Рэйчел, — сказал он, и кончики ушей у него покраснели. — Я даже не знал, что я могу это делать, пока Ник не предположил, что можешь ты.

Ну ни хрена себе. С кем же это связался Ник? С Миниасом? С Тритоном? И тот, и другая мою историю знают. Или с Дали? Господи, только бы не это.

Но тут вдали затрубил рог, и я, вздрогнув всем телом, повернулась туда. Потом с колотящимся сердцем поспешила к Тренту, седлавшему гнедую кобылу ковбойским седлом.

— Кто это там? спросила я, и когда он стиснул зубы, выдохнула: — Джонатан!

Он глянул на меня искоса, не переставая затягивать подпругу. Также не отвечая, дал мне поводья, потом отвязал своего коня и повел его ко второй, куда большей двери, выходящей в паддок. Я стояла, задумавшись.

— Скажи мне, что это не Джонатан! — сказала я ему вслед.

— Говорю, что это не Джонатан! — крикнул он через плечо, потом остановился в дверях: Если не хочешь ехать на Охоту, можем просто проехаться по лугам. По сегодня новый месяц, и я выезжаю верхом.

Я вспомнила, как он был зол в допросной ФВБ, когда говорил мне, что Джонатан воспользовался его работой для попытки меня убить. И сейчас я ему не верила.

Я медленно сжала повод. Ноги у меня пошли вперед, и кобыла — даже не знаю, как се зовут, — охотно пошла за мной. Но у выхода я остановилась.

Трент без седла сидел верхом на Тулпе, как будто так родился. Зашедшее солнце у пего за спиной окрасило еще светлое небо голубым и розовым. О т сырых холмов поднимался туман, и я вдохнула его, ощутив прохладу до самой глубины легких. Как говорил мой отец, скакать с эльфами — значит оставить свою жизнь, потеряться, быть может, навсегда.

Далекий лай пеон заставлял коней насторожить уши, и Тулпа нетерпеливо бил копытом. Меня пробрало легкой дрожью.

— Зачем ты это? — спросила я в испуге.

Трент осадил коня — легко и грациозно. Верхом он смотрелся совсем иным — дикий и опасный. Я подумала о его демонской метке, привязанной ко мне, у него под рубашкой. И меня защекотало дыхание нетерпения. Мне захотелось скакать верхом.

— Отчасти из-за Ли, — ответил он. — Он мне рассказал, что случилось, что сделала ты, как вела себя потом. Отчасти это тот дурацкий копытный крючок, хочешь верь, хочешь не верь.

Я не могла сдержать мелькнувшую на губах улыбку.

— Но в основном, — добавил Трент, — из-за моего отца.

Я вспомнила чары Пандоры, и улыбка погасла.

— Мой отец и твой были друзьями, — сказал он, на миг наклонив голову. — Они вверяли друг другу собственную жизнь. Они в борьбе искали способ положить конец войне между эльфами и демонами. Я думаю, поэтому мой отец решил, что ты должна жить. Исправил твой дефект.

Я шагнула вперед:

— И что?

— И ты сделала это. Или хотя бы дала нам способ восстановить нашу цельность. Это в духе моего отца, сукин он сын: тем же средством, что спасло нас, спасти и демонов.

— Ты думаешь, мне нравится быть результатом научного эксперимента твоего отца? — спросила я, и кобыла заржала, учуяв мою злость.

— Нет, — ответил он. — Но ты уже не можешь притворяться, что ты такая, как все.

Это мне совсем не понравилось.

— Так что, между нами нет больше трений?

Он засмеялся. Наступала ночь, и в темноте труднее было читать выражение его лица.

— Нет, не так. Если моя метка фамилиара не будет снята к концу собрания колдунов, я тебя убью, чтобы ее уничтожить. Надеюсь, до этого не дойдет.

Ну-ну. Говори давай, я послушаю.

Но выражение его лица я не могла разобрать, пока он верхом, и это меня нервировало.

— Ты все еще не ответил, почему позвал меня сейчас ехать с тобой.

Тулпа нетерпеливо затанцевал, и Трент его успокоил, прошептав что-то на языке, которого я не поняла.

— Мой отец видел в тебе возможность спасти и эльфов, и демонов, — сказал он, когда конь успокоился. — Пешему ты не хочешь загнать Джонатана, скакать за ним, слышать воющих на его следу псов, видеть его ужас, знать, что он полностью осознал свое безумие — предать тех, кто ему верил?

Я переложила поводья в руке, кобыла опустила голову, вынюхивая что-нибудь съедобное на полу.

— Наверное, из жалости. Я была на той стороне Охоты… и не могу никому такого сделать, даже Джонатану.

Нику разве что.

Трент кивал, слушая.

— Садись на коня. Тебя ждет Охота.

Глядя на него вверх, я покачала головой:

— Зачем?

Он вздохнул.

— Ты хочешь жить у себя в церкви, жить так, будто ты точно такая, как все.

— И что?

— Ты не такая. И потому, вероятно, однажды окажешься перед выбором, который будет иметь куда более далекие последствия, чем ты можешь предвидеть. И когда это случится, я хочу, чтобы ты помнила, каково это: скакать по лесу на коне под безлунным небом, и ничего нет в мире сильнее тебя. Я хочу, чтобы ты знала, чтобы ты стала за это драться. Чтобы это знали мои дети. Ты должна сдержать демонов там, где они есть сейчас, и никто другой не может этого сделать. Ты не будешь драться за нас, если не будешь знать. И я хочу тебе показать, за что ты сражаешься.

Он был теперь совершенно темен — тень, шевелящаяся в дыхании ветра, готовая умчаться прочь.

У меня было тяжело на сердце. Я не хотела верить ему. Я хотела быть как все. Я очень трудилась, чтобы быть как все. Я заставила ковен снять с меня бойкот, пусть даже временно, до официального собрания в июне. Я очистила свое имя. Да, я потеряла Брук, но я нашла Пирса — и шанс на то, что можно назвать для меня нормальными отношениями. И у меня радость, что Дженкс будет жить. Я вернула себе свою жизнь. Но когда-нибудь все это должно прийти к концу, и я не смогу восстановить свои стены притворства. Я должна играть, пока могу. А сегодня… сегодня мне хорошо.

Сделав глубокий вдох, я подобралась и прыгнула в седло. Кобыла затанцевала, но я натянула повод, требуя повиновения. Утро я начала, вылезая из норы в земле, а сейчас я скачу верхом с эльфами.

— А ну, до того дерева наперегонки?

Испустив дикий вопль, я всадила каблуки в бока лошади… и нас и след простыл.