Сонька Золотая Ручка - королева воров

ВСЯ ЖИЗНЬ — ИГРА

Азарт Соньки, ее восприятие жизни как вечной игры — отдельная тема. Она была не просто игроком. Она была мастером этой рискованной игры «в догонялки». Шулером высочайшего класса. Сонька умела рисковать и извлекать выгоду даже из проигрышных, безнадежных ситуаций.

Изучая биографию этой женщины, невольно приходишь к мысли, что в определенные моменты жизни она имела все, о чем только могла мечтать. Ее общая добыча за годы активных грабежей составила никак не меньше миллиона рублей. А это по тем временам были деньги огромные. Почему же она не нашла в себе сил остановиться? Почему не попыталась остепениться и начать жизнь богатой особы? У нее бы получилось — Сонька, как мы уже говорили, умела притворяться и запросто сыграла бы роль богатой вдовы где-нибудь на задворках Европы, а то и в одной из Америк, где российская Фемида ее бы точно не достала.

Дело в том, что ее не интересовали деньги. Бриллианты и пачки ассигнаций были лишь бонусом в финале удачно проведенной комбинации. Соньке нравилась сама игра. Сам процесс оболванивания жертвы и отъема денег.

В этом убеждают обстоятельства ее афер. Все они, кроме, разве что, случаев мелких краж в поездах и гостиницах, обставлены как настоящие театральные спектакли — с многочисленными актерами, декорациями, антуражем. Сонька продумывала каждую мелочь. Собственные платья. Драгоценности — раз уж собиралась играть богатую даму. Карету или пролетку. Апартаменты или дом, в котором жила выдуманная ею «героиня».

Она набирала статистов — из воровской среды или на рынках (в Москве она любила Хитровку). Одевала их так, что невозможно было понять — настоящие ли это лакеи или нет. Если ей требовался кучер, она наряжала кучером своего человека (зачастую одного из своих мужей и любовников). Если ей требовалась кухарка, она нанимала настоящую кухарку.

К статистам она относилась с уважением, платила им за «работу» хорошие деньги. В результате в ее судьбе не было ни одного случая, когда бы статисты «сдали» ее полиции, как бы их ни стращали следователи и приставы.

В этой игре для Соньки не было мелочей. И она была совершенно права — сыграть аристократку в мятом платье или в одежде, на которой не хватает пуговиц, невозможно. Ее аристократизм заключался во внимании к деталям. Обладавшая безупречным вкусом, Сонька, выросшая среди малограмотных людей в грязном местечковом домике, умела подбирать наряды, наслаждаться ароматом тонких духов, умела пользоваться косметикой. Она мастерски накладывала на лицо грим и пользовалась париками — так, что ни один человек не мог заподозрить в этой очаровательной, свежей, юной женщине фальшивую графиню и, тем более, воровку.

Помимо тщательной проработки сценария предстоящей комбинации и подготовки преступления во всех мелочах, Сонька отводила место и своей интуиции. Она часто ходила по грани, рискуя оказаться за решеткой, а то и получить пулю от внезапно проснувшегося хозяина дома. У нее был запас приемов самозащиты, но она редко им пользовалась, предпочитая выдумывать на ходу, менять ход комбинации. И этим сбивала с толку и своих жертв, и полицейских.

В ювелирных магазинах, когда речь шла о воровстве не особенно дорогих украшений, Сонька часто применяла свой коронный прием, родившийся в ходе очередной комбинации и ставший результатом озарения. Присмотрев какое-либо кольцо, она заказывала доверенному ювелиру подделку. Надевала это кольцо на палец. Приходила в магазин, долго выбирала драгоценность. Примеряла кольцо. Затем спокойно оставляла подделку на витрине, а настоящее кольцо прятала… в цветочном горшке, возле витрин. На следующий день, убедившись в беспечном неведении хозяев в отношении подмены, она возвращалась в магазин и забирала кольцо из цветочного горшка. При этом, конечно, сильно рисковала. Но сама комбинация была примером простоты и изящества. Заподозрить в ограблении можно было кого угодно, только не ее.

Другой излюбленный прием Золотой Ручки — переодевание и изменение внешности. В распоряжении Соньки был великолепный гардероб, которому могли бы позавидовать костюмерные самых известных театров Европы. Ее арсенал шиньонов и париков был просто неисчерпаем.

Сонька меняла внешность, готовя очередную авантюру. Она могла превратиться в полную мамашу, заглянув в ювелирную лавку якобы во время прогулки с младенцем. Либо прикинуться старушкой, чтобы наметить пути отхода из богатого особняка. Прибывшая на место ограбления полиция не могла и заподозрить в прогуливающейся поблизости степенной матери семейства воровку, только что ограбившую ювелирный магазин.

В ее арсенале были и другие «инструменты». В поездах, вступая в беседу с богатым купцом и изображая из себя свободную современную дамочку, она незаметно подсыпала в чай опиум и, одурманив «клиента», обирала его до нитки. Опиум действовал стопроцентно. Он обладал длительным действием. Когда купец приходил в себя, Сонька была уже далеко. Она сходила на ближайшей станции и тут же уезжала, заметая следы. Поймать ее было невозможно, как невозможно было точно описать ее внешность.

Кстати, о внешности. В нашем распоряжении есть копия протокола, составленного по факту поимки Соньки во время ее первой неудачи в Клину. Вот это описание. «Рост 1 метр 53 сантиметра, рябоватое лицо, нос умеренный с широкими ноздрями, бородавка на правой щеке, брюнетка, на лбу волосы вьющиеся, глаза подвижные, дерзка и разговорчива». Кстати, по этой отметине — бородавке на лице — мы и можем определить, что единственный портрет молодой Соньки принадлежит именно Софье Ивановне Блювштейн, а не Ольге фон Штейн, еще одной носительнице знаменитой клички Золотая Ручка.

Игра Соньки с годами становилась все острей, все рискованней (а она безнаказанно промышляла воровством, ни много ни мало, двадцать лет). Она не боялась никого, уверенная, что выпутается из любого тупика. Это уже была самоуверенность, которая ворам противопоказана, поскольку приводит к притуплению чувства опасности. Как только зазнаешься, утратишь бдительность — жди беды.

Она шла на очень сомнительные авантюры. Например, решилась ограбить генерала Фролова, опоив его опиумом и изъяв 213 тысяч рублей. Фролов был могущественным противником, а сумма, которую он потерял, слишком чувствительна для опытного служаки. Однако Сонька играла в рулетку с судьбой и на этот раз выиграла.

Она сумела влюбить в себя тюремного надзирателя, охранника, следователя и даже прокурора. Раз за разом она выходила из тюрьмы на свободу, обрекая своих спасителей на ту же тюрьму. Об их чувствах она не беспокоилась, ибо чувств к этим людям у нее не было. Золотая Ручка разыгрывала бесконечную пьесу, очень похожую на реальную жизнь, но только похожую. Как только в руках исполнительницы главной роли оказывались деньги, она прекращала игру и исчезала.

Сонька обожала эффектные жесты, которые тоже были частью ее игры. Разъезжая по Одессе, она могла разбрасывать деньги в честь какого-то своего праздника. Именно этот жест незнакомки и описывает легенда, согласно которой Сонька пережила революцию. В 1921 году ЧК расстреляла какого-то одесского вора. Молва связывала его с личностью Золотой Ручки, считая его молодым любовником постаревшей Соньки. После расстрела Сонька якобы разъезжала по Одессе, осыпая мостовую Дерибасовской и Ришельевской деньгами «на помин души» своего любовника.

Если бы это было правдой, Соньки в тот год должно было исполниться 75 лет… А что, вполне могло быть. Пятидесятилетняя старуха на каторге, в старости, получив вожделенную свободу, она могла бы превратиться в премилую бабушку. Но этого все же не было. Легенда, всего лишь легенда.

Самым эффектным ее выступлением был спектакль прощания Одессы со своей легендарной Сонькой. Весной 1888 года Соньку этапировали из Москвы в Одессу, чтобы на трюме парохода доставить с другими арестантами на Сахалин — окружным путем, через Индийский океан. Провожать Соньку на Карантинный причал пришло полгорода. Был здесь и сам градоначальник, пожелавший перед отправкой на каторгу поговорить с известнейшей аферисткой. Он поднялся на борт парохода и отыскал Золотую Ручку. В конце концов градоначальник (Петр Зеленой) высказал сочувствие тюремщикам Золотой Ручки и пожелал женщине легкого пути. Сонька была тронута вниманием высокопоставленного чиновника и решила сделать ему последний подарок. Она окликнула его и показала дарственные золотые часы, которые градоначальник носил на массивной золотой цепи.

С большим недоумением одесский градоначальник крутил в руке обрывок цепочки. Потом вернулся на палубу парохода и под смех матросов забрал свои часы. Наблюдавшая сцену публика зааплодировала. Все были восхищены ловкостью Золотой Ручки…

Но это хотя бы было? Увы — нет. Рассказ был многократно опубликован и не вызывает особого доверия. В нем обозначена дата высылки Соньки на Сахалин — 1885 год. А она отправилась туда на три года позже. Далее — описание Соньки по ее прибытию на остров на арестантском пароходе. Обритая наголо, в мешковатой арестантской робе — могла ли Сонька столь блистательно проститься с Одессой? Скорее всего, никакого прощания не было. Ее просто засунули в общий трюм. Сахалинская каторга была гиблым местом. Подлинный ад на этой скудной, забытой Богом и людьми земле.

В своем узилище Сонька, уже сломленная, стремительно постаревшая, потерявшая все, что она имела на воле, играла совсем другую игру. За побеги и упрямство ее нещадно пороли. Обнаженную, в окружении сотен каторжан и охранников, ее привязали к «кобыле» — деревянному сооружению, лишавшему подвергаемого экзекуции каторжанина подвижности. И палач Комлев, человек страшный, безжалостный, «всыпал» Соньке 40 плетей. Во время экзекуции Сонька потеряла сознание. Ее отпоили водой и… продолжили порку. Израненная, истекающая кровью она не издала ни звука.

И это тоже легенда. Дорошевич рассказывал другую картину. Толпа каторжан улюлюкала, радостно кричала и свистела, когда слышала крик растерзанной женщины. Она не могла молчать под плетью. Она была живой. Еще живой…

Легенды на то и существуют, чтобы приукрасить, возвеличить события жизни героя мифа. Легенды, до сих пор окутывающие завесой судьбу Софьи Блювштейн, не превращают ее в ангела. Это была глубоко несчастная женщина, которая обрекла на чудовищные страдания себя сама.