Сонька Золотая Ручка - королева воров

ПОБЕГ

О побегах Соньки с сахалинской каторги известно не больше, чем о ее лихих преступлениях. По одной из версий, она бежала с острова трижды. По другой — дважды. Есть некоторая доля вероятности, что первые два побега были на самом деле одним случаем, который затем молвой был разделен на два. Дело в том, что ее побег совпал по времени с преступлением, в совершении которого подозревали Соньку.

13 ноября 1888 года Александровск потрясло известие о жестоком убийстве. Погиб лавочник Никитин, предприниматель, доставлявший на Сахалин необходимые для жизни вольнонаемных, охраны и поселенцев товары. Человек он был зажиточный, а потому привлекал внимание арестантов. Налетчики зарубили лавочника топором, а потом перевернули его дом, разыскивая деньги. С мотивом убийства все было понятно — ограбление. Но кто решился на столь рискованное преступление? Бежать-то с острова было некуда.

Именно в эти дни, то ли 13, то ли 14 ноября, из каторжной тюрьмы сбежала Золота Ручка. Далеко она не ушла — заблудилась и пошла не в сторону материка, как предполагала, а на юг. Ее быстро нашли. Доставили в тюрьму и присудили наказание плетьми.

И вот здесь возникают разночтения. Как после побега Сонька снова получила возможность свободно перемещаться по тюрьме? Каким образом она бежала во второй раз? Почему администрация каторги отменила экзекуцию?

По одной из версий, Золотой Ручке удалось обмануть руководство каторги, сказавшись беременной. Возможно, врач каторжной больницы пожалел женщину и подтвердил наличие беременности. Что было на самом деле, мы уже вряд ли узнаем.

Однако подозрение в убийстве пало на Соньку. Началось следствие. Тем не менее ни одной улики против Золотой Ручки отыскать не удалось. Она вышла сухой из воды. Зато под подозрение попал каторжанин Кинжалов и трое его подельников. После трехмесячного расследования 27 марта 1889 года эти четверо были казнены. Вся каторга была уверена — казнили невиновных. Преступление совершила Золотая Ручка.

Второе громкое преступление, приписываемое Софье Блювштейн, — ограбление вольного поселенца Юровского. Оно произошло в начале 1889 года. Пропало 56 тысяч рублей — огромная по сахалинским меркам сумма, целое состояние. Именно это преступление упоминает в своих записях Антон Павлович Чехов. На этот раз на Соньку указывал почерк преступления. Вряд ли она была способна сама убить человека, сильного мужчину, да еще и топором. Но украсть деньги, не оставив следов — она умела мастерски…

Женская часть каторжной тюрьмы отличалась от мужской тем, что камеры в ней не запирались. И женщины могли свободно перемещаться по тюрьме. Отчасти это было выгодно охранникам, отчасти мужчинам-арестантам. Женщины использовались в качестве бесплатных работниц и проституток по принуждению. Они убирали камеры, стирали одежду, приносили еду и удовлетворяли похоть всех, кто на них претендовал.

Сонька воспользовалась этой возможностью и сумела сблизиться с каторжанином по кличке Блоха. План побега разработали совместно. Блоха должен был раздобыть солдатскую шинель. Затем один из беглецов наденет ее, чтобы изображать конвоирование второго. Так они планировали выйти за ворота тюрьмы, затем добраться до побережья Татарского пролива, сколотить плот и перебраться на нем на материк.

Изложим одну из версий этого побега, расходящуюся с версией, приведенной в книге Дорошевича со слов самой Золотой Ручки, но тоже имеющей право на существование. Не будем забывать — доверять рассказам Софьи Блювштейн можно лишь отчасти. Эта женщина была склонна к мистификациям. Нагромождения лжи так запутали эту женщину, что о многих событиях она рассказывала в различное время разные истории…

В назначенное время Блоха принес украденную им в караулке старую шинель. Но она оказалась так мала, что налезла только на Соньку. Соответственно, конвоира сыграла Золотая Ручка. Блоха остался тем, кем был, — арестантом.

Они вышли за ворота тюрьмы. Потом бросились бежать на запад. Беглецов подвел весенний снег, лежавший между деревьев в лесу. Снег сковывал их движения и сохранял следы.

Охрана хватилась сбежавших каторжан спустя несколько часов. Была организована погоня, которая быстро вышла на следы Соньки и Блохи. Поняв, что далеко им не уйти, Золотая Ручка, которая была легче и стремительней, предложила Блохе разделиться. Так их шансы уйти от погони возрастали. Позже они могли бы встретиться на берегу, чтобы переждать погоню и затем соорудить плот. Блоха согласился.

Сонька успела отойти на несколько километров и услышала позади стрельбу. Она поняла — Блоха попался. И он действительно попался. Поняв по следам, что беглецы разошлись, охранники тоже разделились. Половина пошла по мужским следам, вторая — по женским. Правда, преследователи еще не знали, кого ловят. Они были уверены, что сбежали двое мужчин — один поменьше, Николай Надеждин, другой покрупней. Охранявший тюремные ворота солдат заявил, что видел двух вышедших на волю мужчин. О женщине речь не шла.

Блоху сильно избили и под конвоем доставили в каторжную тюрьму, поместив в карцер. А погоня за Сонькой продолжалась еще несколько часов.

Золотая Ручка, наконец, обессилела. Она не то что бежать, идти уже не могла. Голодная, замерзшая, она решилась на последнее, что могла сделать, — затаиться и переждать погоню, в надежде, что преследователи пройдут мимо. Золотая Ручка бросилась к ближайшему леску. Но едва достигла опушки, как на пригорок за ее спиной выбежали солдаты. Поднялась стрельба. Над головой Соньки засвистели пули. Она поняла, что все кончено — от погони не уйти. И что ее принимают в этой шинели за солдата.

Золотая Ручка повалилась в снег. Охранники приближались, продолжая стрельбу. Позже выяснилось, что по ней было произведено не менее тридцати выстрелов. Но, к счастью, ни одна из пуль не попала в цель. Золотая Ручка поднялась на колени и подняла руки. «Не стреляйте! — закричала она. — Я сдаюсь!» Подбежавшие охранники подняли ее с колен за воротник шинели. И с изумлением увидели, что перед ними — женщина…

Остается рассказать о третьем побеге Соньки с Сахалина. Он вызывает столько же вопросов, как и первый. Получается, что более-менее подтвержденной документально и рассказами очевидцев остается лишь одна попытка побега. А именно — вторая. Первая — под большими сомнениями. Третья… ее, похоже, не было вовсе. Тем не менее, все биографы Золотой Ручки говорят именно о трех побегах Софью Блювштейн с сахалинской каторги.

По одной из версий, она бежала с острова от зверств своего сожителя Богданова. По другой — устав от тягот каторги и тоскуя по дочерям. Это произошло то ли в 1898-м, то ли в 1902 годах. Третья версия отодвигает дату еще на три года. Согласно этой гипотезе Золотая Ручка бежала с каторги в 1905 году во время первой русской революции. Когда волна народных волнений достигла Сахалина, каторга побежала в массовом порядке. И Сонька была в рядах беглецов.

Однако все три варианта сходны в одном — это был последний побег Золотой Ручки, во время которого она погибла. Ослабшая, лишившаяся сил пожилая женщина просто замерзла в лесу (согласно другому варианту, у нее не выдержало сердце).

И все вроде бы логично. За исключением одной существенной детали. В 1905 году сахалинская каторга уже не существовала. Южная часть острова отошла Японии. Центральная и северная части острова, принадлежавшие России, превратились, по сути, в пограничную зону. Значительная часть каторжных тюрем была либо закрыта, либо переведена на материк.

Наконец, существует документальное свидетельство того, что Софья Блювштейн крестилась по православному обряду и получила при крещении имя Мария. Это произошло в июле 1899 года в Александровском (сегодня это город Александров-Сахалинский). При этом из полицейских протоколов становится ясно — в 1898 году Золотая Ручка была освобождена от каторги и выехала на материк, поселившись в городе Иман. Но в 1899 году вернулась в пост Александровский, где отбывала каторгу и жила с сожителем Богдановым. О каких побегах может идти речь?

И все же мы не можем обойти вниманием еще одну легендарную историю — несмотря на то, что она вообще не имеет каких-либо достоверных подтверждений. Согласно этой легенде, Сонька Золотая Ручка покинула Сахалин, бежав с каторги в 1898 году (стало быть, не дождавшись истечения десятилетнего срока, на который была осуждена) и перебралась на материк. Приблизительно в 1900 году она вернулась в Москву и поселилась рядом с дочерьми (которые, как мы помним, от матери отказались). По некоторым версиям, она жила попеременно в Москве и в Одессе. В последний раз «отметилась» в черноморском городе 1921 году, поминая расстрелянного большевиками молодого сожителя (упомянутый нами случай, когда некая дама разбрасывала из пролетки деньги на улицах Одессы). Затем Сонька «успокоилась» и благополучно дожила до глубокой старости. Умерла она уже в сороковые годы. В доказательство этой версии приводят московскую могилу Золотой Ручки, которая, впрочем, принадлежит вовсе не ей.

Как бы там ни было, но волю к свободе Сонька не утратила до преклонных лет. Она не смогла облегчить свою участь — ей пришлось полностью отбыть десятилетний срок, к которому она была приговорена. И ее побеги лишь усугубляли ее страдания. Похоже, сама судьба отыгрывалась на Золотой Ручке за ее прошлые преступления. И в этом смысле ее можно лишь пожалеть…

Во время реальных или мнимых побегов Соньке не на кого было рассчитывать, кроме как на собственные силы. Сахалин был слабо и неравномерно заселен. На помощь охотников из числа местных жителей нивхов надеяться она не могла. Администрация каторги прибегала к помощи этих людей во время побегов каторжан. Нивхи безошибочно находили беглецов и, случалось, в пылу погони их убивали. Для них преследование было той же охотой. Разницы между зверем и человеком они не видели (ее не видели и пострадавшие от рук каторжан, которые отбывали на Сахалине наказание за свои преступления). По причине малозаселенности острова было трудно надеяться на то, что она сможет затеряться среди жителей разбросанных по Сахалину поселков.

Но даже если ей удалось бы уйти от погони и переплыть на плоту или лодке Татарский пролив в его самом узком месте, впереди Золотую Ручку ждала непроходимая тайга. Сотни километров дикого леса, преодолеть который мог только опытный следопыт и охотник. Ей же, избалованной городским комфортом женщине, этот путь был не под силу.

Бежала, бежала каторга — от бесчеловечных условий содержания, от безнадеги, от тоски по родным местам и по прошлой жизни, которая отсюда, из камеры каторжной тюрьмы, из утлой хижины поселенца казалась раем. Бежала, почти не имея шансов на спасение. Одна часть беженцев погибала в сахалинских лесах от холода, голода или пули преследователей. Другая попадалась и подвергалась жестоким истязаниям. Соньке досталась именно эта доля.