Сонька Золотая Ручка - королева воров

«СВАДЬБА»

Один из самых распространенных мифов о судьбе Соньки Золотой Ручки касается вероятной подмены настоящей Софьи Блювштейн нанятой ею за большие деньги женщиной, отбывавшей вместо нее каторгу.

Пищей для этих слухов стало явное несовпадение впечатления, оказанного Сонькой на публику во время суда, состоявшегося в Москве в декабре 1880 года, и той картины, что увидели на Сахалине Чехов и Дорошевич. Причем если Дорошевич, который побывал на Сахалине семью годами позже Антона Павловича, не сомневается, что перед ним та самая Сонька («Да, это остатки той»), то Чехов в нерешительности («Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков»).

Так кто же отбывал каторгу — Золотая Ручка или ее «заместительница»? Рискуя ошибиться, мы можем сказать — это была Софья Блювштейн. И попробуем распутать клубок домыслов и версий.

Практика подмены реального преступника двойником была достаточно распространена на сахалинской каторге и называлась «свадьбой». Нельзя сказать, что явление было массовым. Речь, скорее, о единичных случаях, раздутых молвой до масштабов всеобщего поветрия. Сказывались теплящиеся в душах каторжан надежды на чудесное освобождение. Мол, были бы деньги, «сосватал» бы себе подмену, как это получилось у такого-то и такого. А на самом деле не было ни «такого», ни «этакого». И случай подмены, о котором все потихоньку говорили, был арестантской легендой, сказкой о чудесном освобождении.

Разоблачить миф о подмене Золотой Ручки женщиной-двойником или убедиться в том, что это была именно Сонька, поможет придирчивый анализ имеющихся в нашем распоряжении доказательств.

Первое, на что обратим внимание, — на словесные портреты, оставленные классиками русской литературы. И сравним их с описанием, зафиксированном полицейским протоколом (оно приведено в главе «Вся жизнь — игра»). Краткое, даже пунктирное описание Чехова не противоречит полицейскому протоколу. Сонька и в самом деле маленькая, худенькая женщина — «рост 1 метр 53 сантиметра». У Дорошевича портрет Соньки выглядит ярче и конкретней. Но и здесь принципиальных противоречий с протокольным описанием внешности Золотой Ручки нет. У Дорошевича Сонька «маленькая старушка с нарумяненным, сморщенным как печеное яблоко лицом». Если сделать поправку на возраст, то легко представить, что 51-летняя женщина, перенесшая столько тяжких физических и моральных испытаний, может выглядеть, как старушка. В остальном все верно — «маленькая» и в подстрочнике «худенькая» (хотя явно это Дорошевич не говорит).

Но все-таки, как связать светскую даму яркой обворожительной внешности и вот эту «маленькую старушку» или женщину с «мышиным» выражением лица? Кто из них Сонька, а кто другая женщина?

Скорее всего, это — Софья Блювштейн. В этом убеждает другая деталь ее внешности — бородавка на правой щеке, упомянутая в полицейском описании. Этот порок кожи лица трудно подделать — во всяком случае, в условиях многолетней каторги. В молодости бородавка не портила впечатления от внешности Соньки. Напротив, она выглядела пикантным дополнением, этакой модной мушкой на миловидном круглом личике аферистки. С возрастом впечатление менялось, но эта бородавка никогда не уродовала лицо Соньки, как морщины и попытки Золотой Ручки выглядеть моложе своих лет.

А теперь взглянем на те две фотографии, на которых изображена Сонька. На две наиболее убедительные — скажем так. Портрет Золотой Ручки в молодости и фотография, изображающая момент заковывания ее в кандалы. Если внимательно рассмотреть оба портрета, можно заметить, пусть и с большим трудом, эту мало приметную бородавку на правой щеке. Затем мы увидим явно сходство черт лица — на одной и другой фотографии. Между ними не менее 15 лет жизни знаменитой аферистки. Но лицо абсолютно узнаваемо. Округлые очертания, темные волосы, широкие ноздри, мягкий, чуть приподнятый подбородок.

Еще одна фотография — из архива полиции. На ней изображена Сонька после ареста — в фас и в профиль. Происхождение этого снимка не вполне выяснено, но и на нем можно найти сходство с двумя упомянутыми портретами Соньки. Правда, бородавку отыскать невозможно — фотография очень маленькая и лишена деталей. Справедливости ради заметим, бородавку трудно рассмотреть и на снимках, которые мы приняли за эталон.

Другие снимки Золотой Ручки — в одеянии светской дамы и портер труакар (в три четверти), на котором Сонька улыбается — доверия не вызывают. На них изображены другие женщины. Обратите внимание на удлиненный овал лица, у Соньки было круглое лицо. Обратите внимание на нос — ноздри широкими не назовешь. Это не ее портреты.

Впрочем, рассматривать фотографии Золотой Ручки можно до бесконечности. Подлинный снимок, возможно, лишь один — сцена заковки.

Обратите внимание на еще одно противоречие. Дорошевич рассказывает о том, что Соньку постоянно мучили этими съемками. Что фотографии расходились в огромных количествах и достигали России. А в архивах сохранился всего лишь один снимок со сценой заковки. Один-единственный! Из десятков (Дорошевич говорит именно о десятках фотографий) или даже сотен (если допустить возможность их тиражирования другими лицами, помимо местного сахалинского фотографа).

Оставим попытку «очной ставки» с Золотой Ручкой. Слишком мало материала, чтобы делать однозначные выводы. Обратимся к элементарной логике.

Случаи подмены каторжан на Сахалине были. Но Сонька была слишком резонансной фигурой, чтобы с ней заключать сделку. Рискованное, очень рискованное предприятие. Вряд ли кто-либо решился покрывать эту «свадьбу». А без этого подмена вряд ли была возможна в принципе.

Обратим внимание еще на две детали, которые можно отыскать в книге Дорошевича. Но сначала отметим, что Влас Михайлович считается авторитетным свидетелем не только в силу своей кристальной честности и высокого профессионализма, но и по той причине, что он один из немногих, кто видел Соньку до каторги.

А сейчас повторим фрагмент цитаты из его книги «Сахалин (Каторга)». «Даже чиновники, узнав, что я видел и помню портреты «Золотой Ручки», снятые с нее еще до суда, расспрашивали меня после свидания с Блювштейн:

— Ну, что? Она? Та?»

Чиновники, охранявшие Соньку, сомневались в том, что каторгу отбывает именно Золотая Ручка. Удивительно, да? Но еще удивительней, что Дорошевич… никогда не видел Соньку до каторги! Он видел лишь «портреты «Золотой Ручки», снятые с нее еще до суда». Портреты! Не живого человека, не арестованную Соньку — только фотографии!

Что же, в таком случае, остается от свидетельства Дорошевича? Как можно использовать слова этого выдающегося журналиста и писателя для прояснения личности Соньки? Получается, что никак. Книга Дорошевича не способна дать ответы на поставленные вопросы. И мы можем представить, что Влас Михайлович мог беседовать как с настоящей Сонькой, так и с… ее двойником…

Исследование жизни этой женщины, главным качеством которой была лживость, дело крайне неблагодарное. Даже в таком, казалось бы, простом деле, как проверка достоверности немногочисленных фотографий Соньки, сохранившихся в архивах, невозможно добраться до истины. Всегда остается пространство для вариантов. Согласно одному, она могла избежать наказания и продолжить преступную деятельность, согласно другому — все-таки угодила на каторгу и окончила свои дни на Сахалине.

К слову — в пользу версии «свадьбы» говорят многочисленные факты совершения преступлений в Европейской части России уже после ареста Соньки, в которых можно узнать почерк Золотой Ручки. Еще больше запутывают ситуацию последовательницы Соньки, действовавшие под ее воровской кличкой. Об одной из них, Ольге фон Штейн — обратите внимание на созвучие фамилий — мы еще поговорим.

Если допустить, что события развивались именно по сценарию легенды о подмене, то возникает целый ряд других вопросов, ответов на которые тоже мы не найдем.

Допустим, Соньке удалось купить свободу женщины, согласившейся отбыть за нее десятилетний каторжный срок. Что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. Но как она могла при этом отыскать свою портретную копию? У судей и следователей (в отличие от чиновников администрации каторги) не вызывала вопросов личность Соньки? Они же не сомневались, что под судом находится именно Золотая Ручка, а не кто-то другой?

Допустим, подмена состоялась позже. Скажем, на борту арестантского парохода. Зачем тогда подставная «Сонька» бежала с каторги? Она передумала отбывать чужой срок? Почему, в таком случае, не заявила своих прав администрации Александровского?

Далее — могла ли Золотая Ручка нанять в свои «заместители» женщину, обладавшую такой же волей к свободе и с таким же предпринимательским талантом? Золотая Ручка была самой успешной предпринимательницей Сахалина тех лет. Могла ли добиться такого успеха (а это в тех условиях был несомненный успех), какого добилась истинная или мнимая Сонька в сожительстве с Богдановым?

Наконец, не слишком ли все картинно, сложно, витиевато? Речь же идет о каторге, о месте, которое для империи было свалкой «человеческого мусора», где люди были низведены до положения безответной скотины. Дорошевич описывает страшный и даже ирреальный мир, в котором нет места проявлению человеческих чувств. Мир жестокий, черный, устроенный по принципам звериной стаи. Мир, в котором нет дружбы и любви, где можно лишь выжить или погибнуть, где каждый за себя. Мир, в котором женщина опускалась до положения самки, а мужчина — самца. Мир, который не дал России ровным счетом ни одной более-менее значимой личности. Вообще. Главной героиней Сахалина была и остается Сонька Золотая Ручка. И — серая безликая масса арестантов и поселенцев, не оставившая после себя ничего, даже внятной памяти…

Какой бы стройной и логичной легенда о подмене Соньки Золотой Ручки ни была, она не украшает образ знаменитой аферистки. Если допустить возможность подмены, возникает еще одна проблема — морального свойства. На что обрекла Сонька свою (скорее всего, мнимую) подменщицу, на какие страдания? Если подмена имела место в действительности, стоит ли говорить о каких-либо душевных качествах легендарной аферистки?

Золотая Ручка — гений с обратным знаком? Да, но не гений — сказочный персонаж из кошмарной страшной сказки под названием «российская каторга».