Ставлю на тебя

Глава 9

Бейли

— Самое странное, что все, похоже, нормально это воспринимают, кроме меня, — я поставила локоть на стол и подпёрла подбородок рукой, пока Чарли доедал свой третий чизбургер. — Чувствую себя единственной, кроме малышей, кто не может просто смириться с разводом и приспособиться.

Это была чистая правда. Ради бога, мне было семнадцать, и в следующем году я закончу школу. Практически взрослая. Так почему же мне до сих пор невыносимо грустно, когда папы нет рядом на школьных мероприятиях? Когда у художественного клуба была выставка, и наши работы висели в настоящей галерее, я весь вечер высматривала его, словно он бросит всё и прилетит с Аляски, чтобы сделать мне сюрприз. Спойлер: он этого не сделал.

И почему, когда к маме приходил её парень, и, растянувшись на диване, смотрел телевизор в носках, будто он член семьи, я запиралась в своей комнате с всепоглощающей тоской по дому, которая, казалось, физически душила меня?

Чарли покачал головой и сделал глоток содовой.

— По крайней мере, ты держишь всё в себе, как типичный зажатый представитель типа А.

— Во-первых, — сказала я, удивлённая тем, что не только делюсь своей историей с ним, но и получаю удовольствие от общения, — я не зажатая.

За последние полчаса он был вторым человеком, который назвал меня зажатой. Обидно, однако.

— Во-вторых, — продолжила я, — с чего ты решил, что я отношусь к типу А?

Он бросил на меня раздражающий «я всё знаю» взгляд, запихивая немного картошки фри под булочку своего бургера.

— Любой, у кого есть глаза, это видит. И это нормально — в конце концов, твоё спокойствие хоть как-то спасает ситуацию. Я же срываюсь всё время, из-за чего не только обстановка становится неприятной, так ещё и мама, сестра и этот кретин постоянно мною недовольны.

— Ну, например? — спросила я, искренне любопытствуя. — Как ты срываешься?

Он схватил ломтик маринованного огурца с края своей тарелки и засунул его под котлету.

— Я просто честен. Когда я вижу Кларка посреди ночи в коридоре, я говорю: «Чувак, почему бы тебе не остаться в собственном дома, будто ты не бездельник, который тут нахаляву ест?» А когда мой отец отменяет наши планы, потому что у ребёнка его девушки игра в Малой лиге, я говорю ему, что он паршивый отец, раз предпочёл её ребёнка мне.

— Вау! — я выпрямилась и уставилась на него с восхищением. Я не могла представить себе такого конфликтного взаимодействия — боже, мне становилось не по себе от одной мысли об этом — но я уважала способность Чарли плевать на чувства других людей.

Конечно, я могла бы пофантазировать о такой честности, но на деле мне просто не нравилось огорчать людей. Я хочу, чтобы мама — и папа, когда он, конечно, вспоминает о моём существовании — были счастливы, и я хочу быть той, кто делает их счастливыми.

Хотя скандалы, возможно, и приносят кратковременное удовлетворение, я слишком хорошо себя знаю, чтобы не понимать: последующее чувство вины будет невыносимым.

— Не могу поверить, что ты говоришь подобное.

— Это не всегда хорошо воспринимается, — он откусил от своего переполненного бургера и посмотрел на двух девушек позади меня. — Но это правда.

— Не могу поверить, что говорю это, но ты вроде как мой герой, — я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, внимательно изучая его. Я могла буквально представить, как он говорит эти слова, и почему-то мне стало грустно за него, несмотря на уважение к его смелости.

От моих слов уголки его губ тронула ехидная полуулыбка, когда он вытирал руки салфеткой.

— И я тебе даже не нравлюсь.

— Знаю, — я не смогла сдержать улыбки (его озорные улыбки были заразительны) и покачала головой. — Но это же новаторски подход! Можно я поживу опосредованно через тебя?

— Зачем жить опосредованно? Сжигай города своим собственным гневом, — он откусил ещё кусок гамбургера.

— Да, эм… нет, — я отпила глоток своего шоколадного коктейля, жалея, что мне не хватает смелости для честности. Мне хотелось, правда хотелось, но не было сомнений, что я останусь бесконфликтной. Я помешала трубочкой свой напиток и сказала: — Не думаю, что это поможет.

Он бросил остатки бургера на тарелку, словно закончил есть.

— Зато после этого становится легче на душе.

— Так ли это? — я вспомнила, каким был Чарли каждый раз, когда я его видела. — Не похоже, чтобы ты купался в счастье от свободы, которую дали тебе твои слова.

— Может, внутри я и счастлив, — парировал он, вытирая руки, прежде чем уронить салфетку на тарелку.

— Правда? — я макнула картошку фри в кучу кетчупа.

— Девчонкам нравится моя грубость, — сказал он, протянув руку и стянув одну из моих картошек фри, отмахнул мою руку, чтобы первым обмакнуть добычу в кетчуп. Как ни странно, но то, как он вёл себя, словно мы старые приятели, заставило меня захотеть узнать о нём побольше. — Не хочу портить это своим счастьем.

Я громко фыркнула, как не подобает леди.

— Не думаю, что это так уж привлекательно, как тебе кажется.

— О, да ладно, — сказал он, глаза его загорелись, словно он хотел ухмыльнуться, пока жевал. — В первый раз, когда мы встретились, ты, вся такая широкоглазая и в брекетах, разве не попала под чары Чарли?

Я покачала головой, вспоминая, как он меня тогда раздражал. — Точно нет.

— Серьёзно? — он нахмурился и посмотрел на меня так, будто я призналась, что прилетела с другой планеты.

Мне захотелось рассмеяться, потому что как он мог быть настолько слеп к тому, каким ослом он был?

— Почему тебе так сложно в это поверить?

— Потому что я неотразимо обаятелен, — ответил он, хотя лёгкий намёк на улыбку на его губах говорил о том, что он не совсем серьёзно.

— А, так вот ты какой? — спросила я, сдерживая смех. — Наверное, я не заметила это.

Он резко хохотнул, и на минуту всё было хорошо. На этот короткий, мимолётный миг нам было комфортно вместе. А потом он сказал: — Подожди. Я не подкатываю к тебе.

— Фу, мерзость, — я покачала головой, раздражение вернулось. Почему он решил сказать это? Всё тот же Мистер Ничто. Я решительно ответила: — Я знаю.

— Ладно, хорошо, — он подвинул свою тарелку к центру стола и добавил: — И я полностью согласен с частью про «мерзость».

Я не могла поверить его наглости — и не только из-за комментария про «мерзость», но и из-за его общего заявления о том, что он не пытается подкатить ко мне.

— Зачем ты вообще…

— Не знаю, — он поднял руку, чтобы я замолчала, затем поднял и вторую. — Я почти уверен, что никогда двое людей не были так не заинтересованы друг в друге, как мы, но я просто хотел убедиться.

— О, я могу это подтвердить, — я вспомнила аэропорт Фэрбанкса и сказала: — Честно говоря, в первую нашу встречу, я просто поразилась тому, насколько ты раздражающий. Мне кажется, до того дня я и не подозревала, насколько несносным может быть человек, пока не встретила тебя.

— Взаимно, — сказал он, кивая в знак согласия.

— Что? — я прищурилась на него. В тот день я и близко не была несносной. Скорее уж жалкой, тихой мышкой. — Я не была раздражающей.

Он помешал трубочкой в стакане и сказал с наигранным недовольством:

— Ты не пустила меня без очереди из-за каких-то правил. Раздражающая до чёртиков.

Я уже собиралась объяснить Чарли, что следование правилам, как раз таки, совершенно не раздражает, когда Некеса прервала меня, появившись рядом с нашим столиком вместе с Тео.

— Эй! Угадайте, что? Мистер Кливленд сидел с нами за обедом, и когда Тео рассказал ему, что в следующем году он будет специализироваться на бухгалтерском учёте, добрый дядя Клив перевёл его в «Протозвёзды». Так что теперь он тоже в нашей команде.

Я подняла глаза на них двоих и слегка расстроилась из-за этой новости. Тео казался нормальным парнем, но мы с Некесой брались за эту работу вместе, как команда, и его присутствие нарушало атмосферу.

— Вау, — Чарли откинулся назад и потянулся. — Значит, тебя повысили? Меня же понизили до «Протозвёзд», только потому что я сказал, что блёстки — это визитная карточка дьявола.

Некеса фыркнула. — Ты правда это сказал?

— Уважуха, — Тео медленно ухмыльнулся Чарли в знак признательности. — В руководстве «Красных Гигантов» был целый раздел о бесконечной радости от блёсточек. Не могу поверить, что ты действительно это сказал вслух.

— Послушай то, что ты только что сказал, и скажи, что я не прав, — Чарли скрестил руки на груди. — «Бесконечная радость от блёсточек» — они что, издеваются?

Чарли и Тео начали болтать между собой, и я бросила взгляд на Некесу.

— Может, нам действительно стоит уволиться и найти нормальную работу?

— Нормальная работа отстой, — сказала Некеса, и я на секунду отвлеклась на Чарли и Тео. Они шептались между собой, ухмыляясь друг другу так, как это обычно делают парни, когда говорят о груди. Я закатила глаза.

Я просто знала, что их разговор мне не понравится.

Некеса протянула руку и взяла мой стакан. — Можно глоточек?

Чарли оторвался от беседы с Тео и сказал Некесе: — Только если тебе нравится солодовый коктейль на ванильном мороженом, но всего с половиной ложки солода, двумя каплями шоколадного сиропа вместо трех. И половиной порции взбитых сливок, без вишенки.

Я и не подозревала, что Чарли вообще слышал мой заказ, не говоря уже о том, чтобы запомнить всё до мельчайших деталей. Часть меня была впечатлена его идеальной памятью, но большая часть была поражена тем, как он вёл себя, словно мы знакомы.

Ведь мы же совсем не знаем друг друга, верно?

Тогда почему такое ощущение, что всё же знаем?

— Вполне в её стиле, — сказала Некеса, подняла стакан и сделала большой глоток, прежде чем добавить: — М-м-м, как же вкусно. У меня ещё есть время взять коктейль?

Я сказала: «Нет», а оба парня одновременно ответили: «Да».

Некеса показала мне язык, и я бросила взгляд на часы.

— Только быстро. Я не хочу опоздать.

— Прямо как настоящая протозвезда, — поддразнил Тео, и я не могла поверить, что он осмеливается насмехаться надо мной, когда мы только познакомились.

— Уж кто бы говорил, — парировала Некеса, — Мистер Частная школа.

— Ты правда это только что сказала? — спросил Тео, одаривая Некесу игривой улыбкой. — Мисс Государственная школа?

— Кажется, да, — сказала она, ухмыляясь.

— Ну, у кото-то явно прибавилось дерзости с нашей последней встречи, — я наблюдала, как Тео склонил голову набок и оценивающе посмотрел на Некесу. — Не знаю, боюсь ли я или мне это нравится.

— О, ты точно боишься, — ответила Некеса, встретившись с ним взглядом, прежде чем повернуться и пойти к стойке, чтобы сделать заказ.

— Думаю и то, и другое, — сказал Тео, смеясь, и пошёл за ней. — Я и боюсь, и мне это нравится.

Как только они оказались вне зоны слышимости, Чарли сказал: — Эти двое точно замутят.

— Ты сильно ошибаешься, — резко ответила я. Даже если она немного флиртовала, это не значит, что она собирается изменять. — У неё есть парень.

Он пристально посмотрел на меня, прежде чем сказать: — И что?

— И она очень счастлива с Аароном, вот что, — типичный Чарли, предполагающий худшее. — Тео просто старый друг.

— Старый друг, который так на неё смотрит.

Я проследила за его взглядом к стойке, где Некеса громко над чем-то смеялась. И, окей, Тео уставился на неё.

Довольно пристально, на самом деле.

Он смотрел на неё так, будто она только что сказала ему самую удивительную, шокирующую вещь, которую он когда-либо слышал. Ради бога, его глаза чуть ли не сверкали. И всё же, я сказала: — Он смотрит на неё так, будто считает её смешной.

— Уж поверь, если эти двое начнут работать вместе, то меньше, чем через месяц, уже вовсю будут крутить шуры-муры.

— Ты отвратителен, — сказала я, ничуть не удивлённая его циничным предположением. Именно это сказал бы Чарли в самолёте, а также Чарли в кинотеатре. Он мог бы измениться в чём-то, но его склонность предполагать худшее осталась прежней.

— А ведь я прав. Даже если она счастлива с Аароном Великим, этим двоим слишком весело вместе, чтобы их отношения остались чисто дружескими.

— Значит, ты всё ещё придерживаешься той же идиотской теории о дружбе? — я не понимала, зачем вообще спрашиваю, его мнение и так очевидно.

— Это не теория, Очкарик, это факт, — сказал он, протягивая свои длинные ноги под столом. — С коллегами та же беда. Потому что они не осознают, что становятся «друзьями», пока эта «дружба» не превращается в симпатию, которая в итоге приводит к интрижке.

— Это бредовая теория, — я наблюдала поверх его плеча, как Тео и Некеса смеются вместе, стоя в очереди. Он ведь ошибается, да? — Я гарантирую тебе, сколько бы эти двое ни работали вместе, между ними не будет ничего, кроме дружбы.

— Хочешь поспорить? — спросил он, глаза его сверкали азартом, хотя рот по-прежнему растягивался в его фирменной ухмылке.

— На что?

— Дай свой телефон, — сказал он, протянув ладонь.

— Что? — По какой-то причине я вытащила его из кармана и протянула ему. — Что ты делаешь?

— Записываю свой номер, чтобы позже мы могли обсудить детали нашего пари, — он бросил взгляд на стойку. — Тс-с, идут.

Он закончил вводить свой номер, прежде чем бросить мой телефон на стол.

Я уставилась на свой телефон, словно это был заряженный пистолет, потому что «Какого чёрта?». Внезапно у меня оказался номер телефона Мистера Ничто — на что я уж точно не рассчитывала, появившись на новой работе — так ещё и ко всему, он хочет поспорить на верность моей подруги.

У меня уже голова кружилась от всех «Что за фигня?».

— Ребята, вы готовы? — Некеса бросила на меня странный взгляд, и я поняла, что она видела, как Чарли возится с моим телефоном.

Я схватила его, чувствуя себя застигнутой с поличным.

— Да, идём, — сказала я, вскакивая так резко, что опрокинула стул. Он с грохотом упал на кафель, и мне захотелось провалиться сквозь землю, когда все головы повернулись в мою сторону.

Блин.

Пока я наклонялась, чтобы поднять стул, мне пришло в голову, что эта работа, возможно, не окажется той «беззаботной забавой», какой её представляла себе Некеса.