Ставлю на тебя

Глава 30

Бейли

Трудно было определить, какой именно звук разбудил меня в половине второго.

Возможно, это было разбившееся стекло, возможно, это был пронзительный крик, или это могло быть дикое хлопанье крыльев, но гусь, влетевший в моё окно, определённо был виновником.

Я резко проснулась, села на кровати и по свету, проникающему извне поняла, что что-то было в моей комнате, бешено мечась в темноте.

О мой Бог, о мой Бог, о мой Бог!

Я боялась пошевелиться, потому что не хотела, чтобы что бы то ни было меня увидело, но это стало бессмысленным, когда Скотт распахнул мою дверь со словами: «Что это, чёрт возьми, было?»

Он включил свет, и — срань господня — в моей комнате был гусь.

Огромный гусь стоял перед разбитым окном, истерично визжал (если это вообще возможно) и шипел.

— Божечки! — крикнула моя мама у него за спиной, когда я спрыгнула с кровати и побежала к дверному проёму. Она схватила меня и оттолкнула за себя, словно защищая от птицы, и спросила: — Ты в порядке?

— Да, — ответила я, глядя через её плечо.

Птица, должно быть, влетела прямо в окно, и хотя было темно, он не выглядел раненым.

Просто взбешённым.

Опять же, если это вообще возможно.

Я никогда раньше не сталкивалась с гусями, так что мои познания о них были крайне ограничены.

Скотт, одетый в боксеры и свои дурацкие носки, наклонился и поднял один из моих высоких сапог. Я с недоверием наблюдала, как он подкрадывается к гусю, словно пытается на него напасть, и на секунду мне показалось, что он собирается убить гуся левым ботинком из моей любимой пары.

Но потом он начал размахивать им в направлении птицы.

— Скотт, — крикнула мама, почему-то шёпотом, — что ты вытворяешь?

— Это гусь? — услышала я позади себя.

— Да, — ответила я, почему-то тоже шёпотом, наблюдая за происходящим.

— О, — спокойно сказал Чарли, как будто в этом не было ничего особенного. — Вау.

Гусь не оценил Скотта и начал бешено гоготать, раздуваясь и шипя, не отрывая взгляда от мужчины.

Скотт продолжал размахивать моим ботинком, как дурачок, пытаясь, видимо, отогнать этим гуся.

Но потом это сработало.

Гусь сделал пару неловких шагов, прежде чем взмахнуть крыльями и вылететь прямо в окно.

Там, где раньше было стекло.

В одно мгновение в комнате стало невероятно тихо.

И холодно.

Скотт поставил мой сапог и медленно подошёл к окну.

— Нет, — сказала моя мама, продолжая говорить тихо. — Скотт. Он может вернуться.

Это заставило его остановиться и посмотреть на неё через плечо. — Он же не пытается нас убить, Эм.

Чарли фыркнул позади меня, заставив меня рассмеяться.

Моя мама пробралась глубже в комнату, подкрадываясь к Скотту, который смотрел из окна. Его руки лежали на бёдрах, когда он осматривал пейзаж внизу, и через мгновение Скотт сказал громким голосом диктора: «Гусь покинул здание».

***

— Послушайте, вы двое, — сказала мама, волосы торчали у неё на голове, когда она стояла в своей ночной рубашке. — Мне нужно, чтобы вы пообещали, что будете следовать правилам.

Я не смотрела на Чарли — не могла — стояв своей фланелевой пижаме с уточками, прижимая подушку к груди.

— Конечно, будем, — сказала я, внезапно уставшая. — Даже если бы у нас были плохие намерения — а их у нас нет, — здесь нет двери, которую можно закрыть. Никакого уединения. Я бы не стала клеиться к какому-то парню посреди гостиной, когда любой может войти.

— Прости, ты опять сказала «клеиться»? — спросил Чарли с ухмылкой в голосе. — Я думал, мы это уже прошли.

— Заткнись, — прорычала я, просто желая вернуться ко сну.

— Один из вас может занять раскладной диван, а другому придётся спать на полу. Там, на стуле, есть стопка простыней и одеял, — сказала мама.

После ухода гуся Скотт, который, очевидно, был героем вечера, нравилось мне это или нет, заклеил окно картоном и скотчем. Владелец квартиры пообещал прислать кого-нибудь утром, чтобы починить окно, но через эту дыру проникал холодный воздух, поэтому меня быстро переселили на нижний этаж.

В ту же гостиную, где Чарли спал на раскладном диване.

Отсюда и паранойя по поводу правил.

— Ну, тогда, спокойной ночи, — сказала моя мама, повернувшись и направившись к лестнице.

— Спокойной ночи, — сказал Чарли своим супер-приятным, подхалимским голосом. — Сладких снов.

— Мне хочется блевать, — сказала я, качая головой. — Ты такой подлиза.

— Мне нравится твоя мама, — сказал он, всё ещё сидя на раскладном диване, где он был с момента инцидента с гусем. — И я хочу нравиться ей. Разве это так плохо?

— Тошнотворно, но не плохо, — сказала я, найдя это немного милым, когда посмотрела на одеяла. — Так кому из нас достанется диван?

Его брови нахмурились.

— Тебе. Что тут думать?

Теперь мои брови нахмурились. — Что это значит?

— Это значит, что я не позволю тебе спать на полу, пока я буду спать на диване.

— Боже мой, это такой сесксизм, — сказала я, скрестив руки на груди. — Если бы я была парнем, ты бы наверняка позволил мне спать на полу.

— Это не сексизм. А по-дружески, — безапелляционно ответил он.

— Повтори? (прим. пер.: в ориг. фраза «come again» может иметь несколько значений, и один из них «кончить ещё раз» — поэтому Чарли называет Бейли извращенкой)

— Ты такая извращенка, Очкарик.

— Чарли.

— Я просто хочу сказать, что ты мой друг, — сказал он раздражённым голосом, — и я не хочу, чтобы тебе было неудобно. Поэтому диван должен достаться тебе.

— Но если бы я был твоим бро…

— Ладно, спи на полу, бро, — сказал он раздражённо. — Спокойной ночи.

— Подожди.

— Я так и думал, — сказал он с самодовольной улыбкой.

— Во-первых, спасибо, что признал, что мы на самом деле друзья, — сказала я, не понимая, почему его использование слова «друг» по отношению ко мне казалось чем-то большим, — а во-вторых, может быть, нам стоит сыграть в камень-ножницы-бумага за место на диване.

— Боже милостивый, «друг» сказать легче, чем «коллега» — успокойся.

— Как скажешь, — сказала я певучим голосом, не желая отпускать это.

— А теперь подумай вот о чём, — сказал Чарли. — Что подумают твоя мама и Король Придурок обо мне, если спустятся сюда за стаканом воды и увидят, что я не уступил тебе диван?

О-о, он определённо был прав.

— Они подумают, что ты придурок, — ответил я.

— И поездка была куплена для тебя, а не для меня, — добавил он.

— Тоже верно, — согласилась я.

— Значит, диван твой, Митчелл, а я сделаю себе лежанку на полу.

Он встал, и мой взгляд застыл на его пижамных штанах.

— Что? — сухо спросил он, словно не понимая, почему я на него смотрю.

— Ничего, — сказал я, сжав губы и качая головой. — Мне просто, ну, очень нравятся твои штаны.

На Чарли были розовые фланелевые пижамные штаны сплошь усеянные красными сердечками. Возможно, такой узор был немного необычным для мужской пижамы, но то, что он был ростом метр девяносто пять, а штаны были ему явно коротки сантиметров на десять, придавая ему довольно комичный вид.

— Это подарок от моей младшей сестры, — сказал он, указывая на меня пальцем. — Так что если будешь подшучивать над ними, ты монстр.

— Не буду я подшучивать, — ответила я, изо всех сил стараясь не смеяться, но при этом думая, что это чертовски мило — носить штаны, подаренные сестрой. — На самом деле они невероятно сексуальные. Немного открытые лодыжки интригуют, но при этом всё выглядит стильно.

— О, я знаю, — он положил руки на бёдра, словно собираясь позировать. — Мои штаны с сердечками сводят всех девчонок с ума.

— Конечно, сводят, — мои глаза поднялись к его кофте, и его грудь в этой хенли действительно была сексуальной. Это была просто старая выцветшая кофта, но мягкая ткань облегала его явно накачанный и удивительно широкий торс, и я не могла оторвать от него взгляд.

Он была такой… широкий.

И твёрдый.

У него даже была эта впадинка между грудными мышцами.

А у него были кубики?

Ааааа — что со мной не так?

Я тупо кивнула, не в силах вспомнить, что он только что сказал, пытаясь вернуться в норму после мозгового экскурса по телосложению Чарли.

Он прервал мои размышления: — Дай мне секунду постелить новые простыни на диване, и потом ты сможешь лечь.

— Ты что-то сделал с простынями? — спросила я, ухмыляясь его чрезмерной услужливости.

— Нет, — нахмурился он, выглядя оскорблённым.

— Тогда, я думаю, я смогу выдержать сон на простынях, на которых ты лежал, меньше часа.

Он поднял глаза от дивана на меня. — Ты уверена?

— Да.

Он подошёл к стопке простыней и одеял, затем взглянул на пол. На его лице мелькнуло то же выражение, что я видела в туалете на заправке, и я сказала: — Чарли, просто занимай диван. Я могу спать где угодно.

Он снова нахмурился. — Блять, Бей, пожалуйста, не будь со мной милой, будто я…

— А что если мы сделаем кровать из диванных подушек? — я нарочно перебила его, потому что его проблемы с микробами меня не волновали. Меня это не волновало, и я не хотела, чтобы он думал, что я заметила. — Так ты не будешь на полу, хотя и спишь на полу. Понимаешь?

— Бейли, — он сглотнул и сказал: — Прекрати.

— Чарли, — я скрестила руки и сказала: — Если ты хочешь, чтобы я делала вид, что не знаю, я с радостью это сделаю, потому что не хочу, чтобы тебе было неловко. Но ты же мой друг. Если бы это была Некеса, а не ты, я бы просто помогла ей устроиться поудобнее.

— Коллега, — поправил он, издавая звук, похожий на неохотное согласие, но при этом снова ухмыльнулся. — И что ты там говорила про диванные подушки…?

Я подошла и начала поднимать брошенные подушки с пола.

— Давай просто сделаем из них маленький матрас.

Я скинула их на свободное место на полу в другом конце гостиной, а Чарли схватил подушки с двух больших кресел у камина и добавил их к моей куче. Он поднял и развернул то, что выглядело как простыня для кровати размера «king-size».

— Знаешь, ты довольно приличная коллега, — сказал Чарли, глядя на меня так, будто это было очень важно. Значимо. Казалось, он признавал, что наша дружба значит для него больше, чем работа, хотя говорил прямо противоположное.

— Я знаю, — сказала я, и после того, как помогла ему застелить кровать на полу, забралась на раскладной диван. — Ты не против, если я включу телевизор? Мне совсем расхотелось спать.

— Нет, — сказал он, а затем щёлкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту, если не считать света телевизора. Я услышала, как он устраивается на подушках.

— Тебе вообще удобно? — спросила я, останавливаясь на старом эпизоде «Новенькой».

— Не так уж плохо, — сказал он тихо в темноте.

— Ник Миллер настоящая легенда, — сказала я.

— Уинстон, — поправил он, — вот кто настоящая недооценённая легенда.

Мы смотрели какое-то время, тихо комментируя и смеясь над шоу, и я уже почти заснула, когда Чарли сказал: — Для протокола, я не полный гермофоб.

Я уставилась в темноту. — Для протокола, мне было бы плевать, если бы ты им был.

— Меня просто, ну, меня просто коробит от общественных туалетов и мысль о том, чтобы спать на полу у незнакомца. Я бы не брезговал полакомиться котлеткой прямо со стола или даже облизать твой палец.

— Ты не просто так это сказал, — я рассмеялась, зарываясь поглубже в одеяло и удивляясь, почему мне не было неловко от этой спонтанной ночёвки с Чарли. Сонливость и комфорт окутали меня, полностью расслабившись я не чувствовала никакой неловкости.

— Серьёзно, правда. У меня даже нет дезинфицирующего средства для рук или салфеток, — сказал он так, словно отчаянно хотел убедить меня.

Но ему и не нужно было. Я ничего не знала о ситуации Чарли, но у меня был собственный ужасный опыт с паническими атаками, так что я всё понимала. То, что его мозг заставлял его тело физически реагировать на определённые вещи, не означало, что он был… не знаю… кем-то другим.

— Спорим, ты не съешь котлету со стола.

— Наверняка стол чище, чем твои пальцы, — дразнил он. — Ходят слухи, что ты сегодня засунула их в писсуар.

— Да, засунула. Я подумала: «Эти пальцы такие чистые. Интересно, есть ли здесь грязный писсуар, в котором я могла бы их испачкать».

Он рассмеялся, а я перевернулась и снова закрыла глаза.

— Ещё раз спасибо, что поехал со мной, Чарли.

— Спасибо, что пригласила, — сказал он, и я очень надеялась, что он имел это в виду.

Потому что я хотела, чтобы ему было так же весело, как и мне (что удивительно).

— Спокойной ночи, Чарли, — сказала я.

— Спокойной ночи, Бейли, — ответил он глубоким хриплым голосом в темноте гостиной.