Сто имён одной воровки

Глава III. Девы и единорог. Часть IV

Мысль, как без риска попасть в особняк благородного любителя редкого зверья, посетила её за утренними сборами, под заливистые трели жаворонка и звон лошадиной упряжи. Пока они седлали лошадей, запрягали рыжего в телегу и собирали нехитрые пожитки, Мия обдумала все детали и не нашла в своем плане ни одного изъяна. А если всё пройдет так, как она задумывает, то ей даже никакие воровские хитрости не придётся применять. Главное — не пропустить нужный поворот, и для этого Мия села рядом с дядюшкой Гейбом на козлы.

Когда они подъехали к нужному месту, уговорить попутчиков свернуть к особняку было проще простого — оказывается, они и раньше выступали в поместьях благородных господ, правда, в этот раз вроде никуда сворачивать не планировали, но Мия наплела, что тетка её прошлым летом батрачила в зверинце господина Сибелиуса и видела, что у него какая-то бродячая труппа лицедействовала с музыкантами и фокусниками и, мол, уходили они с полными карманами серебра. Дядюшка Гейб и Вик переглянулись да и повернули коней на боковую дорогу, рядом с которой на деревянном столбе для удобства благородных гостей висел указатель.

Поместье благородного господина Сибелиуса расположилось едва ли не в чаще леса. Дорога к нему петляла под сенью массивных дубов и изящных клёнов, а сам особняк надёжно укрылся за сплошным каменным забором в полтора человеческих роста. Стало жутковато — что за постыдные секреты скрывает этот господин, раз ему потребовалось городить такие стены?

Массивные, окованные железом деревянные ворота оставались закрыты даже после того, как Вик несколько раз постучал в них сапогом, и они уже думали разворачиваться и уезжать, когда приоткрылась узкая калитка и из неё высунулось лицо стражника с перебитым носом и глазами навыкате:

— Неужто кто опоз… Вы кто такие ещё?

— Приветствуем, уважаемый господин! — дядюшка Гейб широко улыбнулся и подобострастно склонил голову. — Мы странствующие артисты, смиренно предлагаем любезному господину Сибелиусу…

Стражник не дослушал старика, злобно засмеялся и сплюнул на землю:

— Вон отсюда, голодранцы, нам тут своих представлений хватает!

Калитка с громким хлопком закрылась, дядюшка Гейб тяжело вздохнул, Вик озадаченно глянул на Мию. Не то чтобы ей стало стыдно — рассказывая про свою мифическую тётку, Мия почти что поверила в её существование, как и всегда это бывало с особенно удачной ложью. Да даже если бы её рассказ был сущей правдой — это же не значило, что их обязательно должны были пустить? Так что нет, стыдно ей не было, только досадно, что такой прекрасный план вылетел в трубу и теперь ей нужно будет как-то улизнуть от попутчиков, пробраться во владения господина Сибелиуса, ещё и через стену эту проклятущую перемахивать. Калитка снова приоткрылась, и из неё высунулся всё тот же стражник, только теперь с массивной аркебузой в руках. Он затряс оружием и выкрикнул:

— А ну пшли отсюдова, паршивцы, не то собак спущу!

Пришлось по-быстрому разворачивать телегу и как можно скорее уезжать подальше от особняка и его неуравновешенной стражи. Мия снова разместилась на сене и задумалась, непроизвольно накручивая волосы на палец. Ей нужно было назад, в проклятый зверинец за этой паршивой рогатой лошадью, ей срочно нужно было придумать новый план действий, кстати, включающий в себя перелезание через высоченную стену и игру в прятки с собаками, про которых говорил стражник, да только с каждой минутой в этой скрипучей телеге она уезжала всё дальше и дальше…

— Да Корсе под хвост это всё!

Тут телегу сильно тряхнуло и наклонило, рыжий громко заржал, Мия от неожиданности прикусила щёку и скривилась, больно ударившись спиной об бортик. Дядюшка Гейб, пересыпая речь дурными словами, слез с козел и зашёл куда-то за телегу, Мия тоже выглянула наружу, потирая ушибленное место. Вик, уже соскочивший с бурого, ловил катившееся по дороге колесо, то самое, которое они ещё вчера чинили. На лице восседавшего на ослике Олли читалось уныние.

— Вот ведь засранное, прости дочка, колесо! Едва ли не каждый день с оси сходит, как не прилаживай.

— Так колымага эта постарше нашего Олли будет. — Вик наконец поймал колесо и принёс его к телеге, после чего полез внутрь за инструментами.

— А может, и старше тебя, сопляка.

По возвращении в город не забыть бы дар Демитии принести, ибо кто, если не она, так удачно всё подстроила? Мия спрыгнула с телеги, потянулась и оправила рубаху:

— Я за водой до ручья съезжу, тут вроде невдалеке он.

— Давай, дочка. Кабы нам не до ночи с этой рухлядью валандаться.

Дядюшка Гейб уже склонился над осью и ковырял её каким-то инструментом. Пользуясь тем, что он не видит, Мия встала на цыпочки и прильнула к стоявшему рядом Вику, быстро поцеловав его в колючую щёку.

— Я быстро, — шепнула она и как можно скорее отстранилась, дабы больше не смотреть ему в глаза. Врать она, конечно, умела и ничего плохого в этом не видела, но именно эта ложь смутила её так сильно, что лицо опалило румянцем.

Забравшись в седло, Мия направила бурого вперед по дороге, в сторону главного тракта. Где-то там и правда тёк ручей, но до него она не добралась — как только телега скрылась за поворотом, она свернула в лес, отъехала подальше от дороги, развернула бурого и неспешно направилась в сторону особняка. На её счастье, лес был не слишком густым, без обильного подлеска, зарослей кустарника и буреломов, так что конь шёл ровно, не спотыкаясь, разве что Мие приходилось то и дело склоняться к лошадиной шее, чтобы не получать ветками по лицу.

Особняк она объехала по широкой дуге, внимательно присматриваясь и прислушиваясь, чтобы, упаси Демития, не нарваться на стражу или ещё кого. Когда заходящее солнце уже расписало небо кармином, Мия стреножила коня и крепко привязала его к дубу, предварительно хорошенько напоив и повесив на шею мешок с овсом. В таком виде бурый её до утра спокойно дождётся, а больше времени ей и не потребуется. Свои волосы она забрала в тугой узел на затылке и сверху надела колпак, намотала на лицо тонкий шарф и закрепила его над ушами так, чтобы осталась только тонкая щелочка для глаз, обернула несколько раз вокруг бёдер длинную веревку с «кошачьей лапой» на конце — похожим на якорь четырехконечным крюком, с помощью которого удобно было залезать на стены. За голенище сапога, к спрятанному там кинжалу, сунула несколько отмычек, в сумку на поясе положила огнёвку, а на запястье нацепила кожаный браслет с висящим на нем металлическим ажурным шариком. Внутри того шарика лежал так называемый «ловец запаха» — хитрое алхимическое изделие, правда, внешне напоминавшее кусок тщательно пережёванной тряпки. Помещённый поближе к открытому участку кожи, он полностью стирал запах человеческого тела, что сильно облегчало работу в охраняемых собаками поместьях. Всего-то и нужно было не попадаться этим тварям, впрочем как и стражникам, на глаза — ведь зелья невидимости пока никто из алхимиков не изобрёл. Единственным недостатком ловца было то, что хватало его ненадолго — через пять-шесть часов он полностью выдохнется, так что времени у Мии было не слишком много.

Когда лес утонул в сумерках, она подобралась к ограде поместья, на пару минут замерла, прислушиваясь, не ходит ли кто с той сторон, и, не уловя никаких подозрительных звуков, с помощью кошачьей лапы перелезла через стену. Внутри, по крайней мере в том месте, где Мия спустилась, поместье выглядело почти как лес, разве что более ухоженный, да и деревья росли на бОльшем расстоянии друг от друга. Кое-где из земли торчали железные столбы, на которых горели масляные фонари, что было не так уж и плохо — гораздо легче прятаться в тенях, чем наугад шарахаться в полной темноте.

Зверинец она нашла по запаху. Тяжёлый животный дух, у стены едва заметный, при приближении к клеткам становился с трудом переносимым. Спрятавшись между кустом самшита и несколькими большими ящиками, она принялась рассматривать ту часть зверинца, к которой вышла. И Мие не понравилось то, что она увидела.

Не похоже, чтобы здесь держали редких и ценных зверей, ещё и в таких условиях. Клетушки из деревянных реек, понизу обитых железом, казались такими тесными, что даже Мия с её плюгавым ростом не смогла бы в них ни вытянуться, ни развернуться. Сверху клетки освещали висевшие на цепях масляные фонари, а все выходы из них вели в общий проход, крытый со всех сторон. А в клетках…

— Корсово дерьмо… — одними губами пробормотала Мия.

И это именно оно и было. И дерьмо, и сами собаки, по размерам никак не уступавшие легендарному псу богини Алетины. Громадные лоснящиеся туши лежали на кучах несвежей соломы, кое-кто лениво почёсывался или глодал тошнотворного вида кости. Клетки были обиты железом по бокам так, чтобы псы не видели друг друга, а вот Мию они вполне могли увидеть — и она со всей силой вжалась спиной в шершавую стенку ящика, моля Демитию скрыть её в тенях.

Позади, шурша гравием дорожки, прошли двое стражников, бурно обсуждая какие-то ставки. Мия замерла и едва ли не перестала дышать, пока звуки их голосов почти не стихли. Нет, ей нельзя здесь оставаться. Чем дольше сидеть на одном месте, тем больше шанс, что кто-нибудь её заметит. Нужно двигаться дальше, нужно найти этого проклятущего единорога. Ну, или не найти — может, так даже лучше будет. Она как раз выбралась из своего укрытия и, низко склонившись, перебежала к какому-то сараю, когда едва не упала на землю от оглушающего, трубного рёва. Собаки в клетках несколько оживились, одна даже пару раз гавкнула, но почти сразу же замолчала — видно, не в первый раз это слышала. Звук шёл со стороны огромного строения, к которому вел тот общий проход. Неужели там и держат единорога и это он так трубит?

— Веди Демития мою руку, и укрой меня вуалью твоей, и упаси меня от этих тварей, — прошептала она и ринулась вперёд, к странному зданию.

Трава шелестела и сминалась под подошвами сапог, от звериного запаха спирало дыхание, Мия бежала, петляя от одного укрытия к другому, от тени к тени, стараясь держаться подальше от жутких клеток, неумолимо приближаясь к вырастающему перед ней странно-округлому сооружению. Вблизи оказалось, что у строения напрочь отсутствует стена, а вместо неё вверх уходят массивные столбы, поддерживавшие ярусную крышу.

Мия почти догадалась, чем может быть это строение, когда впереди показались двое стражников, с зажжёнными факелами в руках и лохматой собакой на цепи. Ни секунды не раздумывая, она метнулась в сторону, под эти ярусы. Упав на землю, заползла так глубоко, как смогла, распласталась на сухой траве и, глянув сквозь щели в досках, убедилась в правильности своей догадки — строение это было ничем иным, как ареной, и прямо сейчас над головой зрители ходили по скрипучим ступеням и, что-то обсуждая, рассаживались на свои места. В животе от ужаса словно разлилась студёная вода. В какое же дерьмо она залезла по самую макушку? Мия сжалась всем телом и замерла, надеясь только ничем не выдать своего присутствия. В ушах копытами галопирующих коней застучала кровь, звучавшие наверху голоса и смех слились в один отвратительный гвалт.

Она сильно сжала кулаки и прикрыла глаза, чтобы попробовать успокоить сознание и вернуть себе остроту слуха, но в тот же момент громовой голос, звучавший словно над ареной и скорее всего усиленный магией, объявил:

— Любезные господа и достопочтенные мэтры, добро пожаловать на наше грандиозное представление! — и что-то снова оглушительно заревело.

Раздирающий уши звук заставил зажмуриться и закрыть голову руками. Когда Мия наконец отняла ладони, громогласный голос перечислял имена присутствующих на трибунах знатных гостей — их было человек десять или двенадцать, не больше, — и после каждого раздавались не слишком громкие аплодисменты. Также глашатай объявил, что их почтили своим присутствием достопочтенные мэтры Фиделиан и Эррансиль — что только добавило страху. Вот только не хватало ей здесь чародеев, а вдруг они могу видеть сквозь стены? Или читать мысли?

Огласив имена, голос предложил любезным господам угощаться вином и фруктами, а также делать ставки и всецело наслаждаться представлением. Мия уже давно догадалась, каким именно. В порту тоже иногда устраивали собачьи бои, но любительницей этого жестокого развлечения она не была и никогда такие сборища не посещала. Так что, когда в яму выпустили двух разъяренных псов, с клыков которых капала слюна, Мия закрыла глаза и опустила голову на сложенные перед собой руки. Незачем на это смотреть, ей и душераздирающего визга дерущихся не на жизнь, а на смерть зверей хватит.

Одна пара бойцов сменяла другую, прислужники уносили обезображенные трупы и израненных победителей, зрители хлопали и кричали, песок арены всё больше обагрялся кровью, а Мия так и лежала там, куда заползла, скрываясь от стражников. Вылезать она не решалась — хотя увлечённые кровавой забавой зрители вряд ли обратили бы на неё внимание, Мия решила, что лучше будет переждать, дождаться, когда так называемое представление кончится и благородные господа отправятся в особняк, и тогда уже выбираться. Да и, чем Хаммаран не шутит, может, этой публике и единорога показать выведут?

— А теперь на арену выйдет всеобщий любимец Рем и покажет свой коронный номер «Танец с медведем»! Не забывайте делать ставки! — пророкотало сверху, и Мия приподняла голову. Это что-то новенькое, причем тут медведь? Медведя будут травить собаками?

Под одобрительные выкрики зрителей на песок обильно политый блестящей в свете факелов собачьей кровью выскочил невысокий жилистый мужчина с телом, покрытым застарелыми шрамами, в одних лишь коротких штанах. В руке у него был кинжал. Мужчина сделал несколько кругов в яме, то появляясь, то скрываясь от глаз Мии, и даже играючи на одних руках забрался по отвесной деревянной стене к самому первому ярусу сидений, после чего сразу же спрыгнул обратно и сделал сальто назад. Толпа смеялась и выкрикивала его имя. А потом из тех же ворот, откуда выводили собак, в яму выбежал медведь. Огромный, яростно рычащий, с когтями-саблями, зубами-бритвами и с текущей из пасти пеной. Мия чудом не вскрикнула и зажмурилась. Сейчас медведь разделает этого Рема на сотню бифштексов!

Лежа с закрытыми глазами, крепко сжимая зубы и впиваясь ногтями в ладони, она всё ждала предсмертного крика мужчины, но вместо него слышала только рёв и рычание медведя, в котором то и дело проскальзывали какие-то жалобные нотки. Зрители заходились в аплодисментах и одобрительно кричали. Мия осторожно открыла один глаз, готовая увидеть растерзанное, окровавленное человеческое тело на песке, но мужчина оказался живым и почти невредимым, за исключением тонкой царапины на лопатке. А вот шкуру медведя покрывали кровоточащие раны.

Она быстро поняла, в чём секрет этого Рема. Ростом будучи вряд ли выше Мии, он был юрким и проворным и двигался так быстро, что неповоротливый медведь никак не мог за ним угнаться. Рем кружил по яме, заставляя медведя метаться за ним, всё больше и больше изматывая животное. То и дело он улучал момент, чтобы полоснуть своим кинжалом по медвежьей шкуре, после чего отбегал от ревущего зверя как можно дальше и даже успевал изобразить поклон перед зрителями. Те каждый раз отвечали ему овациями.

Изуверский танец длился и длился, Рем словно бы ни капельки не уставал, а медведь, наоборот, всё больше выдыхался. Движения его становились более медленными и неуклюжими, он то и дело останавливался и тряс башкой. В какой-то момент мужчина оказался за спиной у зверя, высоко подпрыгнул, уцепился за стену ямы, немного поднялся по ней почти к самым сидениям и оттуда спрыгнул ровно на шею медведя, вонзив кинжал по самую рукоять ему в глаз. Агонизирующий зверь взревел, встал на дыбы, забил передними лапами по воздуху, но почти сразу же осел, заваливаясь на бок. Рем ловко отскочил в сторону, дабы не быть раздавленным медвежьей тушей, потом сразу же метнулся обратно, схватил зверя за ухо и глубоко резанул кинжалом по горлу. Кровь фонтаном хлынула на песок, трибуны разразились громкими криками и аплодисментами. Мия скривилась от отвращение. Ну и гадкие забавы у этих благородных.

Четверо прислужников погрузили бездыханную тушу на волоку из деревянных жердей и утащили прочь из ямы, ещё несколько сменили догоравшие факелы новыми и сгребли окровавленный песок в большие вёдра, пытаясь вернуть арену к своему изначальному виду. Мия уже подумала, что кровавые развлечения кончены, и насытившиеся чужими страданиями господа вот-вот отбудут в особняк, но не тут-то было. Вновь над ареной пронёсся трубный рёв, и голос пророкотал:

— И наконец гвоздь нашей программы! Любезные господа и достопочтенные мэтры, наконец ваше любимое представление — «Дева и единорог»! Делайте ваши ставки, господа — получится ли у нашей девы укротить единорога!

Мия вся напряглась и подалась вперед, прижимаясь лбом к доскам так, чтобы видеть как можно больше. Неужели сейчас она увидит настоящего единорога? Не зря она всё-таки не стала вылезать и решила остаться до конца представления.