Сто имён одной воровки

Глава XII. Пред зеркалом воспоминаний. Часть I

В этот раз она не стала ждать. На следующий же день собрала седельную сумку, принесла дар идолу Алетины, спрятанному в одном из гротов под Сигнальным утёсом, накинула поверх рубахи тёплый плащ из крашеной в тёмно-зелёный цвет шерсти и отправилась в конюшни. Там дала конюшонку десяток серебряных монеток и попросила вывести самого быстрого коня. Если не щадить ни себя, ни коня и гнать с утра до вечера, то можно добраться до чародейского замка и за два дня. Перед этим она отправила с одной из крысёнок записку в Гильдию, что ей требуется отпуск по, как говорили, «женским причинам», да и Лаки предупредила, что ежели кто будет её искать, — пусть скажет, что с сильными болями в мансарде лежит. Так что три дня её никто не хватится. А потом… Она что-нибудь придумает. Да и, положа руку на сердце, Мия совсем не была уверена, что сможет вернуться живой.

Мальчишка, обомлевший от её щедрости, вывел Мие высокого, длинноногого вороного жеребца с изящно выгнутой, будто лебединой, шеей и шёлковой гривой и уверил, что быстрее коня не то что в гильдийских конюшнях, но и во всем Портамере не сыщешь. И не обманул. Конь и впрямь оказался резвым, и за первый день они преодолели больше половины пути до чародейского замка. Вот только нрав у него оказался слишком поганым, под стать масти, и если жеребец считал, что обязан полакомиться не сбросившими листву кустиками в овраге или подбитой ночными холодами травой на поле, то ничего не оставалось, кроме как смириться с его решением.

На исходе дня Мия остановилась в небольшом, знавшем лучшие времена трактире. В общем зале, пропахшем кислой капустой и дрянным пивом, веселилась компания подвыпивших мужиков, на коленях у одного из них сидела трактирная девка, и по заплаканному лицу с опухшими губами можно было понять, что она тому не слишком рада. Мия поплотнее запахнулась в плащ и натянула капюшон на лицо, чтобы не привлекать внимание, заплатила хозяину за комнату и стойло для вороного. Комнатку ей дали под самой крышей, с маленьким окном, прикрытым деревянными ставнями, и в ней не было ничего, кроме набитого сеном тюфяка, покрытого жёлто-бурыми пятнами, да пары сундуков. Не желая отравиться, Мия не стала заказывать ужин — взяла из седельных сумок краюху хлеба, сыр и сушёную рыбу, да так почти ничего и не съела. О том, чтобы заказать воду для мытья, не могло быть и речи — слишком уж холодно. Мия забралась на тюфяк, накрылась плащом, а поверх — тонким одеялом, кое-где проеденном крысами, но уснуть так и не смогла.

К ночи на землю обрушилась гроза. Дождь барабанил вовсю, кое-где просачивался сквозь худую крышу, так что даже пришлось перетащить тюфяк, чтобы на голову не капала вода. Грохотало так, словно прямо над трактиром какой-то гигант раз за разом бил молотом по железному тазу. Вспышки молний то и дело озаряли комнатушку прорывавшимся сквозь щели в ставнях голубым светом, в котором Мие постоянно чудилось, что в таящейся по углам тьме что-то шевелится. Хотя она прекрасно понимала, что всё самое страшное ещё впереди.

Порывистый ветер трепал ветви росших рядом с трактиром деревьев, и они хлопали по закрытым ставням, словно кто-то метался там, за стенами, и требовал немедленно его впустить. Точно также метались мысли в голове у Мии. В попытке чуть успокоиться она сжимала амулет и крутила в руках чарострел, но ничто не помогало.

Было ли вообще это сраное зеркало? Может, это всё одна огромная ловушка, и сейчас она стремглав в неё несётся? Перед мысленным взором то и дело вставали картины изощренных пыток, уготовленных для неё чародеем, который, естественно, затеял всё это лишь для того, чтобы отомстить. А она так легко на это пошла. Мия крутанула чарострел в руке и, ловко поймав рукоять, прицелилась в угол комнаты, представляя там… Нет, так просто её не возьмёшь. Она не позволит…

С другой стороны, а вдруг он и впрямь сделал это клятое зеркало? Нет, Мия совсем не понимала, зачем бы чародею было это нужно, но всеми силами пыталась сохранить хоть каплю надежды. Ведь это был последний и единственный шанс увидеть своё прошлое, даже если после этого она сама умрёт. Что ж, хотя бы перед смертью она узнает правду.

Измученная этими мыслями, она уснула глубоко за полночь и несколько часов провела в полусне-полубреду, в котором без конца бежала от кого-то по узким, грязным улочкам незнакомого города и каждый раз её догоняли, ловили, хватали и делали с ней что-то столь жуткое, что в этот момент сознание милостиво её покидало, а потом всё повторялось вновь и вновь.

Проснувшись до рассвета, она тенью выскользнула из комнатки, заседлала отдохнувшего вороного и пустилась в путь. После ночной бури небо очистилось, а воздух стал таким холодным и прозрачным, что, казалось, звенел при каждом вдохе. Под проливным дождём дорогу развезло, но утренний холод подморозил грязевое месиво, и теперь оно слегка хрустело под копытами. Вороной мчался как ветер, хоть иногда и выказывал свой нрав, начинал артачиться, храпел и грыз удила, словно угрожая выкинуть Мию из седла, и ей приходилось прикладывать все возможные усилия для того, чтобы снова пустить его галопом. Шерстяной плащ нисколько не спасал от холода, и, хоть скачка разжигала кровь и согревала тело, стоило лишь остановиться, как начинал бить озноб.

То и дело её чёрной тенью настигало осознание того, что сегодня, когда она прибудет в поганый замок, как раз Хаммаранов день — день, когда солнце меньше всего светит и ночь самая длинная в году. Поговаривали, что где-то в Орене в этот день солнце вообще не поднимается над горизонтом, правда, Мия в такие небылицы особо не верила. Всё это казалось злобной игрой провидения, лишь подтверждавшей, что живой из замка ей не уйти.

Подъезжать к нему по главной дороге было непривычно. Ещё издали Мия приметила, что ворота в стене открыты и через ров перекинут подъемный мост. Её ждали. От одной мысли об этом потряхивало мелкими судорогами, и в животе всё завязывалось узлом. Приблизившись, Мия увидела и одинокого стражника, скучавшего на смотровом посту над башней. Кажется, он тоже её заметил, махнул рукой и скрылся в проёме. В попытке справиться с подступавшей паникой она со всей силой вцепилась в повод, так, что затрещала кожа перчаток для верховой езды. Если раньше у неё и была возможность передумать и развернуться, то теперь её не стало. И дай Алетина ей сил одолеть поганого колдуна и самой остаться в живых. И зеркало получить, если, конечно, оно вообще есть.

Перед въездом на мост вороной остановился и замотал головой. Мия его прекрасно понимала и полностью поддерживала — ей тоже совсем не хотелось приближаться к замку. Она чуть сощурилась и глянула на возвышавшуюся над ней стену.

— Доброго дня, госпожа! Проезжайте! — крикнул ей появившийся в воротах стражник и ещё раз махнул рукой.

Мия мельком оглядела его, но не заметила ни арбалета за спиной, ни чарострела в кобуре, да даже плохонькой сабли — и той не было. Она подняла голову и ещё раз обвела взглядом стену — но других стражников не нашла. Ну и хорошо. Если действовать быстро, то всё может получиться.

— Передайте мэтру, чтобы вынес мне то, за чем я пришла! — выкрикнула Мия.

Вороной под ней зафыркал, замотал головой и начал скрести копытом землю. Стражник похоже растерялся. Он ещё раз указал на проход внутрь, но быстро понял, что Мия не собирается двигаться с места, развернулся и скрылся во внутреннем дворике.

Потянулись минуты томительного ожидания. Чтобы не поддаваться панике, она сосредоточилась на своём дыхании, стараясь дышать глубоко и медленно, чувствуя себя раздуваемым ветром парусом. Через несколько таких вдохов и выдохов она успокоилась и ощутила небывалую ясность сознания. А вскоре в проёме ворот появилась высокая тёмная фигура. Мия сняла перчатки, откинула полу плаща и положила руку на кобуру с заряженным уже чарострелом.

Пройдя через ворота, чародей направился к ней. Одет он был, разумеется, во всё чёрное. Чёрные замшевые сапоги, чёрные брюки с высоким поясом, свободная шёлковая рубашка, с глухим воротом и широкими рукавами, на запястьях перехваченными узкими манжетами, по которым вилась тонкая серебристая вышивка. Гладкая ткань рубашки на солнце тоже отливала серебром, и переливалась при каждом движении. Мия поморщилась. Ни дать ни взять жук-навозник, ещё и в естественной среде обитания! Вместо мантии на нём был тяжёлый плащ с меховым воротником. Налетавший ветер трепал волосы чародея, в этот раз свободно лежавшие на плечах. Он остановился, смерил Мию взглядом и ухмыльнулся.

— А что же ты в этот раз на стену не полезла?

— Не было нужды, мэтр. Вы знаете, зачем я здесь. Отдайте мне зеркало, и…

«Я вас убью» — добавила Мия про себя, поглаживая пальцами рукоять чарострела.

— Твоё зеркало ждёт тебя в моей лаборатории, — со скучающим видом сказал чародей и отбросил с лица прядь волос, — так что проходи, не стесняйся. Или тебе нужно особое приглашение?

— Да что-то не хочу я внутрь заходить, — ответила Мия, мельком глянув на возвышавшиеся за его спиной башни, — вынесите мне зеркало, и покончим с этим.

— Если мне память не изменяет, ты, Ласточка, сюрпризы любишь. Так вот у меня для тебя тоже есть один маленький сюрприз — это зеркало стационарное.

— Станци… Что это за дерьмо?!

Внезапно налетел ветер, раздул полы плаща и сбросил с головы Мии капюшон, она вздрогнула, вороной недовольно заржал и переступил с ноги на ногу. А клятый чародей рассмеялся, покачал головой и ответил:

— Это значит, что его нельзя выносить из лаборатории. И вообще куда-либо переносить. Видишь ли…

— Ты мне этого не сказал! — перебила его Мия.

— А ты не спросила, — пожав плечами, ответил чародей, — так что если желаешь ознакомиться со своим прошлым — милости прошу за мной.