Сто имён одной воровки

Глава IV. Солейнтер. Часть I

— Король!

— Карта!

Серебряная монетка подлетела, крутясь в воздухе и ловя гранями солнечные лучи, взмыла так высоко, словно ещё чуть — и совсем растворится в небесной лазури, потом, задержавшись на миг в самой верхней точке, упала точно в руку Иды. Та сжала кулак и припечатала монетку к тыльной стороне другой ладони, затем медленно отвела руку, показывая Мие выпавшую сторону.

— Вот дерьмо… Может, перебросим?

— Ага, как же. Всё, пошли, нечего тут прохлаждаться.

Ида резко крутанулась на пятках, её длинная коса подлетела золотой змейкой, Мия удручённо вздохнула, подобрала юбки и пошла вслед. Обогнув прилавок продавца засахаренных фруктов, леденцов на палочках и роз из клубничного зефира, они влились в шумную и пёструю праздничную толпу.

— И что я ему скажу? Господин Гхар-Дкхар-как-вас-там, — Мия несколько преувеличенно пыталась изобразить лающий и резкий картийский выговор, — проследуйте за мной, моей товарке нужно кое-что стянуть у вашего хозяина?

— Не маленькая, придумаешь что-нибудь, — Ида решительно шла вперед, не замедляясь и не останавливаясь, ловко лавируя между людьми. — И не стянуть, а подменить.

— А если он не пойдёт за мной? — она чуть замедлила ход, засмотревшись на трёх акробатов, изгибавшихся в причудливые фигуры на небольшом помосте справа от неё, и чуть не врезалась в бегущего навстречу мальчишку с огромным, едва ли не больше его размером тюком на плечах. Ида, как видно, заметив, что Мия отстала, развернулась, схватила её за руку, сильно, едва ли не оставляя синяки, сжала запястье и потащила за собой.

— Хватит болтать! — шикнула она. — Отвлеки его. Заморочь голову. Да хоть дырку свою подставь, мне всё равно! Главное, чтобы он не увидел, как я в шатёр пробираюсь и бумаги меняю.

— Серьёзно, Ида? Ноги раздвинуть перед картийским мужланом, который наверно моется только по праздникам и…

— Разок ради Гильдии раздвинешь, с тебя не убудет. И так постоянно под всякую шваль ложишься.

— Я-то ложусь только под тех, кого сама хочу, в отличии от некоторых!

Выпад этот Ида пропустила мимо ушей, делая вид, что не понимает, о ком речь, и продолжила путь через ярмарочные ряды, Мия злобно сплюнула, едва слышно ругнулась и пошла за ней, рассматривая подпрыгивавшую от каждого шага косу с вплетёнными цветными лентами и вилявший под тёмно-зеленой тканью платья зад. Вот уж кому бы, как не Иде, высказываться о её, Мии, нравственности! Вот уж кто, как не она, во всю пользовалась соблазнительностью своей фигуры! Стройная и изящная, с аккуратными полушариями грудей, тонкой талией и округлыми ягодицами, Ида прекрасно осознавала свою привлекательность, а уж в сравнении с Мией, которая больше походила на недокормленного пацанёнка, чем на девушку, и вовсе казалась идеалом красоты. Правда, на лицо Ида, с крысятничества не просто так носившая прозвище Лошадка, была сильно на любителя.

Так вот, прелести свои Ида использовала для обольщения лишь тех, кто мог так или иначе улучшить её жизнь или же положение в Гильдии. Высшей радостью для неё было бы лечь под Вагана, но мечта это вряд ли когда-либо могла сбыться — Ида, впрочем как и любая другая женщина, привлекала мастера не больше, чем дохлая, выброшенная приливом на берег рыба.

— Пробуйте вино! Лучшее вино от местных виноделов! По одному серебру за год выдержки! — завлекал праздно шатавшихся какой-то тучный, низкорослый мужчина, полностью лысый и с огромным лиловым родимым пятном на макушке.

За его спиной высилась пирамида из бочонков, а несколько стояли на деревянных козлах. Рядом лежали ломтики сыра с зелёными прожилками плесени и до прозрачности тонко нарезанная ветчина, которые предлагались в пару к вину. Мужчина то и дело подносил к вбитым в бочонки краникам чарки, наполнял их и с поклоном передавал довольным покупателям. Мия улыбнулась его суетливым манерам и угодливому выражению лица и подошла ближе. В нос ударил терпкий запах сыра и вина, перебивая дух немытых тел и нестираной одежды. Городские колодцы стояли сухими уже вторую неделю, и день ото дня Портамер все сильнее погружался в этот душный смрад. Впрочем, ничего нового. Здешняя система водоснабжения работала из рук вон плохо, и если зимой проблему так или иначе решали баки для сбора дождевой воды, то каждое лето Портамер основательно прованивал. Благородных господ это, конечно же, не касалось — в их-то трубах воды хватало даже для того, чтобы в Верхнем городе всё лето работало множество фонтанов.

— Однолетнее, — она протянула торговцу серебрушку, и монетка скрылась в кошеле на его поясе.

Чарка почти сразу же наполнилась рубиновым, сладко пахнущим вином, Мия бросила мужчине ещё несколько медяков, схватила кусочек сыра и, приняв чарку, осушила её одним глотком. Вино легло на губы нежным поцелуем, защипало на языке, распустилось в животе солнечным цветком и разлилось по телу лучистым, щекочущим наслаждением.

— Девочка, хочешь знать, что тебе на роду написано? — раздался позади скрежещущий голос, словно кто-то пилил ножовкой железный прут, Мия резко обернулась и уставилась на стоявшую перед ней сухую, сморщенную старушку.

Время не пощадило её спину и согнуло так, что ростом она стала даже ниже Мии, седые волосы покрывал цветной платок, а на шее висели нанизанные на суровую нитку мелкие звериные косточки, когти и клыки. Старуха с удивительной для её возраста сноровкой цапнула Мию за запястье своей похожей на когтистую птичью лапу рукой и, шамкая беззубым ртом, быстро забормотала:

— Могу тебе и по руке прочитать, и кости гадальные раскинуть, а ежели пожертвуешь богине Дэйре каплю крови да пяток серебра, — тут она махнула рукой в сторону своей палатки, где за откинутым пологом виднелась вырезанная из золотистого дерева статуя и стоявшая у её ног чаша, — я тебе всё-всё расскажу — и прошлое, и будущее.

— Дорого богиня-то берёт.

Старуха будто и не услышала её, развернула руку Мии, схватила один из длинных, изогнутых птичьих когтей из своего ожерелья и заводила им по линиям на ладони:

— Вижу я, девочка, что путь твой лежит от замка к замку и от дворца к дворцу, а судьбу свою ты найдёшь…

— В выгребной яме! Если и дальше прохлаждаться будешь! — подбежавшая Ида схватила Мию за руку и потянула прочь от гадалки, которая продолжила что-то бубнить, но Мия уже не расслышала, что именно.

— Ну вот, не дала мне про судьбу мою дослушать, — она притворно надула губы.

— Ага, эти шарлатаны ярмарочные чего только не расскажут за звонкую монетку. Да хоть принцессой назовут, похищенной в младенчестве из колыбели, только плати! От дворца до дворца, как же! Какие тебе дворцы?

— Ну а что? Неплохо было бы какой дворец обчистить. Замок на худой конец.

Ида фыркнула и быстро пошла прочь, туда, где стояли богато украшенные шатры заморских купцов и некоторых знатных гостей празднества, Мие ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Миновав огороженную верёвками площадку, на которой на потеху толпе двое с деревянными мечами и палками с насаженными на них тряпичными лошадиными головами изображали сражавшихся рыцарей, и пройдя чередой прилавков, ломившихся от недорогих украшений, шляп, поясков, кукол и даже женских нижних панталон, они обошли компанию музыкантов, как видно, готовившихся к выступлению, и наконец вышли на широкую, полную гулявшего народа поляну, за которой, почти под сенью дубовой рощи, стояла пара десятков ярких шатров.

— Какой наш?

— В картийских цветах.

— Ага, в цветах медвежьего дерьма, — проворчала Мия, поправляя завязки корсажа, и ойкнула, когда Ида ткнула её кулаком в бок.

Шатёр князя эс’Каррига, который и был их целью, стоял едва ли не на отшибе, с самого края поляны. Натянутое на жерди полотнище грязно-бурого цвета не украшали ни вымпелы ни флаги, ни какая другая отделка, которой могли бы похвастаться иные шатры богатых гостей Солейнтера, только на одной палке висели ленты тёмно-зеленого, серого и коричневого цветов, которые развевались бы, не будь только погода столь тихой и безветренной.

— А что это за компания? — Мия едва заметно указала на несколько человек, стоявших перед шатром.

— Князь эс’Карриг собственной персоны. Срань, он же должен быть… Ладно, подождём, время у нас есть. Подписывать бумаги они будут на закате, это я точно знаю.

Тут позади раздались выкрики и редкие аплодисменты, и за ними над поляной поплыли тягучие, похожие на медлительное течение полноводного Танта звуки флейты. После нескольких тактов к одинокой флейте присоединилась ещё одна, и их протяжные, немного печальные голоса сплелись в чарующем танце, навевая грёзы о духах воздуха и воды, сильфах, кружащихся над укромными лесными полянками, и наядах, играющих на струях водопада как на арфах. В игру вступила скрипка, и Мия прикрыла глаза, губы её растянулись в блаженной улыбке. Музыка, казалось, минуя уши, проникала сразу в грудь и пульсировала там, под рёбрами, сжимая сердце и наполняя тело волнующим трепетом. Внезапно вязкая, задумчивая мелодия сменилась весёлой и бойкой, застучали барабаны и зазвенели бубны, и чей-то голос крикнул:

— Хоровод! Хоровод!

Множество других голосов на разный манер начали вторить ему, и в ту же секунду Мию кто-то схватил за руку, утаскивая вглубь бурлящей толпы, двигавшейся по каким-то своим, непознаваемым законам. Людское море рассыпалось на множество ручейков, с хохотом и весёлыми криками растекавшихся по поляне. С одной стороны Мию за руку схватил высокий мужчина, едва ли не полностью заросший жесткими черными волосами, с другой — рыжеволосая девчушка лет четырнадцати, с ещё детским лицом, поровну покрытым веснушками и прыщами. Мия хихикнула и позволила хороводу увлечь её.

Людская цепь с визгом и гомоном растягивалась по поляне, музыка гремела, становясь почти осязаемой, юбки закручивались и шелестели, вились красные, оранжевые и жёлтые ленты на обручах в прическах женщин. В какой-то момент оглушающе ударили барабаны, и хоровод рассыпался на пары, Мия сцепилась локтями с рыжей девчушкой, и они закружились в танце, славящем богиню Солейн и извечный круговорот жизни. Волосы и взлетавшие ленты щекотали шею и лицо, солнечные лучи ласково гладили лицо, танец пьянил похлеще любого, хоть столетнего вина. Она запрокинула голову, сощурив глаза от яркого солнца, рассмеялась глубоко и счастливо, позволяя всему миру кружиться и лететь вокруг неё.