Сто имён одной воровки

Глава XII. Пред зеркалом воспоминаний. Часть III

От грохота заложило уши, а рука онемела из-за отдачи. Воздух наполнился грозовым запахом магии. Мия ждала стона боли и звука падающего на пол мёртвого тела. Но не дождалась. Вместо них послышалась только грязная ругань, быстрые шаги, а потом кто-то выхватил чарострел из её руки и, судя по звуку, отбросил на пол. Ну как кто-то. Понятно кто. Мия сжалась, втянула голову в плечи и закрыла лицо руками в ожидании неминуемой расправы.

Но её не последовало.

Прошла одна мучительно долгая секунда, потом вторая, за ней — третья, но ничего так и не происходило. Мия знала, что чародей рядом, чувствовала его близость, слышала тяжёлое дыхание. Наверно, он готовился прибить её. Или запытать. Или ещё что. Ужас так крепко сжал тело, что Мия даже не могла нормально вдохнуть, и с её губ срывались сдавленные звуки, словно бы чародей уже её душил.

Но и этого не происходило.

Наконец, не в силах больше трястись от ужаса ожидания, она отняла руки от лица и приоткрыла один глаз. Чародей стоял прямо перед ней, так близко, что стоило чуть податься вперёд — и она упёрлась бы носом ему в грудь. Мия облизнула пересохшие губы, с трудом сглотнула вставший в горле ком, подняла голову и встретилась с ним взглядом. Мерзавец буквально навис над нею, упираясь рукой в стену где-то рядом с её головой. Глаза его сузились, морщинка между бровями стала ещё глубже, губы сжались в тонкую линию, а на скулах проявились желваки. Выглядел он столь угрожающе, что Мие тотчас захотелось провалиться под землю. Пусть даже в лапы самого Владыки. Вряд ли тот окажется страшнее.

— Ну что, постреляла? — хриплый голос словно резанул по шее острейшим ножом.

Мия не нашла ничего лучше, чем коротко кивнуть. А потом выглянула за его спину, пытаясь понять, куда всё-таки попала пуля. Она весьма быстро нашла куда. Одна из деревянных полок напротив расщепилась, стоявшие на ней книги попадали на пол, а на том месте, где, если Мия всё правильно запомнила, стоял череп, валялись лишь костяные осколки. Неудобно получилось. Обшарив взглядом пол, чарострела Мия не приметила.

— Вы меня убьёте? — пискнула она и вновь глянула на чародея.

— Нет, — выдавил он.

Да лучше бы сразу прибил. Воображение угодливо расписывало, какие мучения для неё уготовил этот урод. Но Мия всё-таки решила уточнить:

— А… что вы со мной сделаете?

— А что с тобой сделать, погладить по головке? Отвести на стрельбище, чтобы ты попрактиковалась? Или, может, взять за шкирку, хорошенько встряхнуть и дать такого пинка, чтобы половину пути до Портамера по воздуху пролетела? Хотелось бы, но, так уж и быть, не буду.

Взгляд Мии вновь упал на покрытый бурыми пятнами алтарь, и чародей, как видно, это заметил. Заметил и усмехнулся.

— А, ты об этом. Думаешь, я и впрямь здесь жертвы приношу, перерезаю девицам горло и окропляю их кровью алтарь? Может, я и младенцев тут ем?

Смелости хватило лишь на то, чтобы до боли прикусить губу и молча кивнуть. В конце концов, именно так она и думала. И ни секундой не сомневалась. Как и не усомнилась в том, что чародей надумал-таки её удавить, когда потянулся руками к её шее… по крайней мере, ей так показалось, но так и не прикоснулся, а всего лишь развернул ладони прямо перед её лицом. И только сейчас она заметила множество тонких, длинных шрамов, расчертивших его ладони наподобие паутины. Наверно, от того же серебряного кинжала с игольчато-острым лезвием. Мия снова посмотрела на алтарь. Нет, конечно, это всё равно омерзительно, но…

Тут чародей резко отстранился, быстрым движением пригладил разметавшиеся волосы и подошёл к пострадавшему стеллажу. Мия впилась взглядом в его спину, ожидая от него какой-нибудь подлости. У неё всё никак не получалось отлипнуть от стены, да и казалось, что из ног исчезли кости, и она вот-вот осядет на пол.

— Горе моё, ты первый раз, что ли, стреляла?

Мия попыталась ответить, но у неё только лязгнули зубы, и она едва не прикусила язык. Её бросало то в жар, то в холод, рубашка облепила взмокшую спину, и больше всего в жизни хотелось ещё раз зажмуриться и чтобы всё вокруг неё провалилось в Подземный мир или ещё глубже. Жаль, так не получится. Она кое-как сделала пару шагов от стены, украдкой осматриваясь, и даже приметила валявшийся у самой двери чарострел. Схватить его она не успеет. А даже если и получится, точно не успеет зарядить. А если просто сбежать… На той винтовой лестнице она только шею сломает, и всё.

— Второй. У м-меня зарядов м-мало, а д-д-достать их негде, — борясь с дрожащими губами ответила она.

— Надо же, потрясающая меткость. С одного выстрела и прямо в череп. Правда, не в тот, в который целилась, но это мелочи, да, Ласточка?

— Изд-деваться любите, да, мэтр?

— Гораздо больше, чем «проливать кровь невинных», или как ты там выразилась.

Через бойницу сбежать тоже не выйдет. Пока она будет карабкаться вниз, этот урод спокойно спустится по лестнице и встретит её как раз во дворе. Если только попробовать огреть его чем-нибудь по башке. Мия воровато заозиралась в поисках чего-нибудь подходящего, когда чародей с громким стуком поставил на край стола деревянный ящичек. От этого внезапного звука она чуть не подпрыгнула.

— Вот, тренируйся. Если в следующую нашу встречу захочешь меня убить — хотя бы не промахнёшься.

В попытке уловить смысл услышанного, Мия уставилась на ящичек, а потом перевела взгляд на чародея. Он без лишних слов отстегнул две бронзовые застежки, откинул крышку, и Мия увидела ряды ячеек с лежащими внутри серебристо-голубыми маленькими шариками. Она только и смогла, что прижать ладонь к открывшемуся от удивления рту.

Пожалуй, она могла бы долго так стоять, рассматривая лежавшие перед ней заряды, в глубине которых слегка переливалась заключённая в них магия. Да, этого хватит… надолго. Конечно, сложно было поверить, что чародей на самом деле их отдаст. Может, он просто дразнится? А внутри хохочет над её доверчивостью и замышляет какую-то гадость? Мия так сильно сжала полу плаща, что пальцы заболели.

— Ласточка, быть может, ты всё-таки соизволишь пройти к своему зеркалу? — вырвал её из встревоженных мыслей хрипловатый голос чародея. — Зря я, что ли, почти месяц над ним корпел?

Он уже отошёл к противоположному концу стола и теперь стоял там, опираясь на сжатые кулаки. А перед ним на столе что-то лежало. Что-то плоское и… чёрное. Мия опасливо, на почти негнущихся ногах, сделала несколько шагов вперёд, чтобы это рассмотреть.

Назвать это зеркалом мог бы только слепец или полный дурак. Больше это походило на растёкшуюся по столу громадную кляксу. Или чёрную лужу… чего-то. Мия сглотнула и вытянула шею, но так ничего и не увидела в антрацитовой глади — ни движения, ни отражения, даже отсветов свечей не мерцало. Она вопросительно глянула на стоявшего напротив чародея.

— Возьми его в руку, — он кивнул на лежавший рядом багровый камень, который, как оказалось, Мия всё это время носила в своём теле, — протяни над зеркалом и попроси показать то, что хочешь увидеть.

В происходящее просто не верилось. Неужели он и впрямь сделал это клятое зеркало? Стоит лишь протянуть руку, и она увидит своё прошлое, узнает правду, которую кто-то столь гадким способом захотел от неё скрыть? Что ждёт её там?

Хоть сказок в приюте матушки Келты и не рассказывали, но Мия все равно знала много историй про всяких потерянных принцесс, которых злые чародейки в детстве выкрали из колыбели или подменили на фермерских детишек. В конце таких сказок добрые короли и королевы находили свои потерянных детей, привозили во дворец и выдавали замуж за прекрасных принцев, которым те девочки были обещаны ещё в младенчестве. На краткий миг её озарила непреклонная вера, что и она сама окажется героиней вот такой истории. И впереди её ждёт… Что? Заботливая семья? Безбедная и беззаботная жизнь? А может, и настоящая любовь, кто знает? От всех этих мыслей у Мии закружилась голова и так сильно бросило в жар, что она расстегнула пряжку, удерживавшую плащ, и, не найдя, куда его положить, сбросила на пол.

Она уже потянулась к камню, когда по спине ледяными когтями прошлось осознание. Мия отдёрнула руку и потянулась к висевшему под рубашкой амулету.

— А как же… — пробормотала она, но так и не смогла понять, как задать волнующий её вопрос.

— Беспокоишься, не помешает ли он?

Мия в ответ кивнула и сжала амулет сильнее, так, что бронзовая оплётка почти впилась в ладонь, даже сквозь ткань рубахи.

— Это не так работает. Амулет защищает тебя от любого магического воздействия извне. Но зеркало ты активируешь сама, и он никак этому не помешает, — тут чародей ухмыльнулся, и лицо у него скривилось препоганийшим образом, — почти как этот выродок Агиллан активировал мой… несколько улучшенный резонатор.

— И моя голова тоже разорвётся, как перезрелая дыня?

— Конечно же нет, зачем мне это? — ответил он, а потом чуть подался вперёд и понизил голос. — Тебе что, жаль этого выродка?

Мия отвела взгляд и пожала плечами. Не то чтобы ей и впрямь было жалко того старика. Но он казался безобидным, и она никак не могла понять, за что его можно было убить, да ещё и с такой жестокостью. Да ещё и так подставить её.

— Не сомневайся, он получил по заслугам, — продолжил чародей тем же тихими и полным опасности голосом, — я много лет планировал это и искал возможность… Ты ведь заметила, что в вашем Портамере не было других чародеев, не правда ли? Разве это не странно? Такой большой, богатый город, второй по величине в Тарско-Картийском королевстве, так много жирных денежных мешков, готовых платить золотом за магические безделушки, и всего один чародей. Как думаешь, почему?

Непонятно, ждал ли он ответа или говорил просто так. Мия не знала. Да и не задумывалась никогда. Да, мэтр Агиллан был единственным портамерским чародеем, но она никогда не видела в том ничего странного.

— А я тебе расскажу почему, — не дождавшись от неё ответа, продолжил чародей, — видишь ли, этот высокомерный, напыщенный говнюк всегда считал себя самым сильным тарсийским колдуном. Не то чтобы у него не было на то оснований. В конце концов, он единственный, кто открыл заклятия, подавляющие магию и защищающие от неё. Но он всегда боялся, что найдётся кто-то, кто сможет его превзойти. Или считал досадным недоразумением, что магией владеет кто-либо, кроме него. Тем более кто-то неблагородных кровей. Тут вашего паскудного достопочтенного мэтра прям рвало на лоскуты. Дай ему волю, он истребил бы всех не принадлежавших к знатным семьям чародеев в Тарсии, Карте и сопредельных землях, ну или хотя бы посадил их на цепь, так сильно презирал. Не имея такой возможности, он решил создать себе уютный, безопасный уголок, свободный от конкурентов, перебрался из столицы в Портамер, и вскоре любой здравомыслящий чародей, вне зависимости от происхождения, не рискнул бы даже приблизиться к вашему городу.

Говорил он тихо, но в голосе сквозила ненависть, горечь и что-то, похожее на отчаяние. Его слова царапали кожу, впивались в тело, и с каждой секундой Мие становилось всё страшнее и всё сильнее хотелось сбежать из башни.

— А знаешь, что он делал? — вопрос был наполнен таким количеством злобы, что Мия вся сжалась, опустила глаза и смогла только чуть качнуть головой.

— Конечно, откуда тебе знать. Например, любил зачаровать заклятьем запрета магии песок с побережья и послать своих приспешников обсыпать таким песочком неугодного ему чародея. Весело, не правда ли? Пока хоть одна такая песчинка оставалась на теле — в складках одежды, в волосах, ушах, ноздрях, да где угодно еще — чародей оставался бессильным. Понимаешь? А те, кому не повезло вдохнуть такие песчинки, — на всю жизнь потеряли дар. Как думаешь, каково это? Ты даже представить не сможешь. Хуже, чем для художника остаться без глаз, или музыканту потерять слух, или такой как ты, — тут он почти ткнул Мию в грудь указательным пальцем, — лишиться обеих рук! Гораздо хуже. Кого-то это свело с ума. Кто-то умер, угас, словно огонь без доступа свежего воздуха. А…

Тут он замолчал и опустил голову. Потом резко отвернулся, отчего пряди чёрных волос взметнулись, словно перья громадной птицы. Мие даже показалось, что в глазах его что-то блеснуло. Она вперилась взглядом в его ссутулившуюся спину, пытаясь понять, что ей делать и как реагировать на этот рассказ. На секунду ей даже захотелось уязвить его ещё сильнее. Задеть побольнее, надавить на плохо зажившую рану и выпустить кровь пополам с гноем. Хотелось сказать, что ей не жаль. Что им всем, клятым чародеям, так и надо, и вот бы у него ещё отнять этот паршивый дар да и отрезать что-нибудь в придачу. Но не смогла.

— Одна девушка покончила с собой, — так и не поворачиваясь, глухо добавил чародей и вновь замолчал.

Наверно, в этот момент Мия спокойно могла бы уйти. Развернуться, забрать свои вещи, распахнуть дверь и спуститься по крутой лестнице. А может, могла бы и подобрать чарострел, не торопясь зарядить и вогнать-таки пулю в голову чародея. Вряд ли бы он сопротивлялся. Но не стала. Из глубины памяти, подобно пузырьку с морского дна, поднялось имя, от которого бросило в такой холод, что Мия содрогнулась. Она обхватила себя руками в попытке унять дрожь и тихо, почти шёпотом, спросила:

— Мелисса?

— Что?

— Это была Мелисса, твоя невеста? Ты о ней говоришь?

Чародей медленно обернулся и посмотрел на Мию. В глазах его и правда стояли слёзы. А ещё в них было столько боли и тоски, что у неё дыхание перехватило и защекотало в носу.

— Мелоис. Её звали Мелоис. И я её любил.