Сто имён одной воровки

Глава X. Вино по особому рецепту. Часть II

От неожиданности он едва заметно вздрогнул и поднял голову. И явно удивился.

— Ты? Как ты…

Его взгляд заметался по комнате, и Мия заметила призрак растерянности на его лице. Ей это очень понравилось, и она довольно усмехнулась. Правда, чародей быстро взял себя в руки и с пренебрежением в голосе продолжил:

— Тебе что, в прошлый раз не хватило, и ты за добавкой пожаловала? Прости, у меня что-то нет настроения. Так что лети-ка ты отсюда, птичка-ласточка, пока я твои пёрышки не пересчитал.

Но эта натужная бравада Мию ещё больше развеселила. Своего лица она видеть не могла, но ни капли не сомневалась, что решимость надрать чародейский зад вполне на нём заметна. И ей это ох как сильно нравилось. Пусть боится. Пусть боится её так же, как она боялась, когда висела здесь в путах его поганой магии и готовилась распрощаться с жизнью.

— Шутки кончились, мэтр. Вино ваше отравлено, и если вы подумаете, что эта штуковина в моей руке не чарострел — это станет последней мыслью в вашей поганой чародейской башке!

Мия чуть повела рукой, сжимавшей рукоять, добавляя веса своей речи. Удовольствие, которое доставляли срывавшиеся с губ слова ощущалось почти физически. Правда, на чародея они должного впечатления почему-то не произвели. Дослушав её тираду, он приподнял бровь, взял в руку бокал с недопитым вином, принюхался к содержимому и… одним глотком осушил его. Полнившая Мию радость тут же свернулась, как забытое на жаре молоко.

— Не советую сомневаться! — тут же выкрикнула она. — Яд мне подруга сварила, алхимица от богов, и поверьте — противоядие от него есть только у меня. Вот оно, — Мия толкнула языком шарик, который держала за щекой, чуть сжала его зубами и широко растянула губы, так, чтобы чародею было хорошо видно, — и если вы хоть пальцем шевельнёте в мою сторону — через пару часов сдохните в хаммарановых муках!

Чародей не ответил, только продолжил исподлобья её рассматривать. Мия не могла различить его взгляд, но лицо выражало лишь нескрываемое презрение. Это злило. Он же должен был испугаться! А не сидеть здесь хозяином жизни и криво ухмыляться в ответ на её угрозы!

— И чего ради ты так расстаралась, девочка? — наконец нарушил он молчание, — Разве в твоё прошлое… посещение, ты не получила то, зачем сюда залезла? И даже несколько больше. Чем же я заслужил такую неблагодарность с твоей стороны?

— Ты надругался надо мной! — слова вырвались из её рта метательными кинжалами, и Мия едва удержалась от того, чтобы не нажать на спусковой крючок.

— Какие высокопарные слова! Ещё скажи обесчестил. К тому же, если мне память не изменят, ты сама предложила.

— Мэтр, да вам не память, вам вся ваша башка изменяет, ежели вы и вправду думаете, что связанная по рукам и ногам да под угрозой пыток и мучительной казни я могла «сама предложить»!

— Так ты не хотела, неужели? А выглядело несколько иначе. Не помнишь, кто вот на той кровати, — он кивнул в сторону своего поганого ложа, — просил «ещё» и верещал как кошка, которую по весне дерёт пяток котов?

— Врёшь, не было такого!!! — выпалила Мия так быстро, как только смогла.

Щёки обдало предательским румянцем, что разозлило ещё больше. Да как он смеет говорить такую мерзкую ложь! Такого точно не было, просто быть не могло! Хотя она плохо помнила все события той ночи, да и не хотела вспоминать. Но даже если этот мерзавец заставил её тело откликаться на его… действия, даже если она сполна этим насладилась — всё это не перестало быть отвратительным насилием!

Чародей тем временем громко вздохнул, потёр переносицу и сказал:

— Впрочем, как тебе будет угодно. Можешь считать меня насильником, а себя — поруганной невинностью, если тебе так легче. Вот только здесь ты что делаешь? Что тебе от меня нужно? Хотела бы отомстить — отравила бы вино и ускакала в ваш паскудный Портамер, а не плевалась бы ядом и в бессильной ярости не выпрыгивала из штанов! Кстати, грязных.

Чародей указал ей на ноги, и Мия, повинуясь его жесту, посмотрела на свои бриджи. По грубой ткани расползлись пятна, а на колене белел след птичьего дерьма, в которое она вляпалась, когда влезала на башню. Мие безумно сильно захотелось прямо сейчас прострелить чародейскую башку, она в негодовании тряхнула головой, так, что выбившиеся из узла кудри рассыпались по плечам, сделала шаг вперёд и махнула чарострелом.

— Да как вы… Вы что, смерти не боитесь?! Я ведь и выстрелить могу!!!

— Не боюсь. Хочешь — стреляй, — равнодушно ответил ей чародей.

Мия так и застыла, не в силах вымолвить ни слова. Если он говорил правду… То весь её продуманный план пошёл ко дну.

— А теперь я спрошу тебя ещё раз, — чеканя каждое слово, проговорил чародей, — чего ты от меня хочешь?

Отчего-то этот вопрос, а может, тон, с которым он был задан, смутил Мию даже больше, чем напоминание о той ночи, да так сильно, что у неё запылали кончики ушей. Она опустила голову, словно бы разглядывала затейливый узор на ковре, и промямлила:

— Мне нужно зеркало воспоминаний.

— Что-что?

Не поднимая головы, Мия выкрикнула:

— Мне нужно сраное зеркало, в котором своё прошлое увидеть можно!

Чародей, кажется, присвистнул, но ничего не ответил. Затем встал, подошёл к стоящему рядом шкафчику и открыл дверцу.

— Тебе налить? Или ты отравила все бутылки? — спросил он, доставая одну.

Мия растерянно наблюдала за тем, как чародей берёт второй бокал и откупоривает вино. Получается, он совсем её не боится или не верит в её угрозы, да просто не воспринимает всерьёз! Или впрямь совсем не ценит свою паршивую чародейскую жизнь? Или, может, она что-то не предусмотрела? Страх ледяными щупальцами морского чудища заполз в живот и принялся осваиваться в кишках. Если она что-то не учла — ей несдобровать. Не сбежать. Чародей её не отпустит, после такого-то.

— Зеркало, мэтр, — повторила Мия и поняла, что её голос дрожит. — Дайте мне зеркало и покончим с этим.

— Что ж ты там такое увидеть хочешь, в чьей постели панталоны потеряла? Или хочешь эту игрушку, — он указал рукой с зажатым в ней бокалом на чарострел, — вернуть законному владельцу, да только запамятовала, у кого спёрла?

— Вам-то какая разница?! Кончайте дурью маяться, отдайте зеркало и забирайте противоядие!

— Мне есть разница хотя бы в том, что я то зеркало должен настроить на определённый промежуток твоей никчёмной жизни. Я его, конечно, могу выбрать сам, — тут лицо чародея исказилось в премерзейшей ухмылке, и он уселся обратно в кресло, — но, боюсь, тебе мой выбор не понравится, зато твоя куцая птичья память освежится.

Чарострел тянул руку, сжимавшие его пальцы немели, а предплечье начало мелко подрагивать. От лежавшего за щекой шарика рот наполнялся слюной, которую приходилось постоянно сглатывать. Очень хотелось выстрелить в эту поганую морду и разом со всем покончить. Не было никаких сил слушать этого упражнявшегося в остроумии гада, не имевшего ни стыда, ни совести. А ведь он ни капли её не боялся! И относился к ней, как… Мия до скрипа сжала зубы, из груди её вырвался какой-то судорожный всхлип, и она наконец выдавила из себя:

— Детство. Мне нужно вспомнить моё детство.

Странно, но от этих слов чародей вздрогнул, как от пощёчины, и уставился на Мию так, будто в первый раз её увидел. Его глаза оставались в тени, но казалось, что их взгляд впился в неё острыми когтями и всё усиливал хватку. Мия почти чувствовала, как ледяные пальцы сжимаются на её шее, почти слышала, как под ними с треском ломаются позвонки. Она попыталась сглотнуть образовавшийся в горле ком, но не смогла. Ещё немного, и у неё от ужаса подкосятся колени, она упадет на этот роскошный ковёр и тогда…

Вывело её из оцепенения то, что чародей молча поднялся, поставил на столик бокал, к вину в котором так и не притронулся, взял свою магическую лампу и, на ходу бросив: «Следуй за мной», — пошёл к двери. Мия поспешила за ним.