Сто имён одной воровки

Глава II. Шлюхи и девицы. Часть III

— Корсово де… — падая, она успела зажмуриться и чуть сгруппироваться, чтобы при приземлении не переломать руки и ноги, и почти сразу же кусты встретили её тело своими колючими объятиями, ветки хлестнули по лицу, шипы и обломившиеся под её весом сучки больно впились в спину, ягодицы и бёдра. Перекатившись на бок, Мия сплюнула попавшие в рот листья и сморщилась от боли в ушибленном локте. — …рьмо!

Пошатываясь, она наконец поднялась на ноги. Из чуть более глубокой, чем остальные, царапины вдоль позвоночника стекали капельки крови, в уложенных Булочкой кудрях застряли сломанные веточки и пара нераспустившихся ещё бутонов, а тонкий пеньюар, и раньше не особо что-либо скрывавший, превратился в кружевные лохмотья.

— Булочка! Ты что творишь! — крикнула Мия, глядя на открытое окно, но ей никто не ответил. Прислушавшись, она уловила доносившийся из будуара басовитый мужской голос и заливистый хохот подруги, а ещё громкий звон чего-то разбившегося — вазы или хрустального графина. Гость, хоть и явился внезапно, как чаячье дерьмо на голову, нежеланным явно не был. А вот если Мия сейчас заявится к Булочке за своими вещами, её, пожалуй, с лестницы спустят, если не что похуже. Да даже охранник вряд ли разрешит ей вообще зайти в Дом в таком-то виде.

— Вещи хотя бы сбрось, сучка! — крикнула она снова, но в ответ ей только кто-то с силой захлопнул оконные створки так, что вставленные меж рейками стёкла задрожали и едва не лопнули. Мия выругалась себе под нос и принялась взглядом искать какой-нибудь камень, чтобы запустить им в окно. Куда она без платья и тем более без сапог? С голым задом да в центре Верхнего города…

— Вас… Тебя кто-то избил? — раздался позади голос, и Мия быстро обернулась, пытаясь руками прикрыть… ну хоть что-нибудь. Перед ней стоял тот самый юнец, которого она встретила на крыльце Дома Цветов. Капюшон он откинул, так что теперь ничто не скрывало его лица — гладкого и безусого, с пухлыми губами, ямочками на щеках и серо-голубыми глазами. Слегка вьющиеся светло-русые волосы спускались к плечам, а пара прядей падала на лоб. Одет он был по меркам Верхнего города скромно — белая рубашка без изысков, бледно-голубой жилет, шитый серебряными нитями, кюлоты в тон жилету и белые же чулки. Мальчишка явно нервничал и смущался, теребил край плаща, но взгляда от тела Мии не отводил.

— Ага. Вот этот куст, — она кивнула в сторону обломанных ветвей шиповника, который в этой «драке» пострадал явно сильнее. Правда, юнец на куст даже не взглянул, продолжая шарить глазами по её груди и бёдрам. Первый раз, что ли, нагую женщину увидел?

— А ты… ты не… я хотел… — он замялся, покраснел и потупил взгляд, словно ища что-то на дорожке под ногами. Мия ухмыльнулась — как белый день ясно, чего именно хотел юноша, отиравшийся рядом с борделем. Нет, с этим не к ней, пусть другую ищет, она же не шлюха…

Она хотела уже обойти мальчишку, но остановилась. Невдалеке, под тенью раскидистого каштана стояли трое мужчин в кипенно-белых гвардейских мундирах. Они посмеивались и что-то обсуждали, то и дело бросая сальные взгляды в её сторону. Заметив, что Мия тоже на них смотрит, один из офицеров ухмыльнулся и сделал весьма характерный жест, не оставлявший ни капли сомнений в том, что именно собиралась сделать с ней эта компания. В животе всё неприятно сжалось и по спине прошёлся холодок. Какой уж тут серенгарец! Живой бы да относительно целой убраться — уже хорошо. Вот только как это сделать? Пару секунд помедлив, Мия обернулась к юноше, ещё раз смерила его взглядом, а потом взяла его за руку, захлопала ресницами и, добавив в голос такое количество мёда, что ещё чуть — и губы точно бы слиплись, заворковала:

— О, малыш, я знаю, чего ты хочешь. Я могу исполнить все твои желания, мой милый. Правда, Дом пока закрыт, но мы можем отправиться к тебе в особняк. Далеко живёшь?

От её прикосновения и развязной речи мальчишка покраснел ещё сильнее, и не смог выдавить из себя ни слова, только глупо улыбался и продолжал терзать край плаща. Так что Мие пришлось всё делать самой — и снять с него плащ, чтобы хоть как-то прикрыться, и взять юношу под руку, и подтолкнуть в сторону выхода из парка. Гвардейцы, мимо которых они прошли, кажется, крикнули вслед что-то непристойное — но Мия не расслышала, что именно.

По дороге ей удалось вытянуть из парнишки только его имя — Ормунд — да и выведать, где именно он жил. Неожиданным сюрпризом оказалось то, что особняк этого Ормунда стоял всего в нескольких улицах от особняка, в котором обитал проклятущий ваан Ваарен, вот только радости это никакой не принесло: Мия даже не была уверена, что ей удастся в целости и сохранности добраться до нужного места. Казалось, что весь Верхний город смотрел на неё. Благородные господа, попадавшиеся им на улицах, разглядывали её голые лодыжки и босые ступни с такой смесью удивления, отвращения и похоти на лицах, что она никак не могла решить, что с ней сделают раньше — отымеют в ближайших кустах или повесят на ближайшем фонарном столбе. Встреченные же ими благородные дамы охали, картинно хватались за сердце и о чём-то перешёптывались, но, слава Алетине и Демитии, стражу всё-таки не звали. Мие оставалось только сильнее сжимать руку обмирающего от смущения Ормунда и надеяться, что он не грохнется в обморок. Если бы это всё-таки произошло — она, наверно, побежала бы. Как далеко ей удалось бы убежать, босиком по скользким булыжникам мостовой, и что бы её ждало там, куда бы она прибежала — Мия старалась не думать. Хорошо хоть, что широкий плащ этого мальчишки надёжно укрыл тело выше голеней, а под надвинутым почти на нос капюшоном никто не видел её лица.

Но они всё же добрались до нужного места без каких-либо неприятностей. Особняком Ормунда оказалось одно из нескольких трехэтажных зданий, стоявших на небольшой площади, в центре которой журчал фонтан. На газонах, разбитых по обе стороны от ведущих к парадным дверям особняков дорожек, росли невысокие, аккуратно подстриженные кипарисы. Открывший двери лакей встретил их со столь невозмутимым видом, словно хозяин по три раза на дню приводил в дом босых дев, прикрывавших наготу его плащом. Мия всегда догадывалась, что слуги в домах благородных господ были вышколены до уровня говорящей мебели, но всё равно их взгляды, смотревшие словно бы сквозь неё, несколько пугали. Ничто не заставляло усомниться в том, что, ежели Ормунд пожелает разделать её наподобие молодого ягнёнка и запечь с травами, лакеи, горничные и кухарки будут ему всячески помогать, если не начнут соревноваться за право вскрыть ей горло и слить кровь.

В особняке Ормунд оживился. Глаза его загорелись, он отдал несколько коротких приказов слугам, а потом сам схватил Мию за руку своей узкой, влажной от пота ладонью и потянул за собой на второй этаж. Поднявшись по лестнице из лакированного дерева и пройдя чередой петлявших коридоров, они зашли, наконец, в большую комнату с плотными шторами на окнах, сквозь которые почти не проникал солнечный свет. Следом за ними забежала одна из служанок и принялась торопливо зажигать свечи в настенных канделябрах. Пока девица сновала по комнате, Мия с интересом рассматривала её платье, шитое из мягкого, крашеного серым льна. Хорошее платье, самое то для портамерского лета. Её-то служаночье облачение, раздобытое ещё в прошлом году, уже изрядно поистрепалось, да и шито было хоть из тонкой, но всё же шерсти, и летом таскать его было совсем уж невмоготу. Закончив, наконец, со свечами, служанка что-то тихо сказала Ормунду, указывая рукой на широкий шкаф и пару комодов, стоявших у стены, поклонилась и ушла.

Тут наконец Мия осмотрела комнату, широкую и просторную, с обоями в мелкий цветочек, парой банкеток по центру и пушистым ковром под ногами, зеркалами в резных рамах и множеством шкафов, комодов и тумб, стоявших вдоль стен. Два обряженных в роскошные бальные платья манекена в дальнем конце вызывали в памяти образ гримерки мадам Помпур, но, в отличии от того душного и тесного помещения, гардеробная — а это вне всяких сомнений была именно она — принадлежала юной девушке.

— А чья это комната? — спросила Мия, прохаживаясь вдоль одной из стен и рассматривая висевшие на ней картины, на которых очаровательные пастушки завязывали ягнятам розовые бантики на шее, маленькие девочки в кружевных платьях собирали полевые цветы, а мальчики в коротких панталончиках играли со щенками.

— Моей сестры… ну, то есть кузины, — Ормунд распахнул створки одного из шкафов и принялся перебирать висевшие внутри платья, придирчиво рассматривая то корсаж одного, то подол другого.

— А сколько ей лет?

— Четырнадцать… скоро будет. Как тебе это платье? — Ормунд обернулся к Мие, держа в руках бело-розовое платье, с отделанным кружевом и расшитом цветами корсажем и с широкой юбкой — правда, не столь пышной, как у бальных платьев.

Мерзко и отвратительно. Не платье конечно, нет. А то, для чего этот мальчишка её сюда притащил. Мия поджала губы так, чтобы лицо не выдало омерзения, и постаралась изобразить одобрительную улыбку. Правда, Ормунду было наплевать на её одобрение. Положив платье на банкетку, он суетливо заметался по комнате, распахивая дверцы шкафов и выдвигая то один ящик комода, то другой. К платью полетели и другие предметы девичьего гардероба — сорочки, нижние юбки, корсеты, панталоны, чулки, и какие-то совсем неведомые кружевные принадлежности. Насылая про себя проклятья на голову мальчишки, вожделевшего слишком юную кузину, Мия схватила одну из сорочек и быстро её натянула, избавившись от остатков пеньюара. Оглянувшись в зеркало, она с досадой окинула взглядом спину — поверх давних шрамов от кнута кожу украшала вязь свежих царапин от ветвей и шипов кустарника. Они больше не кровили, но немного вспухли и покраснели.

— И ты живешь здесь с кузиной и… родителями? Или…

— Нет, с кузиной и моей тётушкой, её матерью. — ответил Ормунд, выбирая между тремя корсетами, прикладывая нижнюю юбку то к одному, то к другому. — Они уехали в гости, к дядюшке Авлонию, у него поместье на берегу восточнее Вонтшура. Вот эти наденешь? — он протянул Мие идеально подходящие, по крайней мере, по его мнению, корсет и юбку, а потом вдруг густо покраснел, потупил взгляд и чуть слышно добавил. — только… панталоны не надевай.

— А твои родители? Что с ними? — пока Ормунд рылся в ящике, вытаскивая оттуда шёлковые чулки и раскладывая их, один к другому, на верхней крышке комода, Мия тайком схватила пару молочно-белых коротких перчаток, украшенных мелкими жемчужинами. Если припудренным лицом и уложенными волосами ещё можно кого-то обмануть, то руки с мозолями, ссадинами и обломанными ногтями с чёрной каймой вмиг выдавали в ней простолюдинку.

— Матушка моя давно умерла, а отец… Ну, он… — Ормунд замялся, забегал глазами по разложенным перед ним чулкам, потом резко вытянул одну пару, с вышитыми бабочками, и передал их Мие. — Вот эти. Кстати, я не спросил, как тебя зовут?

— Пассифлора, — имя самое то для шлюхи, лучше и не придумаешь.

Она ещё раз заглянула в зеркало, немного поправила волосы и приложила к шее лежавшую на туалетном столике бархотку с небольшой розовой камеей. По поводу родителей Ормунда у неё появилась пара догадок, но это было не так уж и важно. В конце концов, в их век незаконнорождёнными детьми никого не удивишь, да и отношение к этому стало попроще. Мия приблизилась к юноше, положила ладонь на его руку, отчего он вздрогнул и едва ли не отшатнулся, и сладко зашептала в самое ухо:

— Иди в свои покои, братик. Сейчас твоя сестрёнка оденется и придёт тебя навестить, пожелать сладких снов.

От такого Ормунд не просто покраснел. Казалось, даже его уши запылали багрянцем. Он судорожно сглотнул, кивнул головой и пошёл к выходу из гардеробной. Открыв дверь, он повернулся и срывающимся голосом попробовал объяснить Мие, как ей найти его покои. Она же расплылась в улыбке, послала ему воздушный поцелуй и сказала:

— Я найду, братик. Отдохни пока что. Я скоро.

Как только дверь захлопнулась, Мия опрометью бросилась к заваленной одеждой банкетке. Нет, натягивать на себя всё это шёлково-кружевное барахло она не собиралась. Достаточно платья, да пары туфель, стоявших на этажерке рядом с одним из шкафов. Кое-как зашнуровав корсаж, она накинула на плечи тонкую шаль, висевшую на ручке одного из кресел, схватила в руки туфли и выглянула в коридор. Никого не было видно, Ормунд уже видимо сидел у себя, снедаемый вожделением, страхом и стыдом. Ну и пусть сидит. Прикрыв глаза, Мия прислушалась. Годы тренировок сделали свое дело. Острый слух услужливо нарисовал для неё яркую и целостную картину особняка. Казалось, она может с точностью до дюйма определить, в какой стене и в каком месте маленькая мышка вьёт свое гнездо, и на какой части крыши жирная чайка чистит перья. Ни одно движение слуг тем более не ускользало от её придирчивых ушей. По крайней мере, она была в этом уверена.

Досчитав до десяти, она на цыпочках добежала до лестницы, ненадолго замерла наверху, дожидаясь, когда какой-то грузный лакей, прихрамывавший на левую ногу, пройдет по нижнему коридору. Потом быстро спустилась, обошла лестницу и кинулась в один из проходов. Ещё на входе в особняк она заметила, что остеклены были не все окна, а на первом этаже так вообще ни одного стекла не стояло, только деревянные ставни. Подойдя к одной из дверей, Мия дёрнула за ручку — заперто. Тихо выругавшись, она проверила следующую дверь, а потом ещё одну — и вот эта, на удачу, оказалась открытой. Мия проскользнула внутрь, в комнату, заставленную сундуками, швабрами, ведрами и прочим скарбом, подбежала к закрытой ставне узкого окна, откинула железный крючок и выглянула наружу. Как она и предполагала, окно выходило на газон во внутренней части дворика, но вокруг особняка не было ограды, так что здесь она могла спокойно выбраться, что Мия и сделала. Конечно, в платье было неудобно залезать на подоконник и спрыгивать вниз, но тут уж ничего не поделаешь. Оказавшись на газоне, она быстро осмотрелась, нацепила туфли и поспешила прочь от особняка тётушки Ормунда.

Солнце неторопливо закатывалось, уже скрывшись за темневшими на фоне розово-багряного неба крышами домов. По булыжной мостовой тянулись длинные тени деревьев и редких пешеходов. На Мию никто внимания не обращал — какая-то благородная девица возвращалась домой с прогулки, эка невидаль. План её действий, претерпевший за день множество изменений, наконец оформился и казался почти идеальным, хотя, конечно, немного удачи ей бы не повредило. Шепча одними губами молитву Демитии и потирая чуть вспотевшие под шёлком перчаток ладони, она быстрым шагом направилась к дому, из дверей которого вот-вот должен был выйти таар идаси Даарен ваан Ваарен.

Ей не пришлось долго ждать. Мия всего несколько минут простояла в арке, откуда открывался прекрасный вид на особняк. С последними лучами солнца тяжёлая дверь с протяжным скрипом отворилась, и наружу вышел невысокий, худощавый мужчина, одетый исключительно по-серенгарски — чёрный костюм, белая рубашка, и чудной головной убор — высокий цилиндр всё того же чёрного цвета с узкими полями. Он поправил свою шляпу, натянул на руки белые перчатки и уже было направился в сторону городского совета, когда Мия, изображая крайнюю степень испуга и едва не плача, буквально врезалась в его грудь. Мужчина охнул, пошатнулся, шляпа слетела с его головы, и он еле успел подхватить её.

— Простите… простите, простите меня, пожалуйста… — со всей силой прижимаясь к серенгарцу, забормотала Мия.

От него пахло табаком, мылом и чем-то ещё, отдаленно напоминавшем запах одного из алхимических настоев Лаки. Смесь получалась мерзковатая. Ваан Ваарен сказал что-то неразборчивое, после чего Мия почувствовала, как его ладонь легла на плечи. От отвращения слегка передёрнуло, но она быстро взяла себя в руки и продолжила действовать по намеченному плану. Сильнее вцепившись пальцами в ворот его одеяния, она часто зашмыгала носом, словно готовая вот-вот расплакаться, подняла голову и встретилась взглядом с ваан Ваареном, надеясь только, что её лицо действительно выглядит таким напуганным, страдающим и полным отчаяния, как должно по её задумке.

— Пожалуйста… спасите меня. Я… я сбежала из дома. Мой папенька, он… он меня бьёт. — Мия потянула за край наброшенной на плечи шали, обнажая покрытую царапинами спину.