Твари творчества

Глава 29. «Упражнения»

«Клятва анонима!» — с легким усилием на последнем слове произнес ведущий. Все встали в круг. И стали произносить клятву. «Я — анонимный человек. Говорю всем своим собратьям — я ничего не боюсь. Доверяю каждому сказанному здесь слову. Признаю равенство всех в своих слабостях. Моя задача — пытаться понять и терпеть ближнего моего. Я присягаю оставаться анонимом, какими благими ни были бы признаны мои дела. Я признаю, что это единственная мера в период застоя, ознаменовавшегося превращением человека чувствующего в телемедиаробота. Присягаю оказывать сопротивление любой попытке сделать меня публичным человеком с именем. Отказываюсь быть зрителем, создающим себе телекумира. Во имя первичности поступка и дела. Во имя живой жизни на земле».

«Упражнение — любовь!» — скомандовал ведущий, как только отзвучали слова клятвы. Все Стали произносить слова, позитивной настройки: «С каждой минутой мне становится все лучше и лучше. По всему телу, по всем клеткам растекается энергия любви…»

Мне вдруг показалось, что я это уже где- то слышала. Вспомнила — это было, когда мы с Винни лежали под деревом в парке. Я тогда услышала хор голосов… И сказала ему: «Знаешь, где-то есть город, тихий, как сон…»

В этот момент ко мне подошел ведущий и положил ладонь на плечо… Я перестала думать о Винни и стала вникать в смысл произносимых слов. И почувствовала, что они излучают тепло и греют меня изнутри. Когда я наполнилась ими, они встали радугой над моей головой. Стало очень спокойно. Ведущий отошел от меня и попросил всех разделиться на пары.

Парень, который потерял брата Толика, оказался в паре со своей мамой. Мандарина — с той, которая любит сыр… Мне, как будто специально, попался бородач. Все сели спиной друг к другу, соприкасаясь затылками.

«Чувствуйте друг друга, массируйте своим затылком затылок вашего партнера. Этот контакт помогает преодолеть энергетические барьеры», — объяснил задание ведущий.

Как только я ощутила прикосновение затылка бородатого, сразу испытала неудобство. Его голова показалась очень тяжелой и твердой, как булыжник Мне пришлось прощупывать его своим хрупким черепом, преодолевая боль, и маневрируя шеей. Но ощущение боли вскоре прошло. Оно сменилось приятным жжением. Наши затылки стали как будто глиняными и превратились в одно целое. Ведущий дал отмашку — и мы разъединились. Голова горела, как солнечный шар. Ее покинули последние мысли. Возникло расслабление. В итоге я осталась довольна бородатым. Он так размял мой скальп своим бугристым затылком, что я простила ему его речь про Лельку.

Теперь нас попросили повернуться лицом к своим партнерам, оставаясь в той же паре. «Вы должны смотреть в глаза друг другу. Один говорит: «Я люблю тебя». Второй отвечает: «верю» или «не верю». Задача в том, чтобы сказать от сердца и чтобы поверили!» — объяснил ведущий.

Бородатый, начал первым: «Я люблю тебя!» «Верю», — ответила я. Он повторил: «Я люблю тебя!» Я опять сказала: «Верю!»

Мне не трудно было ему поверить — он вложил весь свой многолетний опыт в это упражнение. Но вот наши роли поменялись. Настал мой черед «любить». «Я люблю тебя!» — сказала я. Он отрицательно замотал головой: «Не верю!» Я приложила все усилия, чтобы испытать любовь к этому товарищу. И повторила упражнение. Он опять не поверил. Пришлось повторять. Наконец, я представила, что он последний, оставшийся в живых из людей, и смогла сказать от самого сердца. Тогда он поверил. Упражнение закончилось. Мы отвернулись друг от друга. Разошлись в разные стороны. Перебросились репликами с другими. Затем, случайно встретились взглядами и рассмеялись. Мы были не единственными, кто был взволнован пережитым опытом. В зале происходило броуновское движение — все делились впечатлениями, разбредаясь по углам.

«Следующее упражнение «Доверие»!» Ведущий попросил всех собраться вместе и сосредоточиться.

«Напоминаю для новичков: все образовывают круг. Один встает в центр. Закрывает глаза и падает назад. Его должен подхватить тот, кто сзади него. Затем, тот, что в центре, поворачивается к следующему, в круге, и падает ему в руки. И так, ко всем, по очереди. Здесь важна мобилизация, крайнее внимание и ответственность друг за друга. А главное, желание поддержать. Если тот, кто ловит, растеряется или зазевается, — то его товарищ упадет. Если падающий боится, значит, он не доверяет тому, кто его должен подхватить. В результате каждый побывает в роли подхватывающего и того, кто падает. Можете начинать!»

Первым вышел Телеповар. Он смело падал, и его легко подхватывали. Проблема возникла, когда вышла Разухабистая. Было очень трудно справиться с ее весом. Но ведущий помогал тем, кто мог не удержать женщину в своих слабых руках. Мужчины, естественно, были все очень тяжелыми, за исключением парня-наркомана. Его маму; которая сама захотела встать в центр, несмотря на всеобщие возражения, а также девушку, влюбленную в Коло, ловить не представляло никакого труда. Они обе были маленькие и легкие. Падали, как спички. И готовы были пойти по второму кругу, но их остановил ведущий. Мне самой падать было страшно только в первый раз. Потом понравилось. Особенно я не доверяла Мандарине, зная ее рассеянность и лень. Так и случилось — она чуть не грохнула меня на пол. Но ей в последний момент пришел на помощь ведущий. В четыре руки меня поймали.

Еще одно упражнение называлось «Дурак». «Быть дураком, ребенком, — снова говорил ведущий, — это уметь в любой ситуации сделать глупость. Вопреки возрасту, установленным правилам, спонтанно, отпустив себя».

Заиграла музыка. Это была импровизация на гитаре одного из анонимов. Все приступили к выполнению задания. Зал моментально наполнился прыгающими, ползающими и вертящимися существами. Но кто-то оставался стоять на месте, таращил глаза, или, оттянув руками уши, пытался изобразить сошедшего с ума Чебурашку. Мужчина, спасавший ребенка от злой собаки, отстреливался из воображаемого пистолета, лежа на животе. Потом, очевидно, у него кончились патроны. Он вскочил и тут же упал: его самого подстрелил кто-то невидимый. Брюнетка в очках била себя кулаком по лбу. Разухабистая ходила на цыпочках и икала. Любительница сыра поднимала штангу в три рывка. Бородач зудел комаром, разбегался и планировал, то на девушку, влюбленную в Котю, то на героиню «Майского дня». Последняя от неожиданности упала. Но потом встала на четвереньки и поползла. Старенькая женщина-одуванчик была самой трогательной. Сначала она стояла, как вкопанная. Смотрела на всех и не понимала, что происходит. Потом вдруг радостно заулыбалась, развела руки и стала медленно мотать головой вправо-влево, превратившись в цветочек, который колышется на ветру. Женщина — «заяц с флюсом» — головой мотать не могла. Она работала ногами, поднимая их вверх, выбрасывая вперед руки, — плясала тарантеллу. Да так активно, что пару раз наступила мне на палец. Я сидела на полу и изучала свое отражение «в луже».

Один из анонимов, так ничего и не изобразив, отошел в сторонку и сел. Ведущий спросил: «А вы что же сидите? Нет настроения?» Мужчина возразил: «Почему, я представил себя кактусом!» Ведущий удивленно поднял брови: «Кактусом? Может, показать колючки?» Аноним отказался: «Я все уже себе представил». И снял все вопросы.

А в это время телеведущая пыталась залезть на плечи анониму, который искал мужской любви. Ей это почти удалось: он присел, приноровился к ней, и приготовился взять вес. Но упражнение уже было закончено. Телеведущей пришлось слезть с парня. Все постепенно замедлили темп.

«Постоянство памяти!» — объявил следующее упражнение ведущий. Все человеческое — а память это наиважнейшая составляющая, — мы стремимся сохранить…»

Он попросил всех закрыть глаза и мысленно представить себя идущим по дороге, вдоль которой стоят все, кого ты знал и встречал, кто всплывет в памяти. И у каждого, кто стоит вдоль воображаемой дороги, попросить прощения и всех простить. Вспомнить всех. Потом увидеть в себе ребенка и поговорить с ним. Успокоить.

Раздался перебор струн, гитарист заиграл что-то минорное и лирическое.

Я закрыла глаза и попыталась представить дорогу. Она оказалась высохшей деревенской тропой. По обеим сторонам ее торчала трава, крапива, кашка, куриная слепота… Я увидела бабочку-капустницу, перелетевшую с одного цветка на другой. И все. Гитара играла блюз. Я ждала. Прошло несколько минут, и мама вышла к дороге. Она молчала. Всматривалась в меня, щурясь от солнца. Рядом встал папа — в летней рубашке, ветер теребил короткие рукава. Он был серьезен и тоже смотрел на меня. И ждал. Вот появился мой бывший муж. А сразу за ним возникла Лиза. За ней Мандарина. И даже соседка, которая наведывалась ко мне с «поляроидом». Ну, вот и Винни подошел. Они все смотрели на меня, выстроившись в ряд, плечо к плечу.

Я пошла по дороге. «Прости меня, любимая моя!» — сказала я маме. «Прощаю, девочка моя…» — отвечала она, улыбаясь. «И я тебя прощаю, любимая». Я заплакала. «Папочка, родной, прости меня!» «Прощаю, доченька, прощаю…» «Я тоже, папочка…»

Я шла дальше, просила прощения. и каждого прощала Когда я попросила прощения у своего бывшего мужа, я разрыдалась Наверное, за срыв киносеансов И оттого, что ему приходилось выводить меня из зала. У Винни я тоже просила прощения. Но еще больше хотелось, чтобы он его у меня попросил. И я замешкал ась, стал а слишком многое вспоминать. Запутавшись с Винни, я решила перейти к своему внутреннему ребенку…

Увидела себя пятилетней, в ушанке, рейтузах и ботах. Что-то жующей, потом выплевывающей, и высовывающей язык, который стал совсем черным… Девочка сморщила лоб, скривила рот и приготовилась зарыдать. Я прижала ее голову к своему животу, крепко-крепко и стала шептать ей: «Не плачь, маленькая, у тебя будет платьице в лампочках, лампочках, лампочках, как ты просила….» Ребенок затих, потом посмотрел на меня сквозь слезы и вдруг как закричит: «Как у настоящей елки?» Я вытерла ее мокрые щечки. «Ну, конечно, как у елки!»

Ведущий дал время отдышаться и привести свои чувства в порядок. Видя, как многие утирают глаза, он сказал: «Не стесняйтесь своих слез. Живой человек — плачет. Слеза — необходимый фактор в жизни человека. У дублей-клонов не бывает натуральной слезы им ее капают».

Эта фраза про дублей-клонов заставила меня вспомнить о Лизе.

«Он сказал «дублей», — может, он знает Лизу и всю ее историю? Кто он — этот ведущий? Вспомнила, Лиза говорила мне о друзьях, которых встретила, и они помогли ей. Да, да, она сказала, что примкнула к бомжам и алкоголикам… Конечно, и Незнакомец… Он показал мне могилу Лизы… И дал записку, в которой приглашал меня найти друзей… если мне нужна любовь и человеческое тепло… Лиза была членом общества анонимов сердца? Я вдруг поймала на себе взгляд Мандарины. А Мандарина? Она говорила мне, что есть выход из замкнутого круга «звезды-зрители»… Говорила про дом, где она когда-нибудь поселится. Где живет память? Мы еще вспомнили о Богородском… А может, ведущий — это и есть Богородский?!»

Но я не успела ответить на все вопросы. Мне пришлось оставить свои догадки на потом. Ведущий снова привлек к себе внимание.

«Наше последнее упражнение на сегодня — «Первобытный человек», — обратился он ко всем.

«Встаньте в позу первобытного человека — слегка согнув колени, ссутулив спину. Вытяните вперед руку, ладонью вверх. Как если бы вы просили подаяние. И повторяйте три слова. Но это обязательно должны быть существительные, выражающие чувство: любовь, радость, грусть и так далее.

Все поняли? Хорошо. Пожалуйста, начинайте!»

Снова заиграла гитара.

«Любовь… жалость… сострадание», — произнесла я с протянутой рукой. Как будто, просила милостыню у человечества. Играла гитара. Я снова повторила: «Любовь… жалость… сострадание». Со всех сторон неслось бормотанье: любовь, надежда, печаль, сострадание, сочувствие, надежда, разочарование, боль, тоска, унижение, боль, грусть, отчаяние, гнев, облегчение, ненависть, боль, ярость, гнев, отчаяние, умиротворение, боль.

«Спасибо! Вы все — сердечные люди!» — этими словами ведущий завершил упражнения.

И предложил напоследок рассказать о конкретных делах.

«Какие свершения на этой неделе?» — кажется, он впервые улыбнулся.

Все наперебой стали выкрикивать: «Разбил фотоаппарат у прохожего, он лез им прямо в лицо», «Раздавал еду и деньги». «Телебашня опять горела — наших рук дело», «Собирала игрушки для животных в заповеднике. Моржам — акварельные краски и кисти, дельфинам — мячики, львам — цепи для энергетической разрядки», — высказалась Мандарина.

«Делал упражнение «Первобытный человек» на площади, во время парада телеармии», «Выбросил телевизор», «Попросили дать автограф — я поставила крестик!» — довольная собой, выказалась Разухабистая. «А я подписался: Пушкин», — вторил ей Телеповар. «Украла шапку Фтушенко — в знак протеста, пусть не паразитирует на чужом имени!» Ну вот, — подумала я, — нашлась, наконец, клептоманка, дочь олигарха. Я постаралась разглядеть ее, но так и не поняла, какая из двух молодых женщин только что выступала. К тому же, очередь дошла и до меня. «Вчера содействовала ликвидации видеокамеры в своем дворе. Летала, изображала дуру!» — заявила я с чувством глубокого удовлетворения.

Перед тем, как всех распустить, ведущий предупредил:

«Не забудьте, грядут выборы Главного режиссера! Всех бомжей и алкоголиков хотят вывезти из города и оставить только зрителей и звезд. Не позвольте им это с собой сделать. Берегите друг друга и — до следующей встречи!»

После собрания я собиралась уйти. Но в последний момент помедлила: может, узнать у ведущего г он это или не он? И решилась подойти. «Вы случайно не Богородский?» Он ничуть не изменился в лице. «Я ошиблась?» Он сделал движение к выходу, приглашая и меня последовать за ним. Я спохватилась: «Анонимность, совсем забыла… Мне нужно только пять минут».