Твари творчества

Глава 36. «Праздничные хлопоты»

Через три недели после моего чаепития с Мандариной состоялись выборы. Павлов-Массмедийкин победил с огромным отрывом в первом же туре. Улицы запестрели плакатами с его портретом. На всех было написано: «Главный! Наш главный! Самый главный!» Но этим не ограничивалось присутствие образа великого режиссера в жизни горожан. Художники и ремесленники всех сортов изображали фаворита — кто в бронзе, кто в дереве, кто вырезал из кости, или вписывали его черты в лубочную лакированную шкатулку и выставляли на продажу. Вспыхнула мода на его бюсты — маленькие раскупались частными лицами, те, что в натуральную величину, — госучреждениями и школами.

Не говоря о фотопортретах — чиновники спешили повесить их в кабинетах. Среди пенсионерок особым спросом пользовались его ранние фотографии, где он был изображен начинающим актером в эпизодической роли. Сенсацию сделала книга воспоминаний: «Я сидел с ним за одной партой», ставшая бестселлером. Женщины на улице говорили в телевизионные камеры, установленные по городу, что наконец в Главных будет настоящий фотогеничный мужик, и признавались ему в любви. По всем телевизионным каналам показывали, как Главный принимает присягу. Положив руку на раритетную камеру, он клялся служить верой и правдой телезрителям, обещая в ближайшем будущем в каждом доме установить голографические экраны. Особое внимание телезрителей привлекло его интервью на личную тему: в домашней обстановке, сидя в кресле у камина, он не спеша рассказывал историю своей встречи с невестой. Их знакомство в лесной глуши на выборе натуры обросло мистическими подробностями. Невеста, как выяснилось из сюжета, посылала Массмедийкину энергетические сигналы — и он шел все глубже в лес, увязая в болотах, пока не выбрался на поляну, залитую ярким светом. Когда глаза привыкли к сиянию, он разглядел молодую обнаженную женщину. Она стирала белье, тут же, в заросшем камышами пруду. Она ничуть не смутилась взгляда незнакомого городского мужчины. Это поначалу насторожило Массмедийкина. А потом привлекло простотой и естественностью. Свет, заливший всю поляну, оказывается, излучало тело девушки. Сияло у нее все, по словам Массмедийкина, — и грудь, и живот, и внутренняя сторона бедер, но ярче всего сиял ее лоб. Массмедийкин признался, что страдал прежде некоторыми недугами, которые вблизи этой излучающей свет женщины сразу прошли.

Чествование Главного плавно перетекло в подготовку к юбилею города, который был в то же время и юбилеем творческой деятельности самого Массмедийкина. Ибо все преобразования, произошедшие в городе за последние годы, были воплощением его идей. Центральным событием праздника должно было стать масштабное шоу на городской площади.

Как и предсказывал Богородский, еще до выборов из города начали вывозить бомжей. Мандарина рассказывала, что съездила и посмотрела, как самосвалами выгружали тела бездомных вместе с мусором на огромную свалку. Винни, которому дали задание предупреждать бомжей о грозившей им опасности, удалось через Мандарину пристроить нескольких в Дом ветеранов.

Все это время анонимы работали над документальным фильмом о жизни Массмедийкина под условным названием «Трудовые будни». Отбирали самые дискредитирующие кадры и монтировали свою версию. Но главная задача долго оставалась не решенной. Фильм должен был быть включен в программу праздничного шоу и показан на гигантском экране, установленном на центральной площади. Поиски людей, через которых можно было это организовать, продолжались.

Использовали все возможные контакты.

Первая неудача постигла Мандарину — ее родственник, занимавший высокий пост в телевизионных структурах и имевший отношение к трансляции праздничного шоу, неожиданно был уволен без объяснения причин.

Актрису из «Майского дня» тоже постигла неудача. Она встретилась с бывшим одноклассником, телевизионным начальником. Они сходили поужинать в модный ресторан. Он сказал, что развелся. Она рассказала про свою неудавшуюся личную жизнь. Вспомнили школьные годы. Она все искала момент, как заговорить с ним о помощи с демонстрацией короткометражного фильма в день города. А он лез к ней целоваться, привез на конспиративную квартиру, пытался затащить ее в постель. Ей удалось отвертеться под предлогом, что у нее аллергия на собаку, которая была в доме. Тогда он снял номер в гостинице. Там, уже в постели, она, наконец, заговорила с ним о деле. Разомлевший одноклассник наобещал ей с три короба. Но потом скрылся. Секретарша говорила, что он занят, у него совещание, последний раз сказала, что у него заболела жена. Актриса впала после этого в депрессию. И все повторяла: «А еще мечтала сыграть Мату Хари!» Ее успокаивали.

К другому телеолигарху вызвалась пойти псевдоклептоманка Ляля Эхмадуллина. Это был друг ее папы. Олигарх тоже пытался затащить ее в постель. Но Ляля, по ее собственным словам, «не продавалась». Она брала интеллектом. Играла с ним на спор в нарды, биллиард, боулинг, резалась в карты. Во время игры разговорила своего партнера и узнала от него программу предстоящего празднования, а также, что организацией шоу занимаются люди из фонда самого Главного. Одним словом, погуляла на славу и выиграла во всех состязаниях. В награду олигарх исполнил ее желание: подарил ей экзотическое живое растение. Ляля поблагодарила за хорошо проведенное время, но не удержалась и угнала у олигарха машину. Бросила ее в нескольких кварталах от места встречи с запиской: «Вспомни голозадое детство!»

Машину быстро нашли и вернули владельцу. А он, потрясенный Лялиным дерзким, игривым характером, прилепился к ней, посылал ей букеты с записками, предлагая еще во что-нибудь поиграть. Ляля решила этим воспользоваться, предложив ему в следующий раз организовать флэшмоб. Он посмеялся над ее предложением, сказал, что подумает. Но обещал устроить ей и ее друзьям хорошие места на площади во время шоу и пропустить толпу «сырих» к сцене. Они могли понадобиться анонимам.

Из всего, что узнала Ляля, следовало, что после торжественной части, поздравлений и речей, будет выступление самого Массмедийкина, а сразу за ним запланирована демонстрация видео. В эту самую часть мы и должны были постараться включить показ своего фильма.

До юбилея оставалось три дня, а мы все еще искали надежных людей, готовых запустить наш сюжет. Мои попытки увидеть и определить их на сверхчувственном уровне не срабатывали. Излишняя суета и нервы мешали сконцентрироваться и выйти на более высокий план. Пришлось прибегнуть к элементарной логике. Попытка договориться наверху с начальниками не принесла результатов. Значит, надо было искать среди подчиненных.

И коль скоро организацией шоу занимались люди из собственного фонда Массмедийкина, и его же штат был ответственным за демонстрацию видео, я поняла, что надо действовать через Алевтину. Еще на банкете стало ясно, что телевизионная зависимость ее угнетает. Связавшись с ней по телефону, я условилась о встрече в небольшом, малолюдном кафе.

Я была настроена получить информацию во что бы то ни стало.

«Аля!» — обратилась я к ней по-дружески, — ты должна подумать о своем моральном здоровье. Давай говорить прямо — ты немолодая, уставшая женщина, и тебе не к лицу сидеть на телевизионной властной игле, даже у самого влиятельного человека в нашем городе. Пора подумать о вечном! Я помню, как ты откровенничала со мной по телефону… И сейчас я готова протянуть тебе руку помощи. У меня есть замечательные врачи, они лечат телезависимость. Я могу тебя с ними познакомить. Но прежде, чем встретиться с ними, ты должна продемонстрировать свою внутреннюю зрелость, совершить поступок, который поставит крест на твоей телевизионной карьере. Взамен ты получишь нечто гораздо более ценное — свою внутреннюю жизнь, и она привлечет к тебе друзей. Если ты готова, я расскажу тебе, что ты должна сделать».

Обалдевшая от такого откровенного обращения, Алевтина смотрела на меня вытаращенными от удивления и неверия глазами. Я поняла, как непросто ей довериться кому-либо. Она давно была женщиной-функцией для всех, на кого работала. И теперь я должна была убедить ее в своей искренности.

«Аля, я наблюдала за тобой на банкете, — продолжила я как можно мягче. — Ты долго не протянешь в таком ритме. Я вижу, что ты пьешь по ночам. Это единственное, что помогает тебе забыться после тяжелого рабочего дня. Ты страдаешь от одиночества, и я слышу, как ты разговариваешь сама с собой. Я не подслушиваю тебя, я тебя слышу сердцем. Есть такое свойство у некоторых людей. Ты тоже можешь этому научиться. Тебе предлагается шанс изменить свою жизнь. Помоги другим, и ты тоже получишь помощь».

После моего очередного монолога, Алевтина заказала бокал белого вина и, сделав первый глоток, заговорила.

«Все равно, хуже, чем сейчас, мне уже не будет, — она опустила голову. — Чем я могу помочь? Пригласить на презентацию или познакомить с Главным?» Она оглянулась — не подслушивает ли нас кто-то из официантов. Рядом никого не было.

«Нет, Аля, те, кто ждет твоей помощи, не нуждаются в знакомстве с Главным. Наоборот, они его сторонятся. Я хочу, чтобы ты сказала, кто из фонда отвечает за показ видеоматериалов на площади? С этим человеком ты должна познакомить моих друзей».

Алевтина удивленно подняла брови, — видимо, она ожидала чего-то более серьезного. И как-то радостно и быстро согласилась: «Пожалуйста. Могу вас с ним свести. Этому балбесу, может, вы мозги вправите Кроме кнопок и аппаратуры, ничего в голове нет. Парень добрый, но пафоса много. Просит его Жоржем называть. А я ни в какую — Жорик, и все!» — ухмыльнулась она.

Я наконец вздохнула с облегчением.

«Хорошо, тебе в течение часа позвонят, и ты сегодня же познакомишь нас с этим человеком, договорились?» Алевтина с готовностью кивнула.

«Спасибо, Аля, — сказала я, прощаясь. — После праздника я помогу тебе с врачами. А может, они сами тебя найдут».

Не до конца понимая, в чем собственно, ее заслуга, Алевтина ушла с чувством выполненного долга. Это было видно по ее распрямившейся спине и бодрому шагу.

Как только она скрылась, я набрала Мандарину и передала ей всю информацию. Она приняла ее хладнокровно, без лишних восторгов: «На встречу пойдет Телеповар! Лицо узнаваемое. Передача шла каждый день. Ему проще будет договориться».

В самый канун праздника, когда ничего уже нельзя было исправить, Телеповар преподнес «сюрприз».

Как выяснилось, по дороге на встречу с видеоинженером он так волновался, что оставил кассету с фильмом в такси. Ему пришлось взять исходники, из которых монтировался фильм, и передать их только на следующий день. Два дня он мучился угрызениями совести, но в последний момент все рассказал. И с горя напился. В результате никто из нас не знал, что и в какой последовательности будет показано. Была и хорошая новость — он смог убедить видеоинженера Жоржа, что тот должен смонтировать капустник, который хотят преподнести юбиляру его коллеги.

Засыпая той ночью, я шептала в темноту: «Лиза, завтра он тебя увидит и почувствует твою боль!» И еще думала о Потапке: рано утром его надо было оставить у Мандарины, в ее домашнем питомнике. Домработница за всеми котами присмотрит. А ему будет веселей, пока взрослые пойдут на задание.