Твари творчества

Глава 4. «Второй день. Презентация»

Проснулась поздно — на часах было три пополудни. Луну на небе заменила серая просветленность. Свет лился, словно через марлю. «Декорация!» — вздохнула я.

Мне по профессиональной привычке все вокруг напоминало театр или съемочную площадку. Дневной свет — софиты, люди — статисты, зрители, актеры, и, конечно, режиссеры.

Для актеров это работа. А для зрителей — удовольствие? Странные они, ей Богу, эти зрители! «Зрители — дураки», — так считают многие режиссеры. «Почему вы говорите, что я играла плохо, если мне зрители кричали «браво»? «Зрители — дураки, — отвечает режиссер, — они всегда кричат «браво». «Господи! — обратилась я, уставившись на свисающую с потолка люстру, — голова моя все время думает, думает, как же ей отдохнуть?»

Да, да, знаю: на Луну смотреть, с Потапкой общаться, да с Винни… И ночью видеть сны. Природы, живой, уже почти не осталось в нашем чудном или чудном городе. Только по телевизору и видишь водоемы, леса, дворы с песочницами. Оттого и смотрят теперь все телевизор, как свое дежа вю: Эта жизнь у меня когда-то была? После люстры уставилась на дверцу холодильника — она белая, как лист бумаги. Расслабилась. Посидела так без мыслей и к пяти часам ощутила явное желание сменить обстановку, погрузиться в самую гущу какой-нибудь шумной компании. Только принялась гадать, куда бы мне отправиться на остаток вечера, как мне позвонила Алевтина и пригласила на презентацию. Это оказалось как нельзя более кстати.

Я быстро собралась и поехала, позвав за компанию своего безработного товарища — бывшего телевизионщика. В японском ресторане было полно народу. Фотографы щелкали вспышками, подползая со всех сторон. Отработав свои улыбки, я стала искать, где угощают экзотическими закусками. Только увидела официанта с подносом и стала протискиваться к нему, как меня тут же окликнула подоспевшая Алевтина. Она затараторила, что рада меня видеть и вручила мне пакет с бутылкой водки для моего спутника и кремы для меня. «Будут скоро «паркеры» раздавать, тебе возьму — сколько?» — спросила она заговорщически. «Два, — обрадовалась я сувенирам, не забудь!» «Не забуду, ни в коем случае, — . «паркеры» — звездам», — заверила она меня, и стала называть поименно всех приглашенных — должен быть Фушенко, певица Окабайте…» Мне показалось, что выпадение букв из всем известных фамилий, результат страшного шума. Все разговаривали на повышенных тонах, стараясь перекричать несущуюся из усилителей музыку. «Говори громче, не слышу — Евтушенко, поэт Евтушенко придет? И Кристина?» — напрягая связки, спрашивала я Алевтину. «Да нет, Фтушенко, дизайнер одежды. Это его рабочий псевдоним, а Окабайте — девочка, победительница конкурса фольклорных частушек!» — прокричала в ответ Алевтина и тут же перешла на свою профессиональную тему: «Дашь интервью Недобродскому?» «Кому-кому?» — я все еще не понимала, что происходит с известными всем именами. «Недо…» — начала артикулировать она. Но вдруг кого-то увидела, отвернулась и стала втискиваться в группу потных людей. Через минуту она снова образовалась возле меня вместе с пузатым невысоким человеком, которого представила как корреспондента модного журнала «Ага!» Подтолкнув его поближе ко мне, чтобы можно было друг друга расслышать, она опять исчезла. «Ага!» Можно пару вопросов?» — проорал корреспондент, плюясь мне в лицо. Я потянулась к его уху и отчеканила по слогам: «Говорите громче, как вас зовут?» Он проделал то же и в мое ухо: «Недобродский Сергей… Ибатович!» Я почувствовала, что краснею. Пузатый корреспондент лукаво заулыбался. «Хам!» — подумала я. Но решила не уточнять, кто из нас друг друга не понял, — мне было душно и хотелось скорее с ним распрощаться. «Не сейчас!» — объяснила я ему жестами и начала забуриваться в плотную массу гостей вечеринки. Поболтавшись в толпе, точнее, потеревшись в толпе, где было совсем мало места, я наткнулась на симпатичного мне знакомого режиссера, у которого полтора года назад снялась в небольшой роли вместе с Винни. «Ну, когда выйдет-то?» — крикнула я ему. Он изобразил растерянный жест: «Никто не знает, по «Городскому» каналу один раз показали, он на весь Юг транслирует, а что будет дальше, не могу сказать! Но на Горбушке продают. Правда, все фамилии изменены и даже название, теперь не «Ключи», а «Жуть». Могу дать переписать». «Дай!» — быстро согласилась я. «А как Винни?» — поинтересовался он своим старым другом. «Мы расстались, но по-прежнему соседи», — проговорила я весело. Он замолчал и стал вглядываться в мое разгоряченное лицо. «То есть мы по-прежнему общаемся, — все так же улыбаясь, пояснила я, — но в данный момент у него намечается другая женщина». Приятель сделал печальное лицо и сказал со вздохом: «Но ведь это очень грустно…» Я отмахнулась. Да и что сказать? Объяснить свою неординарную связь с Винни я была не в состоянии даже себе. Так что сочувствие знакомого режиссера показалось не к месту.

Он заметил мое замешательство. «А где вино?» — спросил он сам себя. И отправился на поиски вина, улыбнувшись на случай прощания. Вскоре и я поплыла, подхваченная прибывающими гостями, в поисках чего-нибудь поесть и выпить. Наткнулась по пути на звезду Е. Из всех наших звезд, на мой взгляд, она имела больше всего оснований на такой титул. Она была загадочна, умна и ни на кого не похожа. В ее ауре было что-то необычное, с оттенком перламутрово-розового, а это большая редкость. Она болтала с симпатичным взъерошенным парнем, одетым в телогрейку и драные шаровары, что тоже мне понравилось. «Скоро «паркеры» будут давать!» — поставила я их в известность из чисто дружеских чувств. Звезда Е. обрадовалась. Спросила: «Где? Кто?» И весело уставилась на меня. Сияние, исходившее от звезды Е., заставило меня стушеваться, и я заторопилась, пообещав: «Сейчас узнаю». Оказавшись у самого выхода, увидела Алевтину, рядом с холеным типом в накрахмаленной рубашке. «Он наверняка и есть ответственный за раздачу паркеров», — решила я. И прокричала: «А где же «паркеры»?» «Да, Игорь, — потребовала Алевтина, — достаньте «паркеры» для звезд!» «А кто здесь?» — захотелось мне все-таки выяснить. «Э-э, ну вы, а еще Звезда Е… — протянула она, соображая, кого можно назвать еще, — там где-то гуляет режиссер Б. с супругой, начинающая звезда кино Б. и певица Б. Еще обещали прийти Дургенев и Фтушенко со своей девушкой». Я наконец решила среагировать на именную чехарду: «Алевтина, тот хам из журнала «Ага!» представился Ибатовичем! Я сексистам интервью не даю!» Алевтинино лицо изобразило растерянность: «Но это его отчество!» «Не верю!» — это все, что я была в состоянии ответить. Исчезнувший во время моего разговора с Алевтиной «накрахмаленный тип», вновь объявился. Вид у него был растерянный, как будто случилось что-то из ряда вон. «Вы не поверите, но «паркеры» пропали!» — сообщил он. «Как?» — всплеснула руками Алевтина. «Вместе с несколькими коробками алкоголя», — упавшим голосом подтвердил он. Испытав искреннее разочарование и неловкость за обнадеженную «паркерами» звезду Е., я сделала недовольную гримасу и сухо попрощалась. Больше делать на вечеринке было нечего, я выскочила из душного заведения, захватив по пути своего приятеля.

Мой друг, гулявший все это время по своим каким-то углам, был счастлив и так Он держал в руке подаренную бутылку хорошей водки. «Хочешь, возьми!» — щедро предложил он. «Да ну, куда мне. Винни сейчас не пьет, а я не пью водку в принципе». Обрадованный трофеем, приятель помахал проезжающей мимо машине. И через минуту мы уже неслись с ветерком по ночному городу из центра на Западную окраину. «Одного не пойму, как в японском ресторане можно собрать такую давку и подавать водку, а не саке?» — озвучил нашу общую мысль приятель. «А ты хоть что-нибудь попробовал?» — заботливо поинтересовалась я. «Курицу, — ответил он, улыбаясь, — японского там, по-моему, ничего не было? Все японское съели «випы»? Он залился смехом. «А где они были?» — удивилась я. «В задней комнате». «Да, точно, — я стала припоминать обстановку ресторана, — там сидело несколько грустных и мрачных квадратов в каком- то закутке — это «випы»? В их ауре было что-то сырое и землистое…» Он кивнул. — «Да, и они съели все суши». «А что за «випы» — то?» — развивала я тему дальше. «А х-й их…Ой, извини… А кто их знает, банк какой-то гуляет», — то ли весело, то ли грустно заметил мой приятель. Мы снова замолчали. «Н-да, — вяло размышляла я вслух, — «випам» имена собственные уже не нужны. «Вип», он для того и «вип», чтоб не быть Иваном Ивановичем — обыкновенным вурдалаком».

Я взглянула в окно. Мимо проплывали огни светофоров, отражающиеся в намокшей от быстрого дождя мостовой. Все двоилось, — дома, редкие фигуры пешеходов, — преломляясь в лужах, и приобретая вторую реальность, вниз головой. На перекрестке я заметила женскую фигуру в светлом плаще и ярко-рыжем парике. Может, это были и натуральные волосы, но цвет их был настолько огненным, что они казались искусственными. Мне стало не по себе. Со спины девушка напоминала Лизу — ту самую женщину из перехода, покойницу. Какой-то нервной энергией, которая исходила из се движений Мне даже показалось, что она вдруг приблизилась, так же, не разворачиваясь, встала плотно к дверце машины, потряхивая своей рыже лиловой гривой, и потом беззвучно исчезла.

Я постаралась расслабиться, как если бы собиралась вздремнуть. Вскоре внутреннее видение снова заработало, и я увидела женское лицо в рыжем парике, а может, с крашеными, искусственного оттенка, волосами. Это лицо было мне смутно знакомо. «Что, Лиза?» — спросила я непроизвольно. Сделав несколько движений ртом, словно рыба, глотающая воздух, она издала звук, и через мгновение я смогла различить слова. «У меня… их было… много… любовников… Это он!» «Кто? — задала я вопрос самой себе, — этот Вова, с пачкой «Пегаса»? Не может быть…» Лиза вздрогнула лицом, как будто ухмыльнулась: «Нет, не Вова. Тот, кто придумал… уход. Вова… подтолкнул…» «Понимаю, — вторила я ей, как сомнамбула, — а кто тогда?» Лиза помедлила: «Все… они… иллюзионисты… кулинары… Я..» — она не договорила и на полуслове исчезла из моего телепатического видения.

«Уф-ф», — отмахнулась я от мыслей о Лизе. Все-таки это мое свойство — сильная нагрузка для психики. Потрясение. Я перевела взгляд на приятеля. Тот прикрыл веки, посапывая и испуская винные пары.

«Иллюзионисты, кулинары, или я ослышалась? Что это значит?» Но спросить было некого.

Где-то между «Динамо» и «Аэропортом» мы попали в метель. Белые хлопья величиной с яблоко, медленно плыли в ночном небе и разбивались о стекла машины. Застряв в пробке, я увидела в окно, как кучка людей, ежась от холода, что-то кричит, размахивая плакатами. «Ничего не понимаю, откуда метель? В августе месяце? Что с климатом? И что они там скандируют?» Миновав перекресток, мы выскочили из снежной бури. По шоссе ехала мусороуборочная машина, в кузове которой были сложены транспаранты вроде тех, что держали манифестанты. «Это съемка! Новое телешоу! — зашевелился проснувшийся приятель, — там я заметил телеведущего Колю Ч. Я его сразу узнал. Это «Метео-розыгрыш», теперь они еще и смену погоды устраивают. Значит, завтра будет дождь. Небо не выдерживает такой нагрузки. Потом всегда бывает дождь».

Машина вдруг остановилась. Водитель, все это время сидевший молча, обернулся к нам своим выбритым лицом и, скалясь желтозубой улыбкой, пробубнил: «Поздравляю, вы участвовали в передаче «Куда девался мистер Паркер?» Спасибо за содействие». Затем он пригнулся, извлек из под сиденья букет в целлофане и протянул его мне вместе с бутылкой сакс и пропуском вип-персоны ресторана. Каждому «випу» по саке — подмигнул он заискивающе.

К машине подошли люди с телекамерой и слали нас снимать Они позволили нам выйти. И после того, как мы отказались от их предложения развезти нас по домам, быстро уехали. А мы наконец вырвались на свободу. Во избежание продолжения розыгрыша, мы нырнули в метро. Но прежде чем ступить на бегущую ленту эскалатора и окунуться в людное чрево подземки, я натянула на голову капюшон, поплотнее застегнула у горла куртку и проверила на носу темные очки. Теперь пусть снимают, хоть «Войну и Мир» в самом красивом бомбоубежище в мире! Только после того, как мой приятель проделал то же, спрятав под шарфом и очками лицо, мы спустились на станцию и сели в подоспевший поезд. Вагон был полон молодежи, они оживленно болтали и снимались на мобильники. Несколько более солидных пассажиров сидели с портфелями в руках. При нашем появлении двое извлекли видеокамеры и стали снимать всех подряд, поворачивая объектив то вправо, то влево. Встретившись взглядом с одним из снимавших, я улыбнулась ему, он ответил тем же. Не думаю, что он узнал меня как актрису — я тщательно скрыла лицо за очками и шарфом. Просто теперь у нас в моде фиксировать жизнь на камеру. Все снимают или снимаются.