У птенцов подрастают крылья

НОВОГОДНЯЯ ЕЛКА

Приближались зимние каникулы. И хоть нам, ребятам, отдыхать было ровно не от чего, но мы с жаром к ним готовились.

Было решено все стулья из зрительного зала в народном доме убрать и посредине поставить огромную новогоднюю елку.

Самое интересное заключалось, конечно, не в самой елке, а в подготовке к ней. Исполком дал нам лошадь, санки-розвальни и еще маленькие саночки. На них мы должны были положить вершину елки, чтобы не тащить по дороге и не обломить.

Накануне праздников Миша Благовещенский, Ваня и я отправились в лес. Утро было морозное, солнечное. Все кругом так и блестело.

Заехали в лес на ту делянку, где нам разрешили выбирать любую ель. Привязали к дереву лошадь, дали ей сена, а сами, увязая по колено в снегу, отправились выбирать елку, какая постройнее да погуще. Начались споры: одни предлагали одно дерево, другие — другое. Наконец выбрали, договорились. Достали из саней пилу и принялись за дело.

— Смотри, какие-то птицы волнуются, — сказал Ваня, взглянув на вершину ели.

— Это клесты, — разглядел я. — Они семенами шишек питаются. Вон сколько шишек на дереве, клесты вокруг них и крутятся!

Подпиленная елка зашаталась и, цепляясь за соседние деревья, начала клониться все ниже и ниже и, наконец, с глухим шумом легла в снег.

— Хорошо, — сказал Миша, — хорошо, что постепенно падала, не сразу грохнулась, а то сучья бы поломала.

Мы принялись обминать снег вокруг лежащего дерева.

— Да что они! — изумился Ваня. — Смотрите, прямо в лицо лезут!

Действительно, парочка клестов никак не хотела расстаться со своей кормилицей-елкой. Птицы с писком кружились вокруг вершины лежащего дерева, даже нас, людей, не боялись. Они всё пытались как будто пробраться в самую гущу веток.

— Может, у них кладовка там, еда на зиму заготовлена? — предположил Миша. — А ну-ка, ребята, давайте отойдем в сторону, посмотрим, что они будут делать.

Мы отошли. Птицы, покрутившись, полетав вокруг дерева, действительно вскоре будто нырнули в его густые ветви.

Мы потихоньку подошли, заглянули в чащу ветвей.

— Ребята, да там гнездо! — воскликнул Миша. — Смотрите!

В ту же секунду птицы снова вылетели из густой кроны дерева и с писком закружились над нами.

Действительно, на толстом суку у самого ствола виднелось аккуратно свитое гнездо и в нем несколько яичек. Они скатились ближе к краю гнезда, но не выпали из него. Хорошо, что ель не грохнулась на землю, а медленно как бы сползала вниз, вот гнездо цело и осталось. Но как же быть, что с ним делать?

— Да что они взбесились, что ли, зимой птенцов вздумали выводить? — изумился Ваня.

Тут я вспомнил, что мы с Михалычем когда-то читали у Брема о том, что клесты действительно выводят птенцов зимой и выкармливают их хвойными семенами. А чтобы голые птенчики не замерзли, мать и день и ночь не слетает с гнезда, греет малышей своим телом. Кормит всю семью папа-клест. А потом птенцы оперятся, тогда им никакой мороз не страшен.

Все это я рассказал Мише и Ване.

— Давайте я сейчас на соседнее дерево залезу и пристрою там гнездо, — предложил Миша. — Я его покрепче между сучков запихаю, небось не свалится.

Мы одобрили это предложение. Миша аккуратно вытащил гнездо с яичками из развилки веток лежащей ели, положил его в шапку, шапку осторожно спрятал за пазуху и, ловко перебираясь с сучка на сучок, полез на соседнюю старую густую ель.

— Не прижимайся к дереву, яйца подавишь! — кричали мы.

Миша пристроил гнездо примерно на такой, же высоте и почти в том же самом месте, где оно было и раньше, только на другом дереве, рядом. Закончив с этим делом, Миша спустился на землю.

— Ну, все в порядке, — сказал он.

— В порядке ли? — ответили мы с Ваней. — Нужно еще посмотреть, одобрят ли хозяева, что мы на новое место их дом передвинули.

Но птицы это явно одобрили. Не прошло и двух-трех минут, одна из них, конечно самочка, исчезла в густых ветвях дерева, а ее парочка — папа-клест — уселся на соседний сучок и громко-громко запел, совсем как весной.

Может быть, этой песней он хотел усладить слух своей крылатой подруги, чтобы она не скучала, сидя в гнезде, а может, благодарил нас за то, что мы позаботились о его будущем крылатом семействе. О чем пел папа-клест, мы так и не разобрали, поняли только одно: раз он так весело распевает, значит, на душе у него спокойно и хорошо, значит, и мы, загладив нашу случайную вину, можем со спокойной душой уезжать из леса и увезти с собой нашу зимнюю красавицу.

Елку поставили посредине зала, развесили украшения, обвили гирляндой разноцветных лампочек.

Под Новый год собралась молодежь, пели и танцевали вокруг дерева, и никто, кроме нас троих, не знал, что еще совсем недавно в этих густых зеленых ветвях было устроено птичье гнездышко и заботливая клестиха высиживала в нем птенцов.

«Как-то клестиха встречает теперь Новый год?» — подумал я. И мне вдруг так ясно представилась голубая морозная ночь. Лес, усыпанный снегом, темная, пахнущая смолой вершина ели и распушившаяся важная птичка в гнезде. И старый папа-клест, дремлющий тут же рядом на ветке.

А может быть, именно в эту новогоднюю ночь лопнули тонкие скорлупки яичек, и на свет появились желторотые малыши.