В Дикой земле

Часть 1, фрагмент 14

По всему выходило, что, Тринадцатый легион продолжал исполнять приказ своего императора. Они погибли давным-давно, однако до сих пор служили делу покорения Дикой земли и Тобиус не мог сразу определиться, было ли это открытие жутким, или воодушевляющим. По сути… вероятно, что сегодня лишь видовая принадлежность спасла его от смерти. Может быть, ещё и знание гроганского языка.

— Ну что, ты продолжишь искать смерть, Тупая Морда? Но теперь уж под землёй, да?

— Спущусь на несколько часов. Кто знает, может вернусь ещё раньше и сможем продолжить путь.

— Оттуда, — когтистый палец указал на провал, — пахнет смертью. Старый тлен, затхлость и гниение. Этого ты ищешь для себя?

— Я ищу знаний. Полезных и всяких. Подождёшь меня здесь?

Охотник присел на корточки.

— Послушаю твои крики.

— Ты это брось, Дружок, а то я поверю, что не нравлюсь тебе.

Пробудив Крылья Орла, маг воспарил и стал плавно опускаться в провал. Вокруг зажглись десятки светящихся мотыльков, а в ладони успокаивал своей тяжестью жезл.

Воздух холодный и сухой встретил его там, странно при этом пахший сыростью; мотыльки распространяли свой неверный свет, паря вдоль маринитовых стен и колонн, выхватывая странные, не поддававшиеся восприятию рисунки, а вокруг них плясала пылевая взвесь. Когда маг опустился на твёрдую поверхность, его сапоги глубоко ушли в нечто странное, походившее на песок, но при этом такой мелкий, что его не получалось взять в пальцы, — так сыпуч он был. От малейшего движения над этим веществом поднимались облачка пыли, такие медлительные и густые, словно Тобиус очутился на дне океана.

Серый маг оказался на пересечении широких коридоров, повторявших те, что ещё угадывались наверху, только эти руины сохранились лучше. Одна из четырёх дорог, ведших от перекрёстка, обрывалась в семи шагах, её перекрывал завал из камня и земли; вторая тоже обрывалась, судя по тому, как далеко отлетели мотыльки, — шагах в тридцати. Стараясь не обращать внимание на подкатывавшую к самому мозгу дурноту, северянин выбирал один из оставшихся проходов. На юго-запад или на юго-восток?

— На юго-запад, — прошептал он, потому что вдруг остро захотел услышать человеческий голос.

Маг осторожно зашагал по пыльным, но очень ровным плитам пола, окружённый светом, которого в них не было очень давно, и смотрел, смотрел, смотрел. О да, посмотреть было на что. Возможно, следовало бояться ловушек и иных каверз, но Тобиус справедливо рассудил, что попал не в древнюю гробницу, а в место, где кто-то когда-то жил. Есть ли смысл устанавливать в жилых местах смертельные ловушки? Да и будь они здесь, за тысячи лет любые, даже самые лучшие механизмы, пришли бы в полную негодность. Разве что насквозь пропитанные мощнейшей магией, но никаких подобающих энергетических колебаний волшебник не ощущал.

В любом случае, стены слишком сильно занимали разум Тобиуса, чтобы отвлекаться на что-то другое, ведь их покрывали самые потрясающие барельефы, которые он когда-либо видел. Арочные сегменты словно окна, открывали его взору чудесные пейзажи. Застоялый воздух помог им сохраниться и теперь первый за долгое время гость обращал взор на морские бухты, объятые высокими тёмными утёсами, над которыми восходил лунный диск; дивные неземные сады с растениями, которых не найти ни в одном ботаническом атласе, странными, завораживающими и неземными; небесные выси, по которым над бескрайними долина плыли по воздуху непонятные, неясные конструкции, походившие на гигантских медуз и кальмаров; дворцовые комплексы невиданных архитектурных стилей, величественные, огромные, но в тоже время какие-то странно настораживающие, заставляющие подсознание вздрагивать от таинственной тревоги.

Новая арка — новый вид на рельефные картины, смущавшие сочетанием одновременно обыденности и чужеродности изображённого. Временами Тобиус не мог сам себе с уверенностью ответить, видел ли он кусочки Валемара или какого-то другого мира? Миров?

Несколько мотыльков были посланы создателем значительно дальше и в какой-то момент свет этих первопроходцев выхватил из вечной тьмы нечто неясное, нечто, что восприятие отказалось сразу же узнавать. Замерший волшебник перехватил жезл и послал вперёд больше мотыльков, одновременно уморив всех, что витали вокруг него, таким образом укрывшись темнотой. То, что показалось там, в дали, когда прибавилось света, долго не позволяло ему шевельнуться. Тобиус напряжённо соображал, пытаясь утихомирить в конец распоясавшуюся дурноту.

Наконец он осмелился продолжить путь и вскоре вышел в просторное помещение с несколькими колоннами и огромным фонтаном в центре. От их вида немудрено было и поседеть до срока. Художественно вырезанные сегменты колонн и фигура, высившаяся в композиции фонтана, были изображены в виде чудовищ. Ужасающих до глубины души, отвращающих саму суть человеческого естества чудовищ, которые не смогли бы родиться даже в поражённом безумием мозгу.

— Господь всемогущий… — Волшебник сотворил на себе знак Святого Костра, что делал очень нечасто. Несмотря на сухость воздуха и прохладу, кожу его покрывал липкий пот, хотелось отвернуться и скорее уйти.

Существа, увековеченные в камне, были… гротескными. То есть безобразными без меры, оскорбительно уродливыми. Уничтожить или убежать, — две мысли, боролись в человеке при виде такого безобразия.

Большие, больше созерцателя раза в четыре каждое. Те, что были вырезаны в колоннах, сидели, поджав под себя разномастные ноги, и протягивая вверх другие конечности, — все отличные, но парные. У них были громадные клешни и членистые лапы крабов, были извивающиеся щупальца с присосками, змеиные хвосты с жалами, когтистые, почти людские руки, были перепончатые ноги амфибий, плавники торчали из боков, и всё это присутствовало у каждой твари в нескольких видах, по-разному расположенное, отличалось формой. Каждое чудовище было неповторимым, но и походило на остальных, слегка менялись позы, головы имели разный размер и форму; глаза на стебельках, выпученные глаза кальмаров, пасти без нижних челюстей, рты-присоски миног, мощные клювы.

У статуи, что служила ещё и фонтаном, кроме того, были груди. Женские, человеческие груди в количестве трёх пар одна под другой росли из сегментарного, возможно, хитинового брюха, тогда как голова напоминала пасть глубоководной рыбы-удильщика. Эта тварь выглядела так, словно ласкала свои прелести парой клешней, парой щупалец и парой человеческих рук, а между поджатыми под туловище ногами виднелось что-то, похожее на двуглавую мурену, являвшуюся, вероятно…

— Какая гадость, — прошептал маг и сам невольно испугался человеческой речи.

Он поймал себя на мысли, что не хочет поворачиваться к колоннам и фонтану спиной. В них не чувствовалось никакого присутствия, ничто не грозило выбраться наружу, они не могли ожить, но, тем не менее, волшебника брал за сердце холодный ужас от мысли, что что-то такое могло оказаться у него за спиной. А ведь он был не из робких.

Подумав немного, Тобиус сформулировал мысль: не уродство чудовищ пугало его на самом деле, а то, в каком виде предстали эти отвратительные твари. Их врезали в колонны и водрузили на композицию фонтана. Они призваны были служить якобы силачами, поддерживавшими свод и восхищавшими взор своей эротичностью. То же самое делали люди и эльфы, — увековечивали свою красоту в статуях. А значит, можно было предположить, что в чудовищах этих видели… разумных существ и посвящали им оды из камня.

Тобиус остро ощутил, что не хотел бы жить в мире, в котором вот эти твари были объектом поклонения. Он отступал от них, пятясь, словно верил, — стоит отвернуться, как они скинут оцепенение.

Два прохода, ведших из зала с фонтаном, были недоступны. Один завалило, а второй перекрывала каменная дверь, сдвинуть которую с места под взглядом статуй волшебник не смог. Тобиус решил возвращаться, и ещё долго, он шёл, оглядываясь на мрак позади, прислушиваясь в ожидании услышать цокот крабьих ног по камню, шлёпанье ласт; перекладывая жезл из руки в руку, оставляя за собой сигнальные чары. Глупо, он и сам понимал это, но ничего с собой поделать не мог.

Человек вышел к точке вторжения и посмотрел наверх, где сквозь пролом проникало всё больше света. Его мутило, в желудке крутились тяжёлые каменные жернова, конечности понемногу наливались тяжестью.

Остался юго-восток. Хотя ухудшившееся самочувствие упрашивало вернуться наверх, вынырнуть из этого места, ставшего в одночасье намного менее притягательным, волшебник его не слушал. Он подозревал, что если поднимется сейчас, то обратно уже не спустится, не сможет себя заставить. Поэтому нужно было проявить волю и доделать дело немедленно.

Он побрёл по другому уцелевшему проходу, и в этот раз не ласкали взгляд человека дивные виды. Стены покрывала маринитовая плитка со странным узором и не сразу он догадался, что шёл мимо памятников письменности. Значки, что строились ровными строчками не походили ни на что знакомое. Каждый знак походил на хитрое переплетение червей, строчки не содержали пробелов либо какого угодно подобия знаков препинания, однако, несомненно, это была письменность.

Несмотря на недомогание, волшебник достал книгу заклинаний и материализовал перо, однако стоило ему нанести на страницу первый «червивый» значок, как в том месте бумага почернела, обуглилась, и появилась дыра. Происшедшее настолько поразило Тобиуса, что он, позабыв обо всём, долго стоял в неверном свете мотыльков, не шевелясь и неотрывно смотрел на рану, нанесённую его книге заклинаний. Ничего подобного он никогда не наблюдал, ни о чём подобном не слышал и не подозревал, что такое возможно. Набравшись решимости, маг нанёс другой значок и на этот раз из бумаги вырвался язычок пламени, а он, Тобиус, почувствовал острый укол в сердечной мышце.

Испорченная страница была быстро вырвана и сгорела в сжатом кулаке, а на письмена с того момента человек смотрел с опаской большей, нежели на какие-то жалкие уродливые статуи.

Он двигался дальше, периодически встречая развилки и недлинные лестницы. Пока ему везло, — многие проходы были завалены, но всегда оставался хотя бы один, по которому можно было пройти. Пару раз в полу встречались трещины, ведшие на более низкие уровни, но ничего интересного разглядеть через них не удавалось.

Вскоре письменность исчезла со стен, уступив место декоративной плитке, и от одного её вида Тобиуса мутило всё сильнее. Плитка не изображала ничего внятного, просто узор её напоминал бесконечное змеиное гнездо — тысячи произвольно переплетённых змеиных тел, греющих друг друга во время беспорядочного совокупления. От созерцания этой «красоты» мозг сжимался как мокрая губка в человеческих пальцах.

Неоднократно в стенах коридоров встречались закрытые двери вроде той, что маг видел в зале с фонтаном. Они не имели петель и были безумно тяжелы; лишь найдя случайно одну такую дверь с зазором, он понял, что они открывались внутрь стен. Применив мыслесилу, Тобиус попытался освободить себе путь. Дверь оказалась чудовищно тяжела сама по себе, а механизм, который, вероятно заставлял её двигаться прежде, давно разрушился внутри стены и теперь мешал. Он всё же справился, расширил зазор достаточно, чтобы протиснуться внутрь и осветил всё вокруг мотыльками.

Помещение было большим, но конструкция его оставляла мало места для передвижения, потому что в ней насчитывалось три резервуара разной величины и конфигурации: вместительный бассейн, высоко поднимавшийся над полом колодец и круглая ванна человек на семь-десять. Все эти резервуары давно пустовали, а потому ничто не помешало магу пройти по широким, но очень неудобным, каменным лестницам, соединявшим их. В дне каждого резервуара имелось отверстия для слива, тогда как высоко в стене над колодцем, виднелось отверстие, для, судя по всему, подачи жидкости. Резервуар-колодец занимал центральную часть в этой купальной композиции, его уровень был выше, и когда колодец переполнялся, вода стекала по лестницам-желобам в бассейн и ванну. При других обстоятельствах волшебник решил бы, что попал в чью-то купальню, однако…

Покинув помещение, он с большим напряжением сил смог открыть другую дверь и нашёл там почти то же самое, даже декоративная плитка повторяла виденную прежде; а вот отверстие для подачи воды было окружено барельефом в виде огромного стилизованного… солярного символа? Если бы у солнца было восемь извивистых щупалец с оком в центре.

Это не бани, это жилые покои, — думал Тобиус, шаркая дальше. Бывшие хозяева города проводили массу времени в воде, она служила основной средой их обитания. Не нужно быть великим мудрецом, чтобы сложить два и два, — статуи из зала с бассейном, вполне могли быть высечены с живой натуры. А сама натура обитала в этих стенах, шлёпала перепончатыми ступнями по этим самым коридорам, плавала в бассейнах и колодцах за закрытыми дверьми. Памятники культуры были на каждом шагу, искусная резьба по камню, свидетельство существования развитой цивилизации, о которой Тобиус ни разу в своей жизни не то, что не читал, даже не слышал ни о чём подобном ни от одного из наставников.

Отбросив на минуту здравое сомнение в природе тварей столь схожих и столь разных, их невменяемом разнообразии, он допустил, что могла существовать когда-то такая морская цивилизация. Это не было чем-то небывалым, ибо маги знали, — моря и океаны Валемара служат домом для многих разумных существ. Во времена расцвета магии, при владычестве Джассара Ансафаруса, морские царства были доступны для жителей тверди, а твердь была доступна для них. Но когда Абсалона не стало и его ученики затеяли вселенскую свару, морской народ вернулся в родную стихию и добровольно закрылся от остального мира.

На дне Океана Наг, стоял древний полис Селеменкадаль, где обитали, собственно, наги. История приписывает им скорее змеиные черты, нежели рыбьи, но несомненно то, что наги были рождены в водах Валемара, как и многие их родственники. Ныне связь с подводными царствами у наземников была очень слабой, тамошние владыки, сполна ощутив на себе отголоски Второй Войны Магов, решили, видимо, что с безумцами не следует больше якшаться.

Однако никто, нигде и никогда не описывал существ хоть сколько-нибудь напоминавших то, что одинокий исследователь нашёл, спустившись в затерянные руины. Даже мифическая земля Тинавло, лежащая, если верить легенде, за морем Кракенов, представлялась чем-то более реальным, чем стены вокруг. Да и как, ахог их подери, эта безвестная цивилизация оказалась так далеко от воды?! Что они вообще делали посреди суши? Зачем было тащить с собой миллионы стоунов маринита? И какую мощь нужно было иметь, чтобы добывать, поднимать на поверхность и переправлять такое количество драгоценного строительного материала?

Поразмыслив надо всем этим, Тобиус понял лишь одно, — он пытался ворочать глыбами информации чрезмерно огромными и эфемерными, в то время как настоящих знаний не имел почти никаких. Все размышления строились на догадках и гипотезах.

Впереди наметилось расширение, причём, если судить по эху, обширное. Посланные мотыльки затерялись в пустоте великого чёрного ничто и волшебник понял в чём причина, когда стены словно испарились и он вышел на большую лестничную площадку, ступени от которой вели вниз. Новые мотыльки разлетелись вокруг, и волшебник осознал, в сколь колоссальное помещение выбрался. Ему показалось, что здесь мог бы не раз поместиться весь краснокирпичный замок Райнбэк и ещё места осталось бы.