В Дикой земле

Часть 2, фрагмент 16

Битва, в которой почти весь твой разрушительный арсенал оказался не более чем лакомством для врага являлась настоящим кошмаром любого волшебника, но всякий, претендующий на что-то в жизни владетель Дара обязан был уметь думать за пределами собственной головы, видеть под разными углами, и Тобиус не забрался бы так далеко без сего полезного навыка.

Маг, тяжело дышавший, порядком утомлённый и всё ещё раненный, сцепил зубы, широко взмахнул жезлом и метнул на все четыре стороны четыре заклинания Артель Дровосеков. Вот так, вложив в плетения наибольший из возможных зарядов, чтобы повалить как можно больше деревьев вместе с теми, кто использовал высоту как своё пристанище. Одно за другим стволы начали крениться и рушиться с громким треском, чудовища заметались будто люди, у которых под ногами разверзлась земля, а Тобиус тем временем собирал из воздуха большую водяную сферу и пристально следил за врагом.

Резкий выпад, — часть влаги врезалась в гурханофага, который пытался не разбиться оземь, а следом ударил сгусток концентрированного мороза, заключивший существо в тюрьму изо льда. Второй пожиратель магии смог безболезненно коснуться земли, но тут же был заперт в водную, а мигом позже и ледяную сферу. Третья особь со скоростью ветра метнулась к магу, один раз опустились его веки, а она была уже подле, вцепилась когтями в плечи и из распахнувшегося рта вырвался хоботок. Тобиус резко отвернул голову, омерзительный поцелуй впился в его правую щёку, которую ожгло морозом и над лесоповалом раздался крик. Будто вся гурхана, которой полнилось астральное тело мага, устремилась в одну точку, вытягиваемая сильнейшим насосом, отчего энергопроводящие потоки воспылали болью! Не в силах перестать кричать, Тобиус достал из ножен атам и вслепую ткнул им вверх. Раз, другой, третий, он колол туда, где должна была быть гортань, где находились связки и мышцы, управлявшие хоботком, а по руке текла едкая кровь, пахшая словно какое-то неведомое, слабо поддававшееся описанию благовонье, какая-то пряность.

Наконец ужасное чувство отпустило волшебника, липкий поцелуй прервался, а его хозяин упал на колени, зажимая непригодными для этого руками горло. Его хоботок мёртвой змеёй свисал до гладкого паха, вдавленный в череп нос шумно сопел, из него тоже сочилась кровь, а огромные глаза… они смотрели на Тобиуса, совершенно нечеловеческие, но при этом преисполненные самосознанием и мольбой. Не с бездумными тварями бился человек за свою жизнь всё это время, а с существами разумными. Впрочем, это не помешало ему с громогласным первобытным криком изо всех сил ударить врага жезлом ровно булавой в висок, сминая кость, выбивая огромный глаз из глазницы, а мозговое вещество — из огромных трещин в черепе. Труп проигравшего рухнул на забрызганную изрытую землю и задёргался, а победитель, чей мозг всё ещё захлёбывался адреналином, вскинул руки и вновь заревел. На какой-то краткий миг он позволил себе ощущение не таящейся испуганной добычи, но доминантного хищника, громогласно трубившего о своём превосходстве на весь лес. Восторг был упоителен!

Как и всё великолепное, он прошёл довольно быстро однако, и Тобиус вернулся к тому, что был ранен он сам, был ранен мимик, ещё два существа пребывали в холодном оцепенении, но их ауры свидетельствовали о том, что гурханофаги оставались живы. Тем временем схватка прогрохотала. По-настоящему прогрохотала. Массовое падение деревьев трудно сокрыть, многие птичьи голоса притихли в лесу, многие уши прислушались и оставаться на том месте было чревато.

Вымыв руку и рукоять ритуального ножа в сгущённой воде, маг приблизился к одной из ледяных глыб. Заметив, как разрасталась в ней сеть трещинок, он перехватил атам обратным хватом, надавил большим пальцем на навершие и изо вех сил ударил. Зачарованный нож легко прошёл сквозь лёд, а также кожу, плоть и кость существа в самый мозг. Тобиус ударил ещё трижды, пока не уверился, что смерть наступила и гвехацу начинает исчезать из размытой ауры. Второй пленник льдов получил только один удар в голову, аккуратный, прямо посередине. Зато благодаря заранее истончённому в нужной области ледяному слою, нож вошёл глубже и этого хватило, чтобы существо погибло.

Остатки льда были удалены, после чего бледно-синее тело окутал Лак Обновления. Вместе с эдаким инклюзом, парившим за спиной, Тобиус поспешил убраться прочь, дальше, на юг. Он старался не оставлять лишних следов, особенно кровавых, крался в переплетениях высоких корней, продирался через колючие лозы, цветшие дивными голубыми бутонами. Вскоре он услышал столь знакомый шум, и несуществующая дорога сама вывела волшебника обратно к водам великой реки.

Оказалось, что русло сузилось на том участке, утонуло в тисках тесных каменных берегов, высоко возносивших над водою буйный лес, но при этом скорость реки возросла, как и глубина. Со своего места маг наблюдал перепады высоты противоположного берега, исполинские деревья необычных для северного мира пород, высокие лесистые холмы в отдалении, а ещё дальше — гору. Не Сельвийский хребет, это точно. Просто какая-то гора, довольно высокая, с заснеженной вершиной и только. Никто в Вестеррайхе поди и не знал о существовании этого массива; вероятно, у него даже не было названия в современной историографии.

Раны продолжали кровоточить, отнимая и без того не бесконечные силы. Иммунитет не распознавал в крови токсинов, не разжигал внутренние печи для борьбы, не выталкивал из желудка содержимое, не допускал болей в голове, мышцах, суставах. Только безостановочное кровотечение. Что было на этих когтях? Антикоагулянт? Но если так, то не сворачивающаяся кровь была бы понятна, отчего же Исцеление не действует?!

Тобиус одёрнул себя, не время и не место рассуждать над обрывом, когда приближается нечто большое, нечто неясное. Хищники Дикой земли проявили интерес к источнику беспокойства, а его причина ещё недостаточно далеко убежала. Волшебник сделал шаг в пустоту и медленно, очень осторожно полетел вдоль западного берега реки, увитого спускавшимися к воде лозами и вьюнами. Он надеялся тихой сапой прокрасться ниже по течению, ближе подобраться маяку, а там уж и устроить себе логово.

Таковая возможность появилась раньше, чем он мог предположить, — в теле скалистого берега среди проросших вниз корней, чуть выше того уровня, вдоль которого летел Тобиус, нашлась пещера. Прав был злобный киноцефал, всегда есть пещера, надо только найти! Не почувствовав внутри никакого живого присутствия, Тобиус послал вперёд светящегося мотылька и отправился сам. Инклюз плыл по воздуху следом, время от времени стукаясь о стенки прохода, когда тот изгибался. То, что изначально было принято за пещеру, оказалось кручёным тоннелем, двигаться по которому приходилось то и дело пригнувшись, но очень скоро он вывел внутрь действительной пещеры. В темноте, озаряемой одиноким мотыльком, виднелось несколько больших выступов и естественных ниш, присыпанных опадом, и довольно глубокая лужа с зацветшей водой. В потолке имелось отверстие, через которое вода и листья попадали внутрь, вероятно, многие годы. А ещё, совершенно неожиданно, Тобиус обнаружил, что окружён. Массой образцов наскальной живописи.

— Прекрасно, — выдохнул он, скидывая сумку и инклюз на пол, — начнём.

Первым делом с пола пещеры был поднят большой плоский камень, которым маг закрыл потолочное отверстие; вместо клея пригодился незаменимый Лак Обновления. Затем инклюз плавно перелетел на один из выступов, торчавших из неровной стены и напоминавший какую-никакую столешницу. Оставив тело до срока, человек аккуратно уложил плащ на пол, стал снимать свою недавно бывшую чистой, а теперь дырявую и липкую от крови одежду. Над лужей прозвучало несколько проверенных заклинаний очищения, обеззараживания, дистилляции, после чего, началось омовение. Кровь и пот старательно смывались, вновь и вновь ран на спине и шее касалась холодная влага, целительские чары продолжали бестолково расходоваться.

— Лаухальганда!

Компаньон неохотно вылез из сумки, сонный и ленивый. Вид раненного волшебника его, однако, растормошил.

Из широко раскрывшегося рта были извлечены уже довольно старые, но целые бинты, хлопковая вата, несколько пузырьков, в которых ещё остался аптечный антисептик. Если и он не поможет, придётся прижигать металлом, а это вслепую — та ещё морока. Раны были с горем пополам закрыты и перетянуты; временная мера, но всё лучше открытых для заразы повреждений. Пришла пора заняться нуждами друга.

На всякий случай Тобиус попытался исцелить мимика магией, хотя прекрасно понимал, что это бесполезно. Существа сии являлись сложными магическими организмами, более того, всегда классифицировались именно как чудовища, а не как магические звери. Их устройство отличалось от человеческого настолько же, насколько отличались устройства корабля и тыквы. Заклинание ожидаемо ушло в небытие, совершенно бессмысленная трата сил. Пришлось обойтись дезинфекцией и впитывающими ватными прокладками. Пока что волшебник ничего иного сделать не мог. В любом разе мимики, как существа, самой природой своей предрасположенные к некрофагии, имели сильный иммунитет, требовалось только время.

— Ты здорово выручил меня, приятель, — бормотал человек, ласково гладя живую серую ткань, — буквально спас. Ты молодец, просто герой. В отличие от некоторых на тебя можно положиться.

— Фря?! Ф-ф-ф-ф-р-р-ря!

— Молчал бы уж. Если ты не спишь, то носишься кругами и занимаешься ерундой, живой сундук, не иначе.

— Фряу! Мря!

— Да, охотник ты хороший, но и этим занимаешься только по большим праздникам.

— Мря…

— Хватит, Лаухальганда, — устало попросил человек, — у меня нет сил тебе что-то доказывать. Просто нет.

Тобиус присел на корточки, ему требовалась минута, не больше. Порой в бесконечной череде действий, даже если время не терпит, а дел немереное количество, требуется минута, хотя бы одна минута чтобы сесть и передохнуть. Дышать — это важно. Оставить мысли, успокоить нервы, ни к чему не присматриваться и ничего не делать. Дышать и слушать своё дыхание. Хотя бы одну минуту. Как целебно порой бывает найти её и использовать.

— Прости меня, друг. Ты не заслуживаешь такого отношения. Не будь тебя, не было бы уже и меня. О таком забывать нельзя. О таком забывать стыдно. Прости.

— Мряу! Фр-р-ря!

— Ты великодушен как всегда. И всё же, я должен был извиниться. Спасибо за понимание.

Несколько ослабших мотыльков, паривших под потолком пещеры, были развоплощены и заменены новыми. Книга заклинаний повисла прямо в воздухе, открытая на странице, где кроме небольшой шапки пока что не было ничего. Тело гурханофага освободилось от янтарного плена и лежало смирно, ещё свежее. Лак Обновления был известен своими прекрасными консервирующими свойствами. Тобиус взялся за хирургический нож, обождал минутку, собираясь с мыслями перед препарированием, вдохнул, выдохнул, приступил.

В работу серый маг ушёл на долгие часы, забыв про голод, жажду, усталость, раны; содержимое чужой брюшной полости поглотило его внимание целиком. Распоров гурханофага Тобиус, без преувеличения, окунулся в целый новый мир, абсолютно чужеродную всему понятному и изведанному реальность, существовавшую по собственным законам и принципам. Организм приспособленный для питания одной только магической энергией, приводил в восторг. Столько непонятных, диковинных, фантастических органов, такое тонкое, но вместе с тем и надёжное устройство, такие упругие плотные ткани, такие оригинальные цветовые решения; полное отчуждение от гаммы человеческого нутра.

Ни понятного сердца, ни понятных почек, ни лёгких, — какие-то уменьшенные подобия, даже не парные, ассиметричные. Словно не требовалось таким сильным тяжёлым телам качать кровь или глубоко дышать. Вся сила шла от гурханы, энергии мало подвластной условностям примитивной материи. Невероятные органы, часть которых сами по себе напоминали отдельные организмы, сращенные с другими организмами всех оттенков синего и белого, всё ещё пытались жить, шевелились, время от времени пульсировали, но всё реже.

Он вынимал их, опустошал брюшную полость, а после очень тяжёлой работы над разделением грудины, стал доставать органы и из верхней части тела. Нервные волокна, невероятной толщины жилы, особенно на кистях и конечностях; монолитные кости без полостей, суставы, способные гнуться в любую сторону. И хоботок. Гортань твари вообще ни на что не походила, никаких голосовых связок, лишь сложная система контроля хоботка, а также полости для содержания оного в свёрнутом виде.

Один за другим органы отправлялись в Лак Обновления, формировались маленькие инклюзы. Кое-какие образцы маг собирался изучить и самостоятельно, однако наиболее ценные, целые органы, например, в существовавших условиях он скорее мог испортить, а не познать. Производился забор телесных жидкостей, отделялась от прочих тканей кожа, скелет терял одну кость за другой. Тобиус работал часами напролёт, попросту разбирая диковинку на части и пакуя их в аккуратные янтарные брикеты, пока не осталось практически ничего. К тому моменту книга приобрела не один десяток заляпанных страниц, пестревших зарисовками и множеством абзацев текста.

Особое место в сердце исследователя занял освобождённый от плоти череп, чьи формы были практически идентичны формам черепов, найденных не так давно в диком источнике магии по пути к горам. Тобиус не смог отказать себе в удовольствии тихо утробно посмеяться, представляя, как гурханофаги, находившие тот обильный, почти неисчерпаемый источник пищи, жадно припадали к нему и обжирались до смерти. Эта представленная картина одарила его мимолётной радостью.

Грязные инструменты легли в сторону, волшебник отступил от своего импровизированного прозекторского стола, вспотевший, измаявшийся, сонный, голодный, обезвоженный, пропахший «пряностью». Он взглянул на свои руки, окрасившиеся в неравномерную синеву и, судя по ощущениям, вскоре кожа должна была начать облезать.

Что-то новое появилось, что-то прибавилось… какой-то шум? Дождь! Дождь шёл снаружи!

Волшебник выполз из временного укрытия в густые сумерки, которым совсем немного оставалось до перерождения в ночь. С тёмных небес, которые успело заволочь тучами, падал тяжёлый и холодный дождь, такой удивительно желанный и освежающий. Влага смывала с человека следы проделанной работы, сбивала запах, усталость. Навалились все естественные нужды: поесть бы, поспать бы, ощутить бы себя в безопасности хоть ненадолго.

Что-то прогрохотало в пещере и Тобиус бросился назад, бесшумно обещая Лаухальганде все кары земные и небесные, если тот что-то учудил. Когда серый волшебник вернулся, компаньон его действительно пребывал в состоянии возбуждения. Он прыгал на одном месте рядом со слабо шевелившимся мимиком и яростно мяукал. Тем временем каменная затычка, бывшая прилепленной к отверстию в потолке, лежала теперь на полу, расколотая. Тобиус не сомневался и секунды в том, что её выбили сверху, задействовав недюжинное усилие. Он наложил на себя несколько заклинаний, поднял над головой Щит и стал осторожно приближаться к отверстию, пытаясь разглядеть сквозь камень чьё-либо присутствие там, наверху. У него ещё были в запасе боевые заклинания.

В ноздри ударил не первый уже отталкивающий аромат за сегодня, — лютая смесь протухших фруктов и отсырелых тряпок.

— Ты чуешь это?

— Мря!!!

Ощущение присутствия чего-то большого вдруг возникло за спиной, Тобиус резко обернулся, мельком увидел жуткую тёмную морду и потерял сознание от удара наковальней откуда-то слева.