В Дикой земле

Часть 2, фрагмент 8

Обновив в памяти структуру чар и накрепко заучив речитатив, волшебник отправился на поверхность, велев тетургам сидеть тихо и не соваться в отдалённые штреки.

Он обнаружил Тестудинов на том же месте, на котором оставил их два дня тому назад. За это время черепахи ухитрились собрать из камней оборонительный вал и обвести им вход. Сооружение уже порядком пострадало, выдерживая, правда, в основном напор гуано летучих мышей, но хотя бы было видно, что черепахи не предавались праздности.

— Как с припасами, Го-Дар? — осведомился маг.

— Ещё есть. Мы особо не шевелимся и особо не едим. А вот вода…

Огромная водяная сфера было создана тот же час и воины потянулись к ней, желая напитаться влагой. Дни выдались жаркие, тестудинам приходилось тяжко на суше. Тобиус тем временем перелезал через вал.

— Куда ты, кудесник?

— Мне нужно свободное пространство для тренировок, проблема оказалась серьёзнее того, что я ожидал.

— Я пойду с тобой.

— Довольно уже. Сне защита ни к чему, — поморщился маг, опуская историю своего самостоятельного похода в глубины. — Я выведал слабость врага, подготовлюсь как следует, вернусь и сломаю угрозе хребет.

Судя по гудению, тестудина уверенность магова не убеждала. Человек был могуч, но не неуязвим, и Го-Дар считал своим долгом защищать его. Потому что так велели Лучшие, и потому, что так ему велело чувство благодарности за оборону Корса.

— Мне нужно освоить заклинание, оно ядовито и требует свежего воздуха, а также времени.

Оказавшись снаружи, серый маг зашагал по каменистой пустоши прочь. Смеркалось и он не стал особо отдаляться, выбрал более-менее ровное место и приступил к практике. Книга заклинаний зависла перед ним, над головой порхало три светящихся мотылька, а руки плели чары под аккомпанемент магического речитатива. Одно за другим на камнях тут и там появлялись уродливые обожжённые пятна. Кислотный Пруд не спешил покоряться, но в упорстве и усидчивости Тобиусу отказать было решительно нельзя. Ночь обещала столько попыток, сколько понадобится.

Дорога обратно была влажной от росы, покрывавшей камни, энергопроводящие потоки слегка гудели, а в голове и жезле дремали новые заклинания.

— Я возвращаюсь вниз.

— Мы пойдём следом.

— Правда? Во тьму подземную? Вы? Медленные, неуклюжие, не способные видеть в темноте и далеко не везде помещающиеся?

— Бездействие более неприемлемо. Если смерть всё же настигнет тебя, кудесник, мы разделим эту судьбу.

Услышав такое, серый маг немного покривился. У его брата не в чести были патетичные речи о воинском долге, уж в чём в чём, а в вопросах битв и взаимного уничтожения владетели Дара обычно хранили голову холодной.

— Значит, не передумал, Го-Дар?

Тестудины надели свои плоские шлемы, взялись за мечи и топоры.

— Тогда за мной. Будете приманкой.

Черепахи опешили на миг, но отступать было уже поздно. Вслед за магом они шагнули во тьму, пахшую гуано и сыростью. Очень скоро выяснилось, что Енотовые Глаза на детей Корса не действовали, пришлось сотворить мотыльков, чтобы они не сбивали сталагнаты на ходу. Неспешно спустились к подземному саду где несли свой дозор тетург-риду.

— Штму, мне нужно кое-что. Достаточно отдалённая отсюда пещера, большая, высокая, с несколькими широкими входами.

— Найдём, — ответил абориген, прикрывая глаза руками.

— Поторопитесь.

Несмотря не требование пошевеливаться, хорошие новости появились далеко не сразу. Следуя за Штму и ведя за собой медленно топавших воинов, человек явился на поле грядущего боя. Убедившись, что предложенное место подходило, Тобиус приказал тетургу бежать прочь, а сам начал чертить углём в середине пещеры большую, довольно сложную и в некотором смысле красивую систему знаков и геометрических фигур.

— Перекрёсток нескольких широких дорог, — говорил он то ли себе, то ли тестудинам, топтавшимся поодаль, — сойдёт!

Чертёж был завершён, после чего маг коснулся его, наполняя силой. По рисованным линиям побежали вспышки молний, начинались заданные процессы трансмутации элементов самого лёгкого уровня, — всего лишь изменение формы без воздействия на состав. Каменный пол преобразился, над общим его уровнем вознёсся широкий круглый постамент с парапетом по краю.

— Прекрасно. Как надолго вы можете задерживать дыхание, Го-Дар?

— Час, два. Зависит оттого, сколько двигаться придётся.

— Ясно, ясно. А ну-ка…!

Один за другим тестудины были оторваны от пола и перенесены на постамент, где встали панцирь к панцирю, после чего серый маг укрыл их прочной полусферой Щита.

— Когда они придут, просто стойте там и не дышите. Глаза тоже зажмурьте, ни то ядовитые испарения могут их выесть, а я не уверен, что мои целительские чары вам помогут.

Го-Дар помедлил, клацнул клювом и кивнул.

— А теперь пойте! Пойте так громко, как только умеете. Я хочу, чтобы ваши голоса проникли во все закоулки этого подземного лабиринта!

Мимолётная растерянность была быстро преодолена и тестудины один за другим загудели, раздувая горла. Сначала вразнобой, но потом синхронно, одну и ту же тягучую, сильную мелодию, которая рванула эхом во все стороны от перекрёстка.

Тобиус, который медленно парил вдоль стен, скользя по ним кончиками пальцев, даже удивился тому, сколь хорошо нелюди исполняли его поручение. Но отвлекаться не стоило, а то можно было потерять момент, пропустить… вот она, дрожь тверди, нараставший издали гул. Огромные страшные когти на не ведавших усталости могучих руках рвали породу, отгребали её назад, прорывались дальше. Скоро первый будет здесь.

Тобиус взлетел выше, завис под потолком ровно над приманкой, ощущая покалывание на кончиках пальцев от готовых к использованию плетений. Ещё немного, ещё чуть-чуть… стена взорвалась, выпуская из своих недр громадный омерзительный ком мяса. Какофония криков перекрыла тестудиново гудение.

— Не дышать! — взревел маг.

Сверху упал Кислотный Пруд и вокруг постамента образовалась область, затопленная зелёной жижей, исходившей изумрудным дымком. Чудовище замерло в нерешительности, будто не в силах решить, куда податься теперь, назад, прочь от опасности, или дальше, к столь близкой добыче? Путь к бегству, впрочем, был тут же отрезан чарами Щита, перекрывшими пролом и невидимые руки мыслесилы уже вдавили тварь в кислоту. От визга заложило уши, но Тобиус больше не пытался от него закрыться, лишь улыбался и давил, видя, как мерзость растворялась, медленно переходя в состояние грязной мутной пены и ядовитого газа.

Вторая тварь не прокладывала себе путь через стены, но выступила из уже существовавшего тоннеля, как и третья; четвёртая вывалилась из стены в другом месте, затем появились ещё две, привлечённые воплями.

Кислота внизу не успевала как следует разъедать органику, чары выдыхались, а потому маг обновлял их вновь, одной рукой топя визжавших монстров, другой сыпля Кислотными Жалами, метя в головы, усугубляя раны. От напряжения он покрылся потом, энергопроводящие потоки раскалялись, сердце колотилось всё быстрее удар за ударом, шипела кислота, проходившая через реакцию, обновлялись ловушки. И вот их стало меньше, холмы плоти обращались в комки, немногочисленные фрагменты плавали на поверхности побуревшего колыхавшегося месива, зловонье было одуряющим. Вены на лбу мага вздулись, глаза горели, были почти безумными, а губы сами собой кривились в уродливой кровожадной улыбке. И всё же, шесть — не семь.

Опасность пришла сверху, пробилась сквозь потолок, обрушив вниз каменный град и самую громадную тушу, самую большую из всех семи. Тобиус на чистых рефлексах успел пробудить последнее плетение Щита над собой и закряхтел от натуги, ощутив, какая тяжесть свалилась на подставленную преграду. Силы, потребные для сохранения её в целости, были непомерны, тяжесть грозила сбросить мага вниз, на приманку и раздавить, накрыв сверху.

— К ахогу в пасть! — закричал серый и со стоном опрокинул чудовище вниз и в сторону, обрушив следом все оставшиеся Кислотные Жала.

Кислотный Пруд тоже был последним, ударил по твари, и та зашлась в предсмертном крике. Какое-то время Тобиусу казалось, что этого не хватит, что придётся спешно плести новое заклинание, но в итоге действие его продлилось достаточно долго, чтобы превратить и это отродье в мутную зловонную жижу. Наконец-то воцарилась тишина.

— Слава… Господу… Кузнецу… — выдохнул Тобиус, чувствуя лёгкое головокружение.

Одного за другим он вытянул тестудинов с возвышенной позиции и перетащил прочь, подальше от наполненной испарениями пещеры.

— Есть два вида охоты, — говорил человек устало, — два основных вида: преследование и засада. Если неспособен одолеть добычу в одном, то положись на другой. Они вот так и сделали, сначала пытались достать малышей в пещерах, а потом просто затаились в засаде. Для этого не нужно иметь хотя бы подобия разума, многие бездумные твари так делают, млекопитающие, рептилии, насекомые. И тут мне в голову пришла мысль, а чем я хуже насекомого верно? Ох…

Человек привалился к стене, переводя дух.

— Семь, значит? Дай боже, чтобы так и осталось. Семь… семь. Семь? Го-Дар, никто не отравился?

— Мы не дышали.

— Восхитительно. Интересно, можете ли вы также как некоторые иные черепахи передвигать свои внутренности, чтобы давать лёгким больше места? Нет? Можете не отвечать, это довольно личный вопрос. Пойдём отсюда. Если их всё-таки было больше, то сейчас мы уязвимы.

Дорога обратно заняла довольно времени, теперь и сам маг едва плёлся, а тестудины не поторапливали, готовые отразить удар с любой стороны. И хотя Тобиус не чувствовал себя таким истощённым как некогда, отдых всё же был нужен, поэтому, вернувшись в убежище, он наелся до отвала и залёг в спячку на добрых трое суток. Как правило этого срока хватало чтобы оправиться от большинства недугов и ранений. А по пробуждении его ждали несколько десятков тетургов, рассевшихся на корточках везде вокруг.

— Чего собрались? — спросил серый.

— Чего собрались?! — возопил Фаза. — Тоби, ты пришёл и лёг спать, ни сказав ни слова! Кто так делает?! Чего собрались?! Броненосные гиганты не умеют разговаривать, только гудят и страшно смотрят! Чего собрались?!

— У вас… получилась? — тихонько спросила Шкле.

Маг усмехнулся:

— Если судить по тому, что вы разрешаете этому зелёному балаболу открывать рот, вы и сами знаете ответ.

По серым рядам землекопов прокатился ропот.

— По… получилось?

— Не знаю. Мы убили семь тварей. Если их и впрямь было столько, то, наверное, у нас получилось.

Тетург-риду радостно загомонили, впервые за долгое-долгое время вспомнив, что можно говорить не только едва слышным шёпотком. Вспомнив, что у них теперь вновь был дом, который можно называть в полной мере своим.

— Рано, — посуровел человек. — Рано радуетесь, червееды. Ничего ведь наверняка не знаете. А самое главное: откуда взялся нулевой пациент?

— Чего-кто?! — не понял тетург-рази.

— Первое чудовище. Это ведь тоже был один из вас. — Тобиус поднялся с пола, поправил на плечах мимика. — Как-то же он таким стал. Значит, кто-нибудь сможет повторить его путь и тогда вновь заметается по этим лабиринтам эхо рёва, и побежите вы, теряя родных и близких. Может статься, что все мои усилия окажутся похерены, а я ненавижу что-то делать зря.

Подземные жители пришли в растерянность.

— Нам придётся проверить все подземелья, убедиться, что чудовищ больше не осталось, что никто не затаился даже в самом укромном уголке, а ещё я найду источник этой мерзости и вы мне поможете.

— Мы поможем!

— Поможем!

— Поможем тебе!

— Куда ж вы денетесь.

В последовавшие дни он вместе с охраной из суровых панцирных гигантов без устали бродил по тоннелям, в которых тестудины могли помещаться, то бишь по главным ветвям этой запутанной подгорной страны. Попутно волшебник внимательно изучал всякий след, оставленный почившими тварями, то есть находил лужи лимфы, отпавшие части плоти. Этот мусор всё ещё представлял опасность. Свойства лимфы помимо токсичных могли иметь иные виды воздействия, и Тобиус намеревался попытаться изучить материал после всех забот насущных. Найденные образцы опасной субстанции он помещал внутрь сотворённого Лака Обновления, который обращал в твёрдую янтарноподобную массу. Получавшиеся булыжники тетург-риду поднимали на поверхность и складировали там до дальнейших распоряжений. Та же судьба постигла растворённые останки чудовищ.

Нелюдей, к слову, становилось всё больше. Несмотря на ворчание предусмотрительного мага о том, что всё ещё не кончено, что пещеры опасны, пока не обследован каждый отдалённый штрек, тетург-риду радостными волнами заполняли свои брошенные было жилища. Особо далеко от входа они не забирались, но в ближних пещерах жизнь кипела, всюду велись восстановительные работы. Всё больше мелких группок выдвигались на помощь Тобиусу, ареал обхвата поисковых работ рос и человек невольно замечал, что тетург-риду как-то странно себя вели. В присутствии избавителя существа наполнялись какой-то странной уверенностью, решительностью. Они с готовностью исполняли любую его волю, проявляли полное послушание и, несмотря на свет, что сильно раздражал их чувствительные глаза, смотрели очень преданно.

Даже со старательной помощью нелюдей поиск заняли немалое время. Ведя счёт дням, Тобиус отстранённо удивлялся тому, как надолго он застрял под землёй. Наверху уж лето началось, юн месяц вступил в свои права, пока маг шатался туда-сюда, разгоняя мрак. И всё же требовалось довести дело до конца. Наставники по лекарскому делу в Академии всегда настаивали, — завершив лечение, нужно убедиться в том, что зараза не вернётся, иное неприемлемо, и позорить их высокую науку не смей.

Много времени прошло, он уже начал думать, что наверх не выйдет больше, что так и останется жить среди мелких землекопов, когда пришла новость от Штму. Тетург-риду обнаружили нечто новое и непонятное, самый далёкий штрек, тот, о существовании которого они даже не подозревали. И в этом штреке творилось нечто необъяснимое. Вслед за провожатыми Тобиус как мог поспешил туда.

— Итак? — спросил серый волшебник усталым голосом, встретив жмурившихся от света одинокого мотылька Штму и Шкле.

— Мы проведём тебя.

Тестудины остались позади, потому что новые тоннели и самые дальние штреки были малы, в них даже человеку приходилось тяжеловато. Зато это новое место явно и являлось корнем всех зол, свидетельства тому остались на стенах, — глубокие следы когтей в земляных фрагментах, трещины в камне, куски ободранной шкуры и разводы крови, чем ближе ко входу, тем больше.

— Это началось там, — говорил Тобиус, — глубже. Назад он продирался, постоянно увеличиваясь. Стены сдавливали его, он сдирал с себя кожу пока не вырвался на простор и не направился в старые, обжитые части. Надеюсь, вы не прикасались к стенам?

— И на пол внимательно смотрели. И сейчас смотрим, — отозвалась Шкле.

— Ахог, черепаха! — спохватился маг, заставляя мимика принять форму костяной брони. Он не желал, чтобы живой плащ соприкоснулся с чем-нибудь ядовитым.

— Это место скорее всего разрабатывало несколько наших собратьев, по очереди. Там, дальше, в слое мела будет намётка на перекрёсток, где мы сможем уступить тебе дорогу, чтобы не мешать, — сказал Штму. — Зови, если понадобимся.

— Конечно, конечно, позову, вы мне очень пригодитесь в этой узкой дыре с ядовитыми стенами, полом и потолком… господи, ну и вонь!

Она подкралась как будто исподтишка, эта самая ужасающая вонь распада, которую источали чудовища. Впереди показалось что-то непонятное, что-то светившееся во мраке. Мотылёк был развоплощён и маг затих, сидя на одном колене, вглядываясь. Когда глаза попривыкли к черноте, он смог разглядеть невнятные оттенки зелёного, красного, синего, жёлтого, сиреневого… Цвета, чуждые этому глубинному миру, медленно мерцали вдалеке, делаясь то ярче, то тусклее, не приближаясь и не отдаляясь. Не дождавшись проявления какой-либо враждебности, маг пробудил Истинное Зрение, отчего Енотовые Глаза ослабли, и продолжил путь.