В Дикой земле

Часть 3, фрагмент 21

То и дело по пути встречались другие носители деревянных мечей, а изредка Тобиус видел горилл с неестественно белой шерстью. Эти индивиды не имели лат и оружия, но облачались в шёлковые мантии и опирались на искусно украшенные посохи, точь-в-точь волшебники рода людского. Правда магии в них не было совершенно. Прочие симианы, даже паладины, выказывали белым знаки почтения; выказали и Длиннохвостые, когда один, а затем другой Серебряный прошествовал мимо.

Локре с дочерью выделили очень просторные и красиво обставленные покои. Когда послушники указали им нужный дверной проём, перекрытый занавесью, лекарша сделала Тенсею предупреждающий жест:

— Даже не начинай. Я не желаю больше об этом говорить.

Воин раздражённо фыркнул, но смолчал, хотя несколько мгновений назад хотел было напроситься на приватную беседу. Его проводили дальше по коридору.

Серый волшебник знал, что хотел бы сказать тейд, за время пути эта тема возникала не раз и порядком утомила Локру. Тенсей всё время пытался убедить лекаршу в том, что мир — не выход, что если ему дадут волю, он решит вопрос Клыкастых раз и на всегда. Женщина держала оборону.

— Если вам что-то понадобится, госпожа, — сказал отставший послушник, — обратитесь к любому из моих собратьев по учёбе. Они несут дозорную службу во всех коридорах и вокруг Храма. А пока что можете сказать мне, чем желаете отужинать.

Тобиус, неспешно исследовал покои, пересчитал спальные места, понял, что на третьего гостя гориллы не рассчитывали, хотя о двух позаботиться успели, и смог подивиться вырезанным в камне стен барельефам, изображавшим всё тех же горилл. Ему явно предстояло искать собственное место для ночлега, поэтому рив направился к выходу. Однако прежде был перехвачен Вифани.

— На несколько слов, — тихо бросила она, беря за руку и отводя в сторонку.

— Да?

Девушка бросила взгляд по сторонам.

— Тарка, — казалось, что ей было непросто говорить, — ты помнишь ту ночь, когда неподалёку от нашей стоянки появилась хищная плоть?

Недоброе предчувствие посетило Тобиуса.

— Помню.

Вифани помедлила немного, собираясь с духом.

— Я видела тогда, как ты уходил в темноту.

— М-м-м…

— Ты шёл так спокойно и так целеустремлённо, сначала я подумала, что к ширме, но вот ты исчез в темноте и я не знала что думать.

— Вифани, я…

— Тихо, слушай. Я не знаю, что произошло той ночью, я даже боялась, что ты как-то связан с хищной плотью, что ты инфицирован, я несколько раз подсыпала тебе эспарон в еду чтобы убедиться, но оказалось, что тебя миновала эта страшная судьба.

— Эспарон?.. А, вот, значит, что это был за привкус, — пробормотал Тобиус, — эспарон? У нас это растение зовётся эстрагоном… хищная плоть его не жалует?

— Сосредоточься! — зашипела она. — Самое главное ещё не сказано: знай, что кроме меня твой странный поход во тьму видел только паладин.

Волшебнику стало сильно не по себе. Он будто ощутил себя несмышлёным котёнком, забравшимся на псарню.

— Я всё никак не могла понять, что мне делать, стоит ли об этом говорить, как лучше…

— Вифани, — Тобиус улыбнулся и неожиданно для девушки, крепко обнял её, — спасибо.

— Что здесь происходит? — недоумённо спросила Локра, закончившая говорить с послушником.

Тобиус обнял и её тоже, изрядно обескуражив.

— Мне было очень приятно встретить вас, госпожа. Те знания, которые вы мне дали, бесценны.

— Чт… что? Что ты имеешь…

— Очевидно, — сказал серый волшебник с ещё более широкой улыбкой, — что здесь нет места для меня. Этот славный будущий паладин в коридоре не ушёл, верно? Он наверняка сможет показать, где скромному слуге удастся перевести дух.

— Да… э… полагаю. Вифани?

— Всё хорошо, мама. Попрощайтесь с Таркой, он уходит.

— Прощай, Тарка…

— Прощайте, я был счастлив быть с вами.

Улыбаясь, Тобиус вышел, поклонился своим бывшим хозяйкам напоследок и смиренно последовал за послушником, который пообещал устроить и его. В одной из свободных послушнических келий, например. Но когда в одном из помещений, через которые проходил их путь, стоило лишь дойти до середины, за спиной обнажили мечи два поджидавших паладина, серый маг незримым шагнул в сторону, оставляя своего иллюзорного двойника идти дальше.

Один из могучих сару-рилл попытался схватить его за плечо, но пальцы прошли сквозь нематериальную видимость. В следующий момент иллюзия распалась, заставив симианов зафыркать в недоумении. Радужки их глаз светились белым, настороженные взгляды метались из стороны в сторону и Тобиус мог поклясться, что один пытался обнаружить его, постоянно смотрел едва ли не в упор, чувствуя присутствие чужака, но заклинание не позволяло, отводило глаза. Наконец, он закрыл их и глубоко втянул носом воздух, а в следующий момент с воплем выбросил вперёд раскрытую ладонь:

— Каддам!

Выставленный Щит треснул и разлетелся, а мага отшвырнуло в коридор, из которого он пришёл! Чары Глазоотвода слетели и гиганты, рыча, бросились на него. Не тут-то было, человек перенёсся на добрых двадцать шагов дальше, а потом и вовсе с хлопком телепортировался прочь из Храма Предка.

Не поймали, не смогли.

Волшебник появился на изрядной высоте, завис в ночи, где дул прохладный ветер и звёзды несметным множеством помигивали с небес. На душе была лёгкая тень грусти оттого, что так внезапно и резко оборвалась его жизнь среди обезьян.

— Кажется, тебе больше не нужно служить мне прикрытием.

Мимик сполз с головы, освободил руки и ноги, став вновь серым плащом за спиной.

Найдя тихое местечко в ветвях дерева, росшего над одной из улиц прямо из плоской крыши дома, волшебник провёл какое-то время в раздумьях над ближайшим будущим. Что теперь делать? Никаких планов не осталось, никаких перспектив, никаких… для Вестеррайха он уже два года как без вести пропавший, наверняка и Академия списала молодого дурака со счетов. Зима была близко, в такую суровую пору осилить ли обратный путь? Выполнимо ли? Можно было рискнуть и оторваться от земли, пролететь по своим следам назад, к Ронтау, а затем вдоль реки на север. К черепахам. Пока не было выполнено обещание, данное им, попасть в Вестеррайх волшебник не мог. Вот и думай теперь об опрометчивых решениях прошлого себя.

— Будь ты проклят, глупый прошлый я! — тихо, с ироничной ухмылкой воскликнул Тобиус.

Не приняв никакого решения, он спрыгнул вниз и отправился гулять по Горкагохону в обличие обыкновенного сару-понхи. Орангутангов было довольно много на торговой площади, они продавали меды, скупали всё подряд и вообще казались самым общительным народом.

Хотя многие улицы были освещены горевшими фонариками, обтянутыми разноцветным шёлком, большинство аборигенов уже спали, только в сердце торговли симианы никак не могли отправиться на боковую. Одним рыжим больше, одним меньше, никто не замечал его. Волшебник ходил среди прилавков, среди нарядных шатров, разглядывал товары, разложенные на шерстяных одеялах прямо на брусчатке. Разные лица, разные фигуры, разные одежды. В одном месте собрались сару со всех концов страны, все, кому было что предложить и хотелось что-нибудь увезти с собой. Торговали в розницу, делали большие закупки, деньги или обмен.

Среди множества лиц, волшебник наткнулся на одно длинное и яркое, синие скулы, красный нос, — вот кого оказалось действительно трудно найти среди прочего разнообразия. На одном из одеял, обложенный оружием сидел сару-инкса, взрослый крупный мандрил в поношенной льняной куртке некогда красного цвета, хмурый, со спрятанными в подмышки руками.

— Нужен нож? — спросил он не слишком приветливо.

Судя по количеству нераспроданного товара, торговля у этого симиана шла не бойко.

— Да вообще-то, м-м-м, хороший нож никогда не помешает, верно? Но не то чтобы мне было что предложить.

— Явился на главный рынок страны, открывающийся раз в году и не хочешь меняться? Странный ты.

— Мне говорили.

— Что у тебя есть?

Тобиус с сомнением полез в сумку, отодвинул Лаухальганду, нащупал несколько небольших глиняных бутылочек.

— У меня есть немного лекарств, кажется.

— Лекарства?! — сару-инкса подался вперёд, приоткрывая рот. — Какие?

— Так, тут… мазь от растяжений, зелье от кашля, это нужно растворять в горячей воде и вдыхать, если нос плохо дышит, этим можно обрабатывать язвы…

Мандрил засуетился, водя руками над множеством ножей, пока не выбрал самый, пожалуй, большой из всех. Даже слишком большой. Нож покинул кожаные ножны и блеснул серым. Железо, самый дорогой из металлов этой страны. Хорошо обработанный и заточенный клинок, хотя не сталь, совсем не сталь, слегка искривлённые формы, нож охотника, но такой большой, что почти античный меч, и тяжёлый, с чуть более длинной рукоятью, чем надо было бы человеку.

— Дорогая штука, — оценил маг, — дай угадаю, друг, ковал в надежде, что какой-нибудь Каменный обменяет на что-нибудь достойное, да? Но почему сделал рукоятку такой короткой? У них же вон какие лапы.

Сару-инкса поёжился.

— Я болел, мне было нехорошо.

— Болел? Я слыхал, в ваших местах, у Клыкастых, какая-то зараза витает.

— Есть такое, — вздохнул кузнец. — Яркий народ ещё кое-как переносит это поветрие, мы покрепче будем, но Клыкастым совсем худо. Никак болезнь не изойдёт из нашей земли.

Волшебник покрутил нож в руках, не видя в нём никакой полезности. Большой и тяжёлый, даже не сталь, никакой магии. Однако, этот бедняга извёл уйму драгоценного материала, работал, преодолевая болезнь, а потом ещё подвергался опасности, добираясь в Горкагохон. Кто ж виноват, что он оказался неудачливым и неумелым торговцем?

— Вот, возьми. У меня ещё есть, это готовилось лучшими лекарями Ронтау. Ты, главное, надписи не перепутай, что от чего.

Лекарства, рецепты которых Тобиус уже изучил и которые готовил под пристальным вниманием Локры, перекочевали в руки мандрила, на глазах разбогатевшего и повеселевшего. Ненужный нож вместе с ножнами был брошен в сумку и забыт.

— Не болей, друг.

— Спасибо! Спасибо тебе, рыжий!

Тобиус ещё долго слонялся по рынку, суясь туда, разнюхивая здесь, запоминая, чтобы потом всё записать. Это помогало ему пока что отложить трудное решение. Серый маг даже попробовал один из местных деликатесов, который обменивал на всякую мелочь его «сородич» с переносным лотком. То была деревянная палочка, щедро намазанная мёдом и обваленная в красных муравьях. Все вокруг ели это с таким удовольствием, что он тоже не смог удержать любопытство. Оказалось сладко, кисло, жгуче и кусаче. Хитин так и хрустел на зубах.

Вдруг посреди ночи, когда человек разглядывал медные кольца и серьги на одном прилавке, раздался голос труб снизу, от врат. Многие торговцы навострили уши и стали приглядываться к верху лестницы. И зрелище не заставило себя долго ждать, ведь вскоре над последней ступенькой стал подниматься высокий, очень высокий силуэт, совершенно точно не принадлежавший симиану.

Фигура пришельца составляла больше четырёх шагов1 в высоту, и это, не считая громадных лосиных рогов, украшавших его голову словно величественная корона. Он опирался на длинный посох из не ошкуренного ствола молодой осины и носил плащ из побегов вьюнка, на которых росли живые листья и цветы. Длинное лицо чужака имело широкие скулы и растрёпанную бороду, а в острых ушах поблёскивали кольца. Громко цокая раздвоенными копытами, лаушани, воин-чародей, защитник лесов, ступал по камням и оглядывал сару мягко светившимися глазами.

# # 1 Около 3.2 м..

Вслед за ним поднимались древоходы, — ещё более громадные фигуры, созданные из зловеще переплетённых живых ветвей, лиан, одетые в накидки из мха, поросшие грибами и сорняками, а также обвешанные тюками, суммами, мешками. Лишь когда полдюжины этих гигантов оказались на поверхности плато, появились те, кто был много меньше и изящнее. В Горкагохон пришли эльфы.

Тобиус с открытым ртом следил за тем, как остроухие, все сплошь в растительных плащах, вооружённые луками, короткими саблями, кинжалами, скидывали капюшоны, открывая свои лики созерцателям. Все они носили на лицах клановую раскраску, и если волшебник хоть что-то помнил из «Хроник Красной Листвы» Аркравия, то голубовато-серый лоб, грязно белый низ лица и жирная чёрная полоса, разделявшая их покрывая переносицу и глаза, могла принадлежать только одному, самому кровожадному, жестокому и мерзкому из эльфских племён. В гости к симианам явились ублюдки из дома Сорокопута.

— Добро пожаловать в Горкагохон, друзья! — громко поприветствовал эльфов паладин, выехавший навстречу верхов на каком-то крупном, неизвестном Тобиусу чудовище. — От имени всего нашего народа говорю вам: добро пожаловать!

Вровень с рогатым лаушани встала невысокая, но очень изящная эльфка, что подняла тонкую длань в ответном приветствии.

— Я Тильнаваль дочь Эгорхана из дома Сорокопута! От имени моего отца и самого великого Рогатого Царя несу послание мира и вечной дружбы из священных лесов Лонтиля! Eua aykete tuve eyallen arn’falet morndreynen1!

# # 1 Я желаю, чтобы ваша весна не закончилась никогда! (лонт.).

Судьба не жалела Тобиуса, без устали нанося всё новые удары. Он не знал, верить ли собственным ушам, но если эльфка не соврала, то она являлась дочерью врага всего рода людского!

На подоспевший помост взошла сама Тильнаваль, — на языке лонтильских эльфов это значило то ли «подснежник», то ли «лютик», — а кроме неё лаушани и ещё два эльфа.

Покуда их уносили прочь под торжественную музыку, остальные нелюди принялись обустраиваться. По их воле древоходы, переместившиеся на свободное место, сняли с себя поклажу, и стали менять форму. Расплетаясь, эти существа срастались воедино, образуя на глазах у завороженных сару небольшой изящную постройку, лавку, внутри которой уже раскладывались товары. Лонтильцы явились за сотни лиг от дома чтобы поторговать.

— Какие уродливые безволосые существа, — проскрипел мартышкообразный старичок, стоявший поблизости своему собеседнику-носачу.

— Но зато товары у них знатные, — ответил тот, — умные вещи! Я вот собираюсь выменять кое-что.

— Тогда поторопись, не ты один такой охотник, вон сколько народу собирается.

Итак, — думал Тобиус, спеша скрыться на соседних улицах, — старый Вийджа не ошибался и не кривил душой, рассказывая, что в затерянное средь лесов царство разумных обезьян знали дорогу эльфы Лонтиля. Здесь они никому не были совсем уж в новинку, хотя и считались, видимо, эдакой диковиной. Привозили свои товары, удостаивались посольских почестей. Представляли опасность.

Истинных чародеев следи эльфов рождалось намного больше, чем среди людей, но даже те эльфы, которым не посчастливилось обладать Даром в полной мере, имели его зачатками, — то есть видели и ощущали больше любого заурядного человека. Попав им на глаза, Тобиус рисковал выдать себя. Те четверо, что уехали, вероятно, в Храм, были настоящими чародеями, сильными, он сразу это почувствовал. Если бы маг оказался ближе, не прикрытый толпой, они легко заметили бы его и вскрыли маскирующие чары.

Отныне с магией в городе придётся быть очень осторожным, а мудрее всего запастись пищей и убраться поскорее. Уж лучше тяготы суровой зимы, чем крепкие руки извергов из дома Сорокопута.

Невзирая на свой первый испуг, Тобиус не сбежал из Храмового города сразу. Это неизведанное место, оплот чужой цивилизации требовало хотя бы какого-то исследования. Он не смог бы считать себя тем, кем желал являться, кабы просто утёк. Вместо того серый маг наполнял свою книгу заклинаний зарисовками с разных ракурсов и описаниями. Особенной красотой отличался каменный мост, перекинутый через реку практически над самым водопадом. Вид с него открывался завораживающий, а с некоторых участков крепостной стены, отделявшей Горкагохон от остального плато, в определённые световые часы можно было сделать восхитительные рисунки Храма.