В Дикой земле

Часть 3, фрагмент 11

В подвешенных на стенах мешках и мешочках, в глиняных банках с плотно подогнанными крышками, в закупоренных кувшинах и подписанных бутылках хранилось великое разнообразие знаний, накопленных народом сару-хэм. Знаний о растительных и животных субстанциях, которые можно было найти в Дикой земле. Господь-Кузнец ведал сколько поколений обезьян сражались за жизнь в этих населённых ужасом пределах, накапливая единственные признаваемые серым волшебником сокровища, и теперь он чувствовал себя вором, пролезшим в королевскую сокровищницу.

Когда наступала ночь и хозяйки отправлялись на боковую, серый, тихо сидя у себя на чердаке в одеялах из валяной шерсти, перебирал всеразличные интересности. Какие-то узнавал, а какие-то лишь открывал для себя. Пользуясь повреждёнными образцами лабораторной посуды, сосланными на чердак и починенными волшебством, для проведения опытов по преобразованию субстанций; применяя чары для изучения потаённых, духовных свойств, маг вёл записи на украденных листках шёлковой бумаги самодельными чернилами. Полноценный сон Тобиус практиковал через три ночи на четвёртую, в остальное время предпочитая медитации и научные изыскания. Он вообще не спал бы, если б мог, но это было невозможно. К тому же вскоре начали проявляться последствия, — маг стал менее расторопным и вынужденно увеличил суточную норму сна до шести часов.

Остаток месяца иершема вышел совсем незаметно, тридцать первое число пролетело в рутинных заботах, наступил одна тысяча шестьсот тридцать третий год Этой Эпохи. Тобиус понял это мимоходом, когда вечером тридцать первого числа готовил для своих хозяек вечернюю трапезу.

Человек больше года выживал там, где, как принято было считать, человеку выжить невозможно; бродил по лесу, полному диких животных, гигантов, чудовищ и аномальных зон. Возможностей погибнуть было больше, чем память могла уместить, но в итоге вот он, помешивает густой суп над пламенем, нарезает нечто похожее на батат, чтобы потом обжарить в масле неизвестного происхождения, достаёт с ледника окорок дунтранка… Не так он представлял себе деяния, которыми придётся заниматься в полном смертельных опасностей походе. И всё же грех было жаловаться.

В тот вечер, накрыв стол для хозяек, Тобиус вернулся на жаркую кухню, набрал еды себе и неспешно ел, глядя на тёмный заснеженный огород Локры, где грядки были укрыты низенькими теплицами. Мысли волшебника унеслись далеко к границам Доминиона Человека, где посреди дремучих лесов стояла выбеленная снегом деревня при краснокирпичном замке. Где была его башня, его сюзерен, лен, за который он взялся нести ответ, где стоял небольшой, но очень уютный трактир «Под короной», наверняка ещё полный народу в это время. Как они там без него? Поди решили, что сгинул давно, раз не вернулся с зимовки…

Тобиус скучал по дому.

Весь дженавь прошёл в заботах, волшебник работал без продыху, носился по разным ярусам Ронтау, разбирался с домашними хлопотами, а по ночам грыз адамант магического искусства, втихомолку пытаясь применять новые формулы. Заклинания, которые он огранял как бриллианты, принимали всё более чёткие очертания.

Так и длилось, пока однажды, где-то в середине месяца фебура, вернувшись после доставки очередной партии лекарств, Тобиус не заметил странного. Он как обычно обошёл дом сзади, влез на кухню через окно и сразу понял, что в его отсутствие, её посещали. Ничего необычного, хозяйки пили травяной отвар, грея им и себя, и посетителей, но после Вифани на кухне всегда оставался идеальный порядок, она не терпела неряшливости ни в чём.

Покинув кухню, волшебник высунулся в переднюю часть дома, неслышной тенью приблизился к двери гостиной, из-за которой доносились голоса. Постояв немного, он решил было уйти, но в поле его зрения попала прихожая, где на двойной вешалке, всегда пустовавшей прежде, покоился длинный белый шест. Знакомый буквально до боли.

Послышались шаги, маг наложил на себя чары Глазоотвода и скользнул назад. Двери гостиной отъехали в сторону и появился Тенсей. В последний раз, когда Тобиус видел того, он только что убил трёх опасных сару-хада и яростно вопил, истекая кровью. Перемены были разительны, симиан полностью оправился, вновь стал прямым и надменным в каждом движении тела, в каждом выражении лика. Он направился ко входной двери, а следом шествовала Локра. Лицо старшей хозяйки показалось незримому волшебнику озабоченным, но когда гость взял свой шест и обернулся для прощания, голос её звучал совершенно спокойно и очень учтиво.

— Был рад видеть тебя, — сказал мужчина, — прости, что не навестил раньше.

— Взаимно, Тенсей. Я тоже рада была тебя видеть. Заходи почаще.

— Дела, дела.

Симиан вышел в поздний морозный день, а хозяйка дома вернулась ко входу в гостиную.

— Ты не проводила гостя, — сказала она, — это было так грубо.

Ответа не последовало, но вскоре в коридор выступали Вифани. Спина прямая, плечи разведены, голова гордо вздёрнута, лицо безмятежное… Она прошла мимо матери к началу лестницы, ведшей на второй этаж, обернулась и совершенно неожиданно выкрикнула:

— Я не выйду за него!

Девушка преодолела лестничный пролёт длинной в десять ступенек одним совершенно неприличным, но зато очень обезьяньим прыжком. Локра некоторое время смотрела вслед дочери и выглядела печально. В конце концов лекарша вернулась в гостиную и, заслышав звон посуды, Тобиус решил появиться.

Он сунулся в помещение, ссутулившись и сразу же кинулся помогать.

— Уже вернулся, — заметила хозяйка бесцветным тоном, не глядя на волшебника.

— Да, госпожа.

— Всё разнёс?

— Да, госпожа.

— Хорошо. Уберись здесь.

— Да, госпожа. Я начну готовить ужин?

Локра помедлила с ответом.

— Я не буду ужинать, а Вифани, думаю, сегодня уже не спустится. Приготовь себе. И не беспокой меня больше.

С этим женщина удалилась в свою лабораторию, предоставив слугу самому себе. Впервые за долгое время получив изрядно свободного времени, волшебник невольно даже растерялся. Он действительно отправился на кухню, чтобы заняться готовкой, а в процессе откуда-то из высших сфер ему явилась мысль довольно нетипичная. Волшебники как правило не имели привычки излишне заботиться обо всех вокруг, хотя, с другой стороны, исполняя обязанности слуги… Иными словами, Тобиус собрал на подносе ужин и отправился на второй этаж.

Внутри своих домов симианы делали двери, что не поворачивались на петлях, но скользили в стороны. Приблизившись к спальне, Тобиус постучался в такую дверь.

— Госпожа, никто не сказал, будете ли вы ужинать, так что я приготовил… госпожа?

Он постучал ещё несколько раз, но ответа не дождался. Что ж, всякому приступу человеколюб… симианолюбия рано или поздно должен наступить конец.

Пора было забраться на чердак и потратить время с пользой, ведь чем ахог не шутит, если он сможет довести свои заклинания до ума, наберёт нужную массу новых знаний, внесёт вклад в анналы библиотеки Академии Ривена, то, может быть, Тобиус сможет претендовать на пос…

— Что ты здесь делаешь?

Человек вздрогнул всем телом и едва не выронил поднос, сгорбился, медленно обернулся. Внутри он клял себя на чём свет стоит за то, что вновь позволил безопасному окружению притупить инстинкты; перестал выглядывать сквозь материальные преграды ауры, позволил Вифани приблизиться к себе со спины. Все выработанные механизмы выживания ржавели, пока он ими не пользовался.

Девушка, быть может, вернувшаяся из уборной, стояла прямо, держа в руке глиняную плошку с маслом и горящим фитилём. Света не хватало, но волшебнику показалось, что глаза её были воспалены и блестели. Вифани отодвинула дверь и прошла к себе.

— Внеси.

— А… слушаюсь, госпожа.

Сару-хэм не имели обыкновения захламлять свои жилища излишками мебели, посуды, иного. Всё было нужно, а если и применялись украшения, то они не занимали много места и призваны были услаждать лишь взор. Посему в спальне девушки, довольно небольшой, и обстановка была скромной. Почивала она в «гнезде» из подушек и одеял, на полу лежал старый, заметно потёртый ковёр, а вся мебель ограничивалась стенным шкафом для одежды, круглым столиком-недомерком о трёх ножек и небольшой тумбочкой, на которой стояли разные сосуды с благовоньями.

Девушка села на ковёр, поджав под себя ноги, демонстрируя тем самым приличествующее статусу воспитание. Сару вообще было намного удобнее горбиться и сидеть на корточках, однако жители верхнего города себе такого не позволяли. Плошка опустилась на стол, туда же Тобиус поставил поднос и стал пятиться, но был остановлен.

— Вернись и сядь.

До его прихода она какое-то время плакала, теперь человек был в этом уверен, однако вела себя Вифани как обычно гордо и собрано.

— Как тебе у нас живётся, Тарка?

Сидевший на корточках Тобиус потаращился на неё пустым взглядом, прежде чем ответить:

— Хорошо, госпожа.

— На чердаке не холодно?

Вновь пауза.

— Много одеял, не мёрзну, госпожа.

Вифани забавно шмыгнула носом.

— Тогда зачем ты зажигаешь на чердаке огонь?

— Я?! Нет! Никакого огня на чердаке! Пожар может начаться! — нервно замахал руками маг.

— Никакого огня?

— Нет!

— Посмотри туда, на потолок. Видишь, над моим спальным местом?

Тобиус послушно перевёл взгляд и увидел, что часть штукатурки с потолка осыпалась. Виднелись разделённые щелями доски, одна, вторая и немного третья. А над ними находился чердак. Всё это было не к добру.

— Иногда, — заговорила Вифани, — я вижу сквозь эти щели отсветы непонятной природы. То, что ты лазаешь по нашим запасам мы с мамой знаем.

— Я…

— И не порицаем. Мама только из-за любопытства к твоим целительским наклонностям согласилась пустить в дом недоумка. В нашей семье, знаешь ли, последним держал такую прислугу мой дед по отцовской линии. Отец уже не держал, не держали и мы после его смерти. Так что пока травы и настойки не перепутаны, не потеряны и не испорчены, тебя за это не накажут. Но могут наказать за разведение огня. Огонь смертельно опасен для города.

— Я не разводил огня, господа, — тупым и испуганным голосом произнёс Тобиус.

— Тогда что за свет горит у тебя по ночам?

— Свет? Свет… я не…

— Прежде чем ты начнёшь врать мне, — рука Вифани скользнула за отворот шёлкового одеяния, — советую придумать, что всё это такое.

Возможно, если бы Тобиуса интересовала фигура молодой хозяйки, он дотоле заметил бы, что та немного прибавила в области бюста, однако, поскольку его она не интересовала, появление из-под одежды кучки скомканных лоскутов шёлковой бумаги оказалось неожиданностью. Узоры на ней не позволяли сомневаться, — Вифани нашла его записи.

— Сегодня, когда ты ушёл, я не в первый уже раз поднялась на чердак. Как и прежде, там не нашлось следов огня и всё было в порядке. Но зато я наконец нашла вот это. Судя по запаху, ты постоянно прятал их в разных мешках с травами. Я и туда заглядывала, но только сегодня мне повезло. Не хочешь объяснить, что это за каракули?

Тобиус буравил взглядом ковёр, стараясь продумать свою стратегию. Он не был загнан в угол, простым смертным вообще непросто загнать мага в угол, если на то пошло. Однако стоило подходить к вопросу вдумчиво, уж слишком хорошо рив устроился, чтобы разом всё терять.

— Значит, не хочешь. Может быть мне вдохновить тебя на откровенность.

Бумага была поднесена в опасную близость к плошке и тут Тобиус встрепенулся, — такая напряжённая и важная работа оказалась под угрозой!

— Это мои исследования, госпожа! Это письменность моего народа.

Рука Вифани немного удалилась от масла и пламени.

— Какого народа?

— Мы Земляной народ, госпожа, мы сару, живущие на великих равнинах севера.

Густые брови приподнялись, склонный к раздумьям лоб пошёл морщинками.

— Ты знаешь, что за враньё хозяевам здесь недоумков сажают на цепь и морят голодом? Это же чушь!

— Мне с первого дня так говорят, госпожа. Поэтому я перестал объяснять и просто положился на судьбу. Мой дом находится на дальнем, очень дальнем севере, где деревья намного ниже и их намного меньше. Там на равнинах возделаны обширные поля, а стены каменных городов рвутся к небу, там, на самом севере, плещутся воды холодного моря, и по нему ходят огромные деревянные лодки…

— Ложь, ложь, ложь! — начала злиться Вифани. — Сару не ходят в воду!

— И на ровной земле не живут. Но мы живём и ходим. — Тобиус неотрывно следил за шёлковой бумагой. — Мы — Земляной народ, отколовшийся от остальных и ушедший на север, очень, очень далеко. Туда, где заканчиваются границы Великой Пущи.

— У Великой Пущи нет границ.

— Есть, госпожа, есть. Там мы расселились и построили города, а потом научились не бояться воды. В тех местах довольно места, много еды и железа. Металла, что здесь ценят превыше золота. У нас так много железа, что мы делаем из него обувь для лошадей.

— Ло-шад-ей? — не поняла девушка.

— Да, для больших и опасных тварей, которые могут проломить грудь ударом копыт, откусить пальцы, содрать с тебя лицо. Мне кажется, однажды я видел, как лошадь ела птицу… Но зато они очень быстрые и на них можно ездить верхом.

Судя по выражению лица Вифани, в ней боролись два чувства: уверенность в том, что её обманывали самым бесстыдным образом и жгучее желание услышать больше.

— Госпожа, уберите мои наработки ото пламени пожалуйста, и я расскажу вам всё, что пожелаете узнать.

Поколебавшись, симиан выполнила просьбу, но записи не отдала.

— Кто ты такой, Тарка? — спросила она.

— Путешественник, исследователь, картограф и ваш собрат по цеху — лекарь. Там, на севере, ходят легенды о старом, полузабытом доме наших братьев, доме, который мы оставили ещё до великого катаклизма. Многие уже не верят, но остались упоминания в хрониках. Сейчас никто из Земляного народа не осмеливается ступать в Великую Пущу, но мне удалось собрать горстку смельчаков и отправиться на юг по руслу полноводной реки. Все мои единомышленники погибли по пути, сгинули в зубах чудовищ, пропали в местах, куда не стоит попадать живому существу. Лишь я добрался до цели. До великого Ронтау… Что ещё вы хотите узнать, госпожа?

Он говорил всю ночь, ничего почти не придумывая, просто рассказывая о цивилизации людей, давшей ему жизнь. О королевствах, народах, некоторых исторических событиях. Разумеется, в рассказе Тобиуса вместо людей судьбу того, далёкого северного мира вершили симианы с короткими руками и длинными ногами, которые не прокладывали подвесных дорог, но зато умели плавать. Хорошее знание истории давало безгранично богатый выбор для построения собственной легенды, но кое-чего говорить не следовало. Например, он утаил от слушательницы концепцию магии.

Тусклый восход подкрался незаметно, а Тобиус мог говорить ещё много часов.

— Новый день настал, госпожа. Позвольте мне уйти, иначе ваша почтенная матушка может задаться вопросом…

Вифани казалась слишком усталой, чтобы удивляться, возмущаться или смущаться, но цепкости её разума позавидовал бы и клещ.

— Даже если всё это не бред сумасшедшего, я не понимаю, что за разноцветный свет горит на чердаке ночами?

Волшебник поёжился, придумывая, как объяснить свет магической энергии, возникавший в процессе пробных плетений.

— Это… алхимические опыты. Я признаюсь, госпожа, огонь был. Но совсем маленький, подконтрольный! А разные цвета потому… что разные вещества делают огонь разноцветным.

Вифани хмурилась непонимающе, она устала и хотела спать.

— Ну, натрий красит пламя в жёлтый, медь, барий и сурьма — в зелёный, бор и селен — в синий, а уж если раздобыть хлорида калия, то можно возжечь багряное пламя.

Она продолжала не понимать.

— Это алхимия, госпожа. Алхимия — тема для бесед на тысячи ночей. Отпустите меня госпожа, нужно готовиться к пробуждению госпожи Локры!