Одним прохладным вечером в самом конце месяца фебура, сидя за столом при Бейероне, серый волшебник обратился к тому с просьбой:
— Сир, э, могу ли я… могу ли…
— Чар Тобиус? — поднял взгляд отрёкшийся король.
— Сир, я хотел бы испросить вашего дозволения отправиться в Ордерзее.
Сюзерен промокнул губы салфеткой.
— В столицу? Зачем, позволь осведомиться?
— Сир, я… я хочу сдать экзамен на получение магистерского ранга! — выпалил маг.
— Хочешь получить посох?
— Да, сир! Я понимаю, что в моём возрасте это звучит странно, так рано магистрами не становятся, но я всё же уверен, что у меня есть шанс и…
— Раз уверен, то езжай. Мы будем молиться за твой успех.
Тобиус шумно выдохнул.
— Сир, моя благодарность не знает границ.
— Взаимно, — улыбнулся седой как лунь Бейерон Карторен. — Раз ты уверен, то дерзай, мой друг. Мы продержимся без твоей заботы, а потом будем чествовать тебя как героя, вернувшегося с победой. Господа, тост!
Собравшиеся за столом люди, а именно староста Мартин Гофер-младший, его сын Тобиуш, брат Марк, Томас Бэйн, приехавшие на короткий срок из Хогсдальна принцесса Хлоя и генерал Бальден, все подняли бокалы и кубки.
— За чара Тобиуса, — молвил король, — того, кто принёс нам надежду, а также процветание и безопасность!
— За чара Тобиуса!
— Благослови его Господь.
— За чара Тобиуса!
— Успеха и славы!
Ранним утром в первый день мархота он покинул свою башню, плотно закрыв дверь и наложив на неё несколько заклинаний, которые не должны были позволить кому-либо пробраться внутрь. Тобиус был не один, его сопровождали две фигуры в длинных плащах с капюшонами, издававшие необычное поскрипывание при ходьбе. Вместе с ними он спустился в замковый двор и оттуда, под взглядами усталых стражников, вышел на площадь.
В этот раз маг не смог уйти незамеченным. На маленькой площади несмотря на мороз и темноту, собрались многие важные для него люди, стремившиеся пожелать удачи в пути и на испытаниях. Благословлял серый монашек, одобрительно молчал король, крепко жал руку трактирщик.
— Я вернусь через пару месяцев, — говорил Тобиус, неловко улыбаясь, — не стоило меня провожать! Я скоро вернусь! Даст Господь-Кузнец — с посохом!
— Мои двери всегда открыты для вас, чар Тобиус! — выкрикнул раскрасневшийся Томас Бэйн, маша рукой вслед магу, покидавшему Под-Замок через северные ворота. — Мы будем ждать!
И так в первый день весны волшебник покинул свой дом, чтобы отправиться в короткое, как он думал, путешествие. Устремившийся за дерзкими мечтами словно мотылёк, перепутавший солнце со свечкой, он исчез на долгие годы…
Эпилог.
… в двух частях, первая из которых возвращает нас на два года назад в дебри Дикой земли…
Архгрра’Храгр бежал по лесам много дней и ночей, постоянно рискуя попасться какой-нибудь твари на зуб. За прошедшее время это стало естественной частью его жизни и обычно молодой воин избегал погибели… избегал так долго, как не всякий другой сумел бы, но и его удача иссякла в один день. Воспоминания о позорном спасении жгли душу хуже раскалённых углей, он многое отдал бы чтобы избавиться от них навсегда!
Дни копились, огромные расстояния уходили за спину, а Архгрра’Храгр всё бежал на юго-запад. Он спал мало и тревожно, добывал пищу охотой, часто прятался, предчувствуя опасность и нигде ему не было безопасного убежища, пока не стали попадаться на пути обширные участки леса, захваченные хищной плотью.
Для всех иных живых тварей эти места таили гибельную угрозу, — жуткие рощи, деревья в которых, а также сама земля были покрыты бесконечными живыми мышцами. Запах крови в тех местах стоял одуряющий, тут и там из плоти выглядывали фрагменты животных, которых она поглощала и многие из них так и оставались живыми, но именно в этих малых прибежищах ужаса Архгрра’Храгр находил отдохновение от всех невзгод. Ни один иной кошмар Великой Пущи не осмеливался приближаться к хищной плоти, а та позволяла детям народа шхаур’харрах беспрепятственно миновать свои владения, следуя древнему договору, заключённому между ними и её хозяевами.
Со временем таких красных клякс на теле леса становилось больше и Архгрра’Храгр понимал, что пересекает границы Каганата отчего сердце его радовалось невероятно! Выбравшись из очередного кровоточащего урочища, молодой шхаур’харрах был замечен разъездом верховых ратников, которые немедля направили скакунов в его сторону, опустив пики. Вместо того, чтобы бежать прочь, Архгрра’Храгр запрокинул голову и завыл, вкладывая в свой голос всё, что желал сообщить.
Ратники придержали поводья, отводя оружие, подъехали медленно, внимательно всматриваясь в находку. Все они носили воронённые чешуйчатые доспехи и закрытые шлемы с прорезями для дыхания в виде оскаленных пастей. Увидев сородичей вблизи Архгрра’Храгр чуть не заскулил от восторга, но сдержал этот недостойный порыв и гордо выпрямился, словно это не они, а он был выше.
— Я тегин Архгрра’Храгр! — рявкнул он властно.
Они соскочили со спин скакунов и пали на колени.
— Слава тебе, о могучий тегин!!!
— Говорите быстро, жив ли мой отец?
— Да, о могучий тегин!!! Великий каган жив, цел, здрав и да пребудет таковым в вечности!!! — хором отвечали ратники.
Архгрра’Храгр улыбнулся, показывая острые зубы, хотя видели это только скакуны — рагххрары. Три всадника и три скакуна.
— Я вижу, вы ждали меня, доблестные воины?
— Да, о могучий тегин! — ответил за остальных старший. — Мудрый жрец Кхрага рассылает из Одинокого Клыка дозорных, веля ждать тебя дабы встретить и сопроводить! Благословение снизошло на нас, ибо мы те недостойные, которым выпала честь!
Архгрра’Храгр усмехнулся про себя — слуга Рогатых Владык узрел будущее, предвидел приближение тегина. Всё ему надо знать, ко всему быть готовым, Кхрага, подлый плут.
— Что же вы, глупцы, забыли взять заводного? Я теперь должен на крупе скакать? — ещё шире улыбнулся молодой шхаур’харрах, кладя руку на рукоять ножа.
Когда ратники бросились на тегина, он был готов и каменный клинок рассёк воздух, входя под шлем одного из них, ломаясь.
Глухо рыча в шлемах, оставшиеся попытались наколоть блудного сородича на пики, однако у Архгрра’Храгра уже была в руке сабля убитого предателя, которой он обрубил одно древко, а от острия второй пики ушёл ловким крутящимся движением. Ратники побросали неудобное вблизи оружия и достали свои сабли, подняли небольшие щиты. Они были уверены, что смогут убить тегина, ибо их было два, и на них сидела броня, а он явился из лесов, одетый в обноски, один, усталый… как же они ошибались!
Тегин, с рождения учившийся сражаться, набросился на врагов, лихо размахивая оружием, его удары были стремительны и тяжелы, он танцевал на пружинистых ногах, не обременённый весом лишнего металла, его покрытое шрамами тело набралось огромной силы за те годы, что шхаур’харрах вынужден был каждодневно выживать, пока эти глупцы несли сытую и безопасную службу! Архгрра’Храгр издавал лающий хохот, улыбался яростно и радостно, ронял слюну из распахнутой пасти. Движения ратников были для него медленными, сонными, тяжёлая сабля же повиновалась любому желанию, колотя по шлемам, щитам, пальцам, пока не перебила фаланги одному из врагов! Взвизгнув, тот упустил своё оружие, а тегин уже был тут как тут, вогнал остриё под шлем и тут же пригнулся от третьего клинка.
Бросив застрявшее оружие, он напал на последнего ратника с голыми руками, вцепился в него и стал трясти, бешено рыча, заставляя дребезжать и лаять. Вместе они повалились наземь, где тегин прижал коленом правую руку врага, дёрнул его шлем так, что лопнул ремешок, а потом вгрызся в горло. Взвизгнув, задёргавшись, тот быстро обмяк и уставился в небо мёртвыми глазами.
Архгрра’Храгр поднялся над поверженными. Он дышал громко и хрипло, руки, только что переполненные силищей, дрожали, его гнутое лицо было красной от крови и вперемешку со слюной та вязкими канатиками впускалась всё ниже, капала на землю. Тегин не проглотил ни капли.
Найдя на телах фляги с водой, он умылся как следует, прополоскал рот, омыл руки. Оглядевшись, решил прихватить одну из сабель с ножнами и поясом, бросил ненужный уже лук и сломавшийся каменный нож, а также остальное, чем жил в лесах.
За всем, что произошло, внимательно следили рагххрары. Они не испугались и не разбежались, они были достаточно умны, чтобы понимать происходящее, но, как и многие поколения их предков, эти скакуны всегда хранили молчание, соблюдая тяжёлый родовой жребий.
Тегин приблизился к ним с кинжалом одного из убиенных, заставив вздрогнуть, но не побежать. Рагххрары принимали свою судьбу. Однако не смерть ждала их, но свобода. Сняты были сёдла, срезаны с гнутых морд намордники с уздечками. Облики рагххраров поразительно походили на облики шхаур’харрах, выдавая общего предка.
— Вы свободны. Но не ты. Повезёшь меня в Одинокий Клык.
Получившие свободу, обнажённые, такие же розовокожие и щетинистые, как и сам Архгрра’Храгр, скакуны потрусили прочь вдвоём. Тегин же взлетел в седло третьего, натянул поводья, крепившиеся к наморднику, и издал лающий хохот:
— Едем в Одинокий Клык! Едем скорее!
Молодой шхаур’харрах помчался вперёд, а память указывала ему путь. Скоро он выехал на широкую дорогу, проложенную среди деревьев-великанов и помчался дальше. Вскоре он выехал из леса на простор и увидел вдали высокие стены пограничного города-крепости Одинокий клык.
Тегин сжал бока скакуна коленями и помчался, на скаку поднимая громкий вой, коим сообщал всем вокруг о завершении своего путешествия и десятки голосов перенимали это послание, передавая дальше! К тому часу, когда он приблизился к стенам города, над всеми окрестностями стоял переливчатый вой, разносивший благое известие: тегин вернулся!
Обитатели пригородов высыпали на улицы и падали на колени, надеясь, что их коснётся хотя бы пыль из-под ног рагххрара, на котором скакал Архгрра’Храгр; ворота города были заранее раскрыты для него, стражи громко выли и радостно лаяли; голоса тысяч сородичей встречали его внутри каменных стен, когда тегин мчался с вывалившимся из пасти языком по улицам, не щадя скакуна, счастливый без меры! Он вернулся на родину, он вернулся к своему народу!
Лишь перед вратами самой крепости, что послужила основой для закладки города, Архгрра’Храгр натянул поводья и пустил измученного рагххрара шагом. Он въехал степенно, гордо, свысока глядя на ратников, торопливо поправлявших на себе броню и высокородного тудуна, воссевшего править на этих землях от лица великого кагана. Тудун, одетый богато и красиво, могучий, но уже отяжелевший прожитыми летами и сытостью, упал на колени пред тегином и накрыл голову руками, проявляя тем самым покорность, граничившую с самоуничижением.
— Я вернулся из Великой Пущи! — провозгласил Архгрра’Храгр, вскидывая сжатый кулак. — И пускай знают все, что я выдержал испытание великого кагана!
Ратники в восторге заголосили, вой и лай разнеслись по всему городу, привлекая народ ближе к крепости, сообщая важную новость.
— Отрадно видеть тебя живым и невредимым, о могучий тегин.
Единственный голос перекрыл сотни других, хоть и был он тих. Огромная сила чувствовалась за этим голосом, зловещая, страшная, пахшая кровью сила. Шелест полов багряного одеяния и цоканье шагов сопровождали хозяина голоса всегда, также как испуганная тишина. Жрец Кхрага покинул капище и явился в крепость, чтобы самостоятельно поприветствовать Архгрра’Храгра, вернувшегося из земель, откуда не было возврата.
Точно как на памяти тегина, слуга Рогатых Владык тяжело опирался на узловатый посох и носил на лице золочённую маску с витыми рогами, подражая своим кумирам, а ноги его, хотя это скрывали одежды, были обезображены. Подобно всем багряным жрецам, Кхраге отрубили пальцы, приладив вместо них золочёные копыта из бронзы, которыми он теперь всегда цокал, неверно, неуклюже ковыляя.
— Восславим Рогатых Владык! — воскликнул жрец, растягивая шрамированный рот в улыбке, показывая гнилые зубы, торчавшие из кровоточивших дёсен. — Вознесём хвалу!
— Слава Рогатым Владыкам!!! — рявкнули ратники послушно.
— Сегодня мы устроим приветственный пир! — продолжал вещать Кхрага, смотря на всех сквозь прорези маски, на которой ещё поблёскивали капли свежей крови. — А завтра я пошлю гонцов к столичным стенам, отправлю великому кагану радостную весть!
Архгрра’Храгра приняли с почестями, соответствовавшими его положению. Тегина старательно отмывало пять девушек, после чего слуги нарядили его в украшенную броню и поднесли саблю с ножнами, обтянутыми красной кожей. Пир, устроенный в честь его возвращения, прошёл на ворсистых коврах и мягких подушках с обилием мяса и вина, а когда почти все гости уснули, объевшиеся и упившиеся, немногие ещё трезвые перебрались в отдалённое помещение с толстыми стенами.
Их было пятеро, считая самого Архгрра’Храгра. Среди собравшихся был тудун Одинокого Клыка, его сын и двое знатных воевод, пользовавшихся уважением среди ратников.
— Мы исполнили распоряжения, которые ты отдал перед уходом, о могучий тегин, — говорил тудун, — запасы сделаны, все важные воеводы с нами, а племенных эльтеберов мы сможем убедить. Слава о твоём подвиге уже разносится по Каганату. Мы и наши сторонники готовы поддержать тебя, если ты не передумал.
Архгрра’Храгр, который на пиру не проглотил ни единого кусочка и не сделал ни единого глотка, опасаясь ядов, осушил кружку студёной воды, поднесённую сыном тудуна. Жажда наконец была утолена.
Заговорщики поедали его глазами.
— Выступим на столицу завтра.
Они вздохнули с неясным чувством, — не с облегчением, но и не с огорчением. Все они были готовы рискнуть головами и теперь знали, что точно придётся сделать это.
В одну из дверей предупредительно постучали, и заговорщики схватились за сабли, но появившийся к комнате ратник приблизился с низкими поклонами, неся окровавленный мешок. Вскоре пред их глаза была положена отрубленная голова Кхраги.
— Остальные багряные жрецы? — спросил Архгрра’Храгр.
— Ничего не успели сделать, о могучий тегин.
— Слава Кхрррай’Яю.
— Слава Кхрррай’Яю, единственному истинному богу, — тихо, но фанатично проговорили все остальные.
— Братья, пора освободить Каганат от власти кровавых уродцев, — прорычал тегин, наследник великого кагана, — это наша земля, и либо Рогатые будут уважать наш древний договор, утверждавший равенство, либо мы огнём и сталью заставим их!
Заговорщики зарычали, присоединяясь к гневу своего предводителя.
— Мы не рабы! Мы не слуги! Мы не корм для их алтарей! Мы будем пользоваться их силой, а не пресмыкаться пред ней!
— Мы умрём за тебя!
— Мы умрём за Каганат!
— Мы не рабы рогатых уродов!
— Веди нас, о великий каган!
Вторая часть эпилога вновь возвращает нас в год 1634 Этой Эпохи.
Старая Эгге сидела на крыльце своего домика, звякая спицами вязала что-то пока неясное. Вязание нравилось ей как занятие само в себе, ценнее всего был процесс, а не результат. Мерно качалось взад-вперёд кресло, заставляя поскрипывать сухие доски под собой. Старица то и дело отрывалась от спиц и вглядывалась в успокаивающий вечерний пейзаж за пределами кромлеха, всё ожидая гостя. Тот, однако, явился не из-за деревьев, а возник в свечении светлячков, порхавших по тёплому воздуху.
Эгге отложила вязание и тяжело поднялась, чтобы выйти навстречу с улыбкой.
— Здравствуй, дражайший! Добро пожаловать!
Он упреди её от поклона, улыбаясь из-под своего зелёного капюшона.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Твоими стараниями, — кивнула она. — Проходи в дом, проходи, я наготовила для тебя, не придётся больше мне встречать гостей сухой листвой да дождевой водой, благодетель!
— Прости, Эгге, но не смогу. Дела не отпускают меня.
Руки бывшей богини упали плетьми.
— Как же так, дражайший?
— Прости, — повторил путник. — Явился лишь чтобы спросить о той услуге, которую…
— Ты и сам знаешь, поди. — Старушка вздохнула. — Он провёл в руинах Мерместуса два года и ушёл живым, закалённым. Поразительная живучесть.
— Ребёнок понравился тебе, Эгге?
Она пожала плечами и указала вверх, туда, где в ночном небе тревожно горел красным росчерк кометы:
— Скажу прямо, дражайший, невзирая на исключительную живучесть и находчивость, благородная кровь в нём слаба, как и во всех потомках двух древ. Огнём драконьим он плеваться умеет, этого не отнять у потомков Грогана, но мало этого. Должно происходить что-то поистине неописуемое, чтобы пламя внутри них разгоралось. Если ты думаешь, что он сможет сразиться с Господами, когда они вернуться в мир… не сможет. Маленький и слабый.
— Он отмечен самим Хаосом, Эгге, он и только он из всех предыдущих. Чего можно ждать от такого человека?
— Абсолютно всего, дражайший, и поражения — тоже. — Она пожевала губами, в тревоге отводя взгляд. — Я присмотрелась к его Путеводной Нити… она подрублена мечом Короля. И перекручена! Кто-то завязал её узлом, вероятно…
— Да, ты верно угадала, — кивнул путник.
Пухлые кулачки Эгге сжались.
— Никак они не успокоятся! Сломали ещё одну судьбу!
— У них свои пути, Эгге, свои цели. Они желают получить Ответ на Вопрос. Я тоже хотел бы, чтобы это свершилось, но Джассар в свойственной ему манере всё так перемудрил, что уж и не верю в способность смертных разрешить его загадки. Он никогда не понимал до конца, что вещи, кои казались ему естественными, были тайной для многих других умов. Он… он наверняка не ожидал, что всё так затянется. Когда Господа вернутся, знай, что нам придётся биться с ними без Абсалона. И битва будет тяжёлой.
— Но когда они вернутся? Когда мне быть готовой?
— Как знать. Я отдаляю этот день как могу, и готовлюсь, собираю союзников. Рогатый Царь пока держит их вдали, но они неостановимы. Может быть сто лет, а может и десять. Даже я в неведении. Но влияние их со временем будет расти, как и сила слуг, сохранивших верность.
— Мои…
— Да, фа’ун будут набирать силу каждый день и час. А кроме них и иные. Через несколько лет, я уверен, все великие силы Валемара начнут ощущать давление, приближение чего-то большого и страшного. Некоторые быстро осознают угрозу, иные будут оставаться в неведении до конца. Я предвосхищаю, что боги и демоны потеряют покой, пошлют к смертным своих эмиссаров и тогда, начнётся настоящий хаос и суматоха. Если ребёнок выживет и попросит о помощи, ты знаешь, я не имею права помогать ему…
— В любое время можешь надеяться на все мои скромные силы, — сказала старица с тревогой. — На всё готова, чтобы не по повторилась Четвёртая эпоха! Я помогу ему, если он попросит!
— Спасибо, Эгге, — ответил странник, медленно растворяясь в воздухе, — я могу положиться на тебя…
Он исчез также, как появился, оставив бывшую владычицу лесов одну. Вздохнув напоследок, та поплелась к крыльцу, сняла с крючка застеклённую лампу, чтобы задуть огонёк, но тут в свет влетел ночной мотылёк, промелькнул перед самым её лицом и заметался вокруг, ища направление. Сморщенные губы старицы невольно допустили улыбку.
— Потерялся, милый? Бедняга… плутать тебе ещё долго, но ничего, ничего. Другие, опалив крылышки, падают и уже не поднимаются, но ты поднимешься. Готова поставить на кон свою новую жизнь. Полёт твой будет долог, серый мотылёк. Долог и труден.
****
@New_fantasy_and_fantastic_live канал новинок жанров Фэнтези и Фантастики в телеграме
https://t.me/New_fantasy_and_fantastic_live Подписывайтесь и не пожалеете. Только свежайшие новинки жанров фэнтези и фантастики для Вас..
*****
Если вам понравилось произведение, вы можете поддержать автора подпиской, наградой или лайком.