Вендетта в Нефритовом Дворце

ГЛАВА 12

Старое лицо и седые волосы,

Но сердце бьется сильно.

Грозная бабушка!

Кадзэ оставил тело убийцы в переулке и пошел обратно к вилле Хисигавы. Он не стал вырезать статуэтку Каннон, но решил, что принесет ее сюда на следующее утро, чтобы упокоить душу убитого. Утром кто-нибудь найдет труп, и лучше было бы Кадзэ не впутываться во все это, пока власти Токугавы будут расследовать убийство. Ему еще предстояло обыскать большую часть Камакуры в поисках девочки, да и троицу нужно было найти.

Луна еще не взошла, но в центре Камакуры сиял свет фонарей, и люди все еще бродили по улицам в его мягком сиянии.

Когда Кадзэ покинул центр города, огней и людей стало меньше, и вскоре он остался один на тропе, ведущей к вилле Хисигавы. Пробираясь между темными стволами деревьев, что росли вдоль тропы, Кадзэ слышал тихое стрекотание насекомых. Его шаги глушила земля, усыпанная сосновыми иглами. Приближаясь к вилле, его обостренное чутье уловило что-то еще, помимо насекомых. Он замедлил шаг, вслушиваясь, пытаясь различить что-то, кроме естественного ритма ночи.

Вот. Он снова это услышал. Треск веток и движение тел в деревьях у обочины. Кадзэ остановился и вгляделся в темноту, извлекая меч из ножен и ожидая, кто или что скрывается у тропы. Он гадал, не прелюдия ли это к новому покушению.

Внезапно из ночной тьмы, из глубины леса, вылетела какая-то тень. Она приземлилась на землю позади него, едва не задев его бок. Это было копье.

Тотчас же Кадзэ ринулся в лес, растворяясь в темноте и используя стволы деревьев как щит от нового удара. Он слышал шорох нескольких убегающих в лесу тел. Он ускорил бег, увертываясь от одного темного ствола за другим, постоянно двигаясь в том направлении, откуда доносились звуки бегства.

Впереди он услышал крик и треск, и понял, что один из нападавших упал. С ловкостью акробата Кадзэ уворачивался от веток и стволов и через несколько секунд наткнулся на темную фигуру, поднимавшуюся с земли. Кадзэ пнул ее, и та снова полетела на землю, вскрикнув от боли. Затем она закричала, но кричала то, чего Кадзэ никак не мог ожидать.

— Оба-сан! Оба-сан! Бабушка! Бабушка! Помоги! Он меня схватил! Бабушка…

Кадзэ подошел и поставил ногу на распростертое тело, снова толкнув его, прежде чем оно успело вскочить.

— Бабушка! — завизжала фигура. — Помоги, прошу!

Внезапно справа от него раздался треск, и из лесной тьмы появились еще две тени.

— Отпусти его, или я тебя убью! — Голос принадлежал пожилой женщине, но был резкий и властный, не уступающий любому самураю.

— Что-то не хочется его отпускать, — сказал Кадзэ. — Собственно, я искал вас всех с тех пор, как видел в последний раз.

— Кто ты? — рявкнула старуха.

— Я тот самурай, которого вы встретили в чайной много дней назад. Тот, что дрался на дуэли.

— Ты! — воскликнула женщина.

Кадзэ кивнул и, сообразив, что в темноте женщина не видит его жеста, сказал:

— Хай! Да.

— Зачем ты преследуешь моего внука? — потребовала ответа женщина.

— Потому что ваш внук играет в опасные игры, — ответил Кадзэ.

Он позволил юноше подняться на ноги.

— Я испугался, — признался тот. — Он понял, что мы прячемся в лесу, вот я и бросил копье и побежал.

— Прятаться бесполезно, если ты шумишь так, как вы, — сказал Кадзэ. — Скрытность требует тишины, а не только умения прятаться в темноте.

— Спасибо за урок, — с саркастической грубостью бросила старуха. — Чего ты хочешь?

— Что ж, полагаю, я мог бы спросить о том же и вас, — сказал Кадзэ, — поскольку вы, очевидно, наблюдаете за виллой Хисигавы.

— Это ты сказал, что искал нас несколько дней, — заявила старуха. — Теперь говори.

Кадзэ улыбнулся. Старуха стала бы неплохим полководцем.

— Я Мацуяма Кадзэ, — сказал он, кланяясь, хотя в темноте они и не могли видеть его жеста.

— А я — Бабушка-Старейшина младшей ветви клана Ногути, — ответила женщина.

— Когда я встретил вас впервые, вы вершили вендетту, — сказал Кадзэ. — Вы завершили то, что задумали?

— Не думаю, что мне стоит тебе говорить, — ответила женщина.

— Почему?

— Потому что Хисигава — это тот, кому мы мстим.

Они сидели у небольшого костра, горевшего на земляном полу заброшенного храма недалеко от виллы Хисигавы, где расположилась лагерем разношерстная троица мстителей.

— Так чего же ты хочешь? — спросила женщина. По бокам от нее сидели ее юный внук Нагатоки, юноша лет пятнадцати, и ее престарелый слуга Садакацу, высокий и иссохший, как скелет. Ни один из них не проронил ни слова.

— Мне нужна информация, — сказал Кадзэ.

— Какая информация? — спросила она.

Кадзэ достал из рукава лоскут ткани. Он развернул его и поднес к свету костра.

— Видите этот герб? — спросил он, указывая на узор. Это были три цветка сливы.

— Да, — ответила старуха, не выказав ни малейшего удивления.

Кадзэ посмотрел на нее и подумал, что это пугающая женщина. Она была вынослива, как любой мужчина, и хитра в любых переговорах, как самый изворотливый крестьянин.

— Это герб семьи, которой я служил до того, как их уничтожили после битвы при Сэкигахаре. Я получил этот лоскут от вашего внука. В него были завернуты рисовые крекеры.

Она бросила быстрый взгляд на своего юного внука, который, казалось, испугался упоминания о себе.

— Это было из наших припасов, Нагатоки? — спросила она.

— Да, Бабушка-Старейшина, — ответил Нагатоки. — Простите, но…

Она прервала его.

— Неважно. Не говори, пока я не велю.

Повернувшись к Кадзэ, она спросила:

— Что ты хочешь знать об этом лоскуте?

— Я хочу знать, откуда он и не связан ли он, случайно, с одной девочкой. Сейчас ей было бы девять, но когда я потерял ее след, ей было семь.

Старуха откинулась назад. Она сидела на пятках, поджав под себя ноги.

— Я знаю, откуда этот лоскут. И я скажу тебе. Но сперва ты должен кое-что для меня сделать.

— Что?

— Убей Хисигаву.

— Я не душегуб, — сказал Кадзэ.

— Но ты самурай.

— Да, и как самурай я убиваю. Но я не совершаю душегубства.

— В чем разница? — агрессивно спросила женщина.

— Душегубство несправедливо. Если я убиваю, то это может быть просто удача в бою, или потому, что мир станет лучше, если кого-то не станет. Убить Хисигаву, чтобы ты рассказала мне о клочке ткани, — несправедливо. У тебя к нему вендетта, а у меня — нет. У тебя может быть веская причина желать ему смерти, а у меня — нет. Ты должна убить его сама, потому что я не стану.

Старуха указала на свою повязку, на которой был выведен иероглиф «месть».

— Видишь это?

— Трудно не заметить.

— Клан Ногути объявил Хисигаве официальную вендетту. Он убил моего сына и похитил одну из его дочерей. До Сэкигахары Хисигава вел дела с моим сыном, поставлял оружие нашему клану. Он увидел дочь моего сына и стал одержим ею. Не будь она моей крови, я бы сказала, что она лиса-оборотень, потому что Хисигава был так пленен ею, словно в него вселился дух лисы, принявшей облик женщины. Он послал злую каргу по имени Андо в качестве свахи, чтобы устроить брак. Мой сын отказал. Несмотря на богатство Хисигавы, моя семья не видела выгоды в том, чтобы связать свой древний род с таким грязным купцом. Вскоре на дом моего сына напали головорезы Хисигавы. Они убили моего сына и похитили его дочь, что и дало нам основание для официальной вендетты. Несколько недель назад мой внук, Мототанэ, отправился исполнить вендетту и вернуть мою внучку, свою двоюродную сестру. Он был превосходным мечником и храбрым воином, и он должен был убить Хисигаву. Если бы у него не было возможности убить его, он должен был быть поблизости, выжидая удобного случая. Но я не видела от него никаких вестей. Если ты не убьешь Хисигаву, тогда я хочу, чтобы ты узнал, что случилось с Мототанэ. Если хочешь узнать об этом клочке ткани, ты расскажешь мне, что случилось с моим внуком. В тот миг, как ты мне это скажешь, я расскажу тебе, откуда у меня этот лоскут и что я о нем знаю.

Кадзэ даже не пытался спорить с пожилой женщиной. Он знал, что торговаться с ней бесполезно. Вместо этого он спросил:

— А что будете делать вы?

— Мы будем ждать, не представится ли нам случай убить Хисигаву и спасти мою внучку, Ю-тян.

— Ю-тян! — воскликнул Кадзэ.

— Ты ее видел?

— Нет, но я слышал, как Хисигава говорил о ней. Она его жена. Он обожает ее и все еще одержим ею. У него даже есть для нее особый дворец на территории виллы. Кажется, она живет в роскоши.

— Тогда я хочу, чтобы ты разузнал и о Ю-тян тоже.

— Нет, — сказал Кадзэ. — Вы хотели сведений о Мототанэ. Если я узнаю что-то о Ю-тян, я вам тоже расскажу, но расширять сделку я не стану.

— Хорошо, — сказала она. — По рукам!

Узнать о судьбе Ногути Мототанэ можно было лишь по счастливой случайности, но Кадзэ верил, что иногда удачу можно создать самому — трудом и подготовкой. Это было похоже на историю об Ода Нобунаге и монетах. Нобунага был предшественником Хидэёси, тем, кто разглядел его уникальные таланты и возвысил его от простого пехотинца-асигари до полководца.

В начале своего пути Нобунага и его войска, уступая в численности двенадцать к одному, шли к Окэхадзаме на решающую битву с могущественным даймё Имагавой Ёсимото. Имагава вторгся на территорию Нобунаги, решив сокрушить его. Он намеревался дойти до Киото и захватить власть над всей Японией, а небольшие владения Нобунаги стояли у него на пути. Имагава уже уничтожил пограничную крепость Нобунаги, и его армия расположилась лагерем в узком и труднопроходимом ущелье Окэхадзама, готовясь к походу на главный замок Нобунаги.

По пути на битву с армией Имагавы Нобунага остановился в святилище Ацута, чтобы вознести молитву о победе. Силы Имагавы значительно превосходили силы Нобунаги, но своенравный Нобунага предпочел напасть, а не отсиживаться в своем замке. Его воины считали, что им потребуется божественное вмешательство, чтобы вернуться живыми, не говоря уже о победе.

В святилище Нобунага сделал подношение в виде нескольких золотых монет. Держа монеты в руке, он посмотрел на своих вассалов и объявил: «Если боги хотят, чтобы мы победили в грядущей битве, то все монеты, что я сейчас подношу, упадут орлом вверх, в знак голов врагов, которые мы скоро добудем». Затем Нобунага бросил монеты к алтарю. Все они упали орлом вверх.

Его вассалы были поражены и воодушевлены этим знаком божественной поддержки, и вскоре весть об этом разнеслась среди воинов Нобунаги. Под прикрытием яростной грозы Нобунага атаковал армию Имагавы, когда те еще не оправились от похода. Имагава, в высшей степени самоуверенный, не ожидал нападения от малочисленных сил Нобунаги. Когда он впервые услышал звуки битвы сквозь грохот грозы, он подумал, что среди его людей вспыхнула драка. Без доспехов Имагава вышел, чтобы утихомирить ссору. Через несколько минут он лишился головы. Его войска, полностью деморализованные и разбитые, были разгромлены в короткой и яростной схватке.

Эта победа ознаменовала восхождение Нобунаги. Год спустя Токугава Иэясу — тот самый Иэясу, что позже сначала заключил союз с Хидэёси, а в итоге разгромил его семью при Сэкигахаре, — стал союзником Нобунаги.

Знак божественного благоволения, явленный Нобунаге в святилище Ацута, был омрачен, когда позже выяснилось, что монеты, которые использовал Нобунага, были поддельными. У них с обеих сторон был орел.

Вернувшись на виллу Хисигавы, Кадзэ поел, а затем тихо выскользнул из своей комнаты. В темноте он пробрался к барабанному мосту и взобрался на дерево. С самого детства Кадзэ чувствовал родство с деревьями, видя в них лестницы в небо, способ отделить свое тело от земли — и физически, и метафорически. Расслабившись на ветке в позе лотоса, он молча наблюдал за островом, заинтригованный образом жизни Ю-тян и убежденный, что исчезновение и возможная смерть Ногути Мототанэ связаны с ней.

Вскоре он увидел, как к мосту спешит Андо, неся два вложенных друг в друга лакированных подноса с едой. Он не мог разглядеть содержимое нижнего подноса, но верхний, казалось, был полон деликатесов, куда изысканнее, чем ужин, который ел сам Кадзэ. Он гадал, не наслаждается ли Ю-тян особым ужином. Ю-тян, казалось, жила в уединенной роскоши, подобно члену императорской семьи, и каждая ее прихоть и нужда исполнялись. Кадзэ был немного удивлен, что еду Ю-тян несет не служанка, но, видимо, жена Хисигавы пользовалась особым расположением всех в доме, включая Андо. Кадзэ размышлял, что это, должно быть, странная жизнь, так похожая на жизнь избалованной пленницы. Компенсируется ли потеря свободы роскошью?

Позже Андо вернулась в главный дом, но через несколько минут она и Хисигава появились снова. Они прошли мимо стражника у барабанного моста, перешли на остров и вошли в Нефритовый Дворец. Что показалось Кадзэ интересным, так это то, что несколько часов спустя они вернулись на виллу вместе. Кадзэ ожидал, что Хисигава проведет ночь с Ю-тян.

На следующее утро служанка нашла Кадзэ крепко спящим на своем футоне, словно он и не покидал комнаты всю ночь.