Вендетта в Нефритовом Дворце

ГЛАВА 7

Две курицы на ветке.

Кудахтанье

Бессмысленных речей.

Несколько часов спустя Кадзэ увидел возвращавшегося купца с двумя спутниками. Сам Кадзэ в этот момент забивал грязью торец одной из больших бамбуковых оглобель тележки. Бамбук был толщиной почти в человеческую руку, и потребовалось несколько пригоршней грязи, чтобы закупорить отверстие. Затем Кадзэ наклонился и омыл руки в луже дождевой воды.

При виде нанятых купцом людей брови Кадзэ сошлись в галочку. Оба были низкорослыми и тощими. Это не обязательно говорило о недостатке сил для толкания тележки, ведь крестьяне славились своей жилистостью и выносливостью. Кадзэ нахмурился оттого, что оба, казалось, были поглощены каким-то спором, дико жестикулируя и тряся друг перед другом кулаками.

Хисигава, шедший впереди этой ссорящейся пары, выглядел мрачно, его челюсти были сжаты, а на лице ясно читалось недовольство. Когда троица приблизилась, Кадзэ смог разобрать суть спора.

— Надо делить поровну, — говорил один из крестьян. На нем было грязное серое кимоно.

— Нет, это я согласился на работу, а потом позвал тебя. Значит, ты работаешь на меня. Я должен получать две монеты на каждую твою. И вообще, до конца пути ты должен называть меня Господин Горо! — Этот был в дорожных штанах и куртке. Его лысую макушку венчала повязка из скрученной ткани.

— Бред!

— Бред — это то, что ты считаешь это бредом!

— Да? А по-моему, бред — это то, что ты считаешь бредом мои слова о том, что это бред!

Рот Горо раздувался и сжимался, словно у рыбы-фугу, пока он пытался осмыслить ответ своего товарища и сообразить, что сказать. Наконец он сдался и просто ударил Хандзо ладонью по лбу. Раздался резкий шлепок.

— Итай! Ой! Какое право ты имеешь меня так бить?

— Потому что я главный.

— Ты не главный! С чего это ты главный?

— Я же сказал, это была моя идея взяться за эту работу.

— Ты за меня не говоришь. Когда ты меня спросил, это я сказал, что возьмусь.

— Вот! Вот! Ты сам признал, что я тебя спросил. Значит, я главный.

— Нет!

— Да!

— Бред!

— Сам ты бред.

Шлеп.

— Я же сказал, больно! Прекрати, пока я не разозлился и тоже тебя не ударил. Только я не просто по голове шлепну. Я тебя в лепешку расшибу! — Хандзо погрозил Горо кулаком.

Шлеп.

— Ох! Теперь ты меня и вправду обидел! — На глазах Хандзо навернулись слезы. Он схватился за лоб и застонал.

— Ну-ну, ладно. Я не хотел тебя и вправду обидеть. Вижу, я зашел слишком далеко. Разделим деньги поровну. Обещаю. Можешь не называть меня господином. — Затем, тихо бормоча себе под нос, он добавил: — Но я все равно главный!

Кадзэ склонил голову набок и посмотрел на Хисигаву.

— И это лучшие, кого вы смогли найти? — сухо спросил он.

— Конечно, лучшие! — со сжатыми челюстями ответил Хисигава. — Они спорят так с тех пор, как мы покинули их дом. И не замолкают ни на миг!

— Как вас звать? — обратился Кадзэ к крестьянам.

Те немного удивились, что самурай снизошел до того, чтобы спросить их имена.

— Я Горо, — сказал тот, что с повязкой на голове.

— Я Хандзо, — ответил второй, в грязном сером кимоно.

— Что вам сказали о том, что нужно делать?

Горо указал на Хисигаву.

— Он пообещал нам десять медяков, если мы поможем ему дотолкать тележку до Камакуры.

— Вы получите золото, — сказал Кадзэ.

— Золото!

— Что вы им обещаете? — возмутился Хисигава.

— А теперь слушайте внимательно, — сказал Кадзэ крестьянам. — Будет опасно.

— Зачем вы им говорите…

Кадзэ взглянул на Хисигаву, и разгневанный купец умолк.

— Я говорю им, потому что они должны знать. Их жизни будут в опасности, как и наши.

Снова обратившись к крестьянам, он сказал:

— В том сундуке, что привязан к тележке, — золото. Есть люди, которые хотят заполучить это золото. Возможно, теперь их уже много. Они уже убили троих охранников, которым было поручено защищать это золото, и они убьют и нас, если смогут. Мы должны доставить эту тележку до заставы, где можно будет нанять еще охранников для остатка пути до Камакуры. До тех пор нам будет грозить великая опасность. Вы это понимаете?

Пока Кадзэ говорил, глаза крестьян становились все больше и больше. Они переглянулись, затем посмотрели на Кадзэ и сказали:

— Хай! Да!

— И вы все еще хотите помочь?

Крестьяне снова переглянулись, затем посмотрели на Кадзэ. Но на этот раз они переглянулись еще раз, прежде чем ответить.

— Что думаешь, Хандзо?

— А ты что думаешь?

— Думаю, это их и искали те люди. Но все же этот самурай был с нами честен, и он пообещал нам золото. Думаю, надо помочь.

— Какие другие люди? — спросил Кадзэ.

— Прошлой ночью к нашей хижине приходила шайка, искали путников с тележкой. Полагаю, это вы.

— Сколько их было?

— Не знаю. Много.

— Больше четырех?

— Да, куда больше.

— Да, они ищут нас, — сказал Кадзэ. — Они хотят это золото. Нам все еще нужна ваша помощь, и есть вероятность, что эти люди нас найдут. Вы все еще готовы помочь?

Горо посмотрел на Кадзэ.

— Мы не воины, — сказал он.

Кадзэ улыбнулся.

— Я от вас этого и не жду. Нам просто нужны люди, чтобы толкать тележку. Если дойдет до драки, я сам разберусь.

На мгновение воцарилось молчание. Крестьяне переглянулись.

— Золото для нас? — спросил Хандзо.

— Золото, — подтвердил Кадзэ.

— Тогда мы согласны.

— Отлично! Лучше времени для начала не найти. Ёси! Вперед! Помогите-ка вытащить тележку обратно на тропу.

Горо и Хандзо встали позади тележки, чтобы толкать, а Кадзэ взялся за одну бамбуковую оглоблю, Хисигава — за другую. Когда они вытащили тележку на тропу, Хисигава простонал:

— Будто она стала еще тяжелее, чем вчера.

— Это грязь нас тормозит, да и вы устали со вчерашнего дня, — сказал Кадзэ.

Хисигава что-то проворчал в ответ, и четверо мужчин двинули тележку по тропе. В отличие от Хисигавы и Кадзэ, Горо и Хандзо не молчали. Они непрерывно препирались, толкая тележку. Кадзэ заметил, что, споря друг с другом, они толкали гораздо лучше, и не мешал им. Хисигава пару раз пытался их утихомирить, и его резкие слова и грозный взгляд на мгновение заставляли их замолчать, но через несколько минут они находили новый повод для раздора, и споры начинались снова.

Ближе к полудню они подошли к развилке, от которой тропы расходились налево и направо.

— По какой пойдем? — спросил Кадзэ.

— По левой, — ответил Хандзо.

— Нет, надо по правой, — сказал Горо.

— Левая тропа ровная, и это самый короткий путь к заставе.

— Мы знаем, что разбойники ищут тележку. Они наверняка будут ждать на левой тропе.

— Но правая намного длиннее. Придется обогнуть всю гору, прежде чем доберешься до заставы. По левой мы будем у заставы сегодня к вечеру или завтра утром. По правой — это еще как минимум день тяжелого пути.

— Но…

— Якамасий! Заткнитесь! — взвизгнул Хисигава. — Вы двое грызетесь, как старая женатая пара. Это невыносимо!

— Возможно, и невыносимо, но в данном случае интересно, — сказал Кадзэ. — Нам предстоит сделать выбор.

— Пойдем по короткой, — сказал Хисигава. — Чем быстрее мы доберемся до заставы, тем быстрее все мы будем в безопасности, а с нами и мое золото.

— Хорошо, — сказал Кадзэ, — по левой. Но нужно быть начеку, потому что если разбойники хоть что-то знают о здешних тропах, они непременно устроят засаду, прежде чем мы доберемся до заставы.

Мужчины покатили тележку по левой тропе, и не прошло и нескольких минут, как Хандзо и Горо снова принялись спорить о какой-то давней обиде. Кадзэ вздохнул, но продолжил тянуть тележку, а Хисигава лишь скрипел зубами.

Большую часть пути тропа вилась между лесистыми участками, перемежавшимися открытыми лугами. Ветви деревьев смыкались над тропой, создавая обманчивое чувство укрытия и безопасности и оттого лишь сильнее подчеркивая, насколько беззащитен был отряд на открытых местах. Подходя к каждому лугу, Кадзэ останавливал тележку и шел вперед на разведку. При первой остановке Хисигава запротестовал, назвав это ненужной задержкой, но одного взгляда Кадзэ хватило, чтобы он умолк.

Через несколько часов тропа вышла из леса, спустилась по длинному склону и углубилась в болотистую долину, поросшую высоким камышом. На опушке оставшегося леса Кадзэ остановил тележку и велел троим ждать. Хисигава открыл было рот, чтобы снова возразить, но закрыл его, не высказав своего раздражения задержками.

Кадзэ начал спускаться в долину. Вскоре камыши были уже выше его головы. Идеальное место для засады, ведь в зарослях могло скрываться сколько угодно людей. Ему не нравился этот участок пути, и он вернулся на опушку к тележке.

— Ну что? — потребовал ответа Хисигава. — Мы наконец можем продолжить путь? Мы бы уже были у заставы, если бы не эти постоянные задержки.

— Мне не нравится то, что впереди.

— Чувство? Какое еще чувство? Это не повод останавливаться!

Кадзэ не ответил. Вместо этого он стоял и смотрел на долину, ища хоть какой-то ключ к тому, что их ждет. Долина простиралась перед ним, словно зелено-бурое море. Под легким ветерком стебли камыша колыхались с грацией актера театра Но. Коричневые метелки камыша покрывались рябью под лаской ветра, обнажая зеленые стебли внизу. Из колышущегося моря стеблей доносился тихий шорох. В дальнем конце долины Кадзэ увидел, как в синее небо взмыла стайка птиц, чем-то напуганная. Через несколько секунд он увидел, как еще одна стайка покинула безопасные заросли, совсем недалеко от первой.

— Там люди, — сказал Кадзэ.

— Где? — спросил Хисигава.

— Движутся. Смотрите на дальний край долины.

Пока он говорил, из камышей взлетела третья стайка птиц.

— Вон там, — сказал он.

— Я не вижу никаких людей, — сказал Хисигава.

— И я не вижу, — сказал Горо.

— Я тоже, — поддакнул Хандзо.

— Вы не видите ветра, но видите, как он колышет камыш. Вы не видите людей, но видите следы их продвижения через камышовое поле. Когда Минамото Ёсииэ вел войско против Киёхары Такэхиры, он разгадал засаду по гусям, что взлетели из камышей, потревоженные людьми, занимавшими позиции. Здесь птицы тоже трижды вспорхнули из зарослей, спасаясь от приближающихся людей.

— Они могли спасаться от барсука или тануки, — сказал Хисигава.

— Вы готовы рискнуть? — и, не дав Хисигаве ответить, Кадзэ добавил: — Если вы умрете, то больше не увидите свою жену, Ю-тян.

Похоже, эти слова убедили Хисигаву.

— Что нам делать? — спросил он.

— Мы не знаем, сколько там людей — возможно, их слишком много, чтобы вступать в бой. Кроме того, скорее всего, они нас еще не видели, ведь камыш скрывает от них обзор. Думаю, нам следует вернуться к развилке и пойти по горной тропе.

— Но на это уйдут часы, и до заставы мы сегодня не доберемся, — возразил Хисигава.

— Разве ваша жизнь не стоит нескольких часов пути?

Хисигава вздохнул.

— Хорошо.

— Когда пойдем назад, старайтесь катить тележку след в след. Возможно, нам удастся их обмануть, если им надоест прятаться в камышах и они выйдут на тропу в поисках нас.

Кадзэ скрылся в кустах, срезал ветку и вырезал посох из молодого деревца. Когда он вернулся, трое мужчин уже развернули тележку и катили ее по тропе, следуя указаниям Кадзэ и стараясь попадать колесами в старую колею.

Веткой Кадзэ разгладил мягкую грязь, заметая следы разворота. Затем он прочертил посохом ложные колеи, ведущие с дороги в лес. Это была та же уловка, что он использовал, чтобы обмануть разбойника, который преследовал их ранее, — создать видимость, будто тележка сошла с тропы и чудесным образом прошла сквозь дерево. Кадзэ продолжал чертить ложные следы, углубляясь в лес. Дойдя до каменистого участка, где колеи перестали отпечатываться, он отбросил посох. Теперь казалось, будто тележка снова свернула с дороги.

— Ну же, болваны, — поторопил их Хисигава.

Хандзо перестал толкать и знаком велел Горо сделать то же самое.

— Не смейте называть нас болванами, — возразил он.

— О чем ты? — рявкнул Хисигава.

— Я думаю, вы на самом деле купец, а не самурай. Вы ведете себя не так, как тот другой самурай, Мацуяма-сан. А если вы не самурай, то не должны обзывать нас такими грубыми словами.

По праву крестьяне и впрямь стояли в общественной иерархии выше купцов — сразу после знати и самураев.

— Моя семья — из самураев, — сказал Хисигава.

— Но вы-то не самурай, верно? Вы оставили этот путь, чтобы стать купцом. Разве не так?

— Ах ты, щенок…

— А вам бы следовало держать себя в руках, — раздался голос.

Хисигава, Хандзо и Горо огляделись.

— Я здесь, наверху.

Они подняли головы и увидели Кадзэ, сидевшего на ветке дерева прямо над ними. Он сидел в позе лотоса, совершенно непринужденно, на высоте в два человеческих роста. Он обогнал их и ждал.

— Нам нужна помощь и усердие Хандзо и Горо, — рассудительно произнес Кадзэ. — Проявить вежливость — не велика цена. Общаясь с покупателями, вы ведь постоянно так делаете, даже когда вам этого не хочется.

— Я… — начал было купец, но затем задумался. — Вы правы, — сказал он, обращаясь к самураю. — Нам незачем ссориться, — с напускным дружелюбием добавил он, глядя на Хандзо и Горо. — Мы все хотим выбраться отсюда.

Горо посмотрел наверх, на Кадзэ.

— Как думаете, разбойники ушли? — спросил он.

Самурай покачал головой.

— Они не успокоятся, пока не доберутся до этого сундука с золотом. Я оставил ложный след на изрядном расстоянии. В конце концов они поймут, что тележка не прошла через лес. Тогда они вернутся к тому месту, где мы свернули, и начнут поиски.

Кадзэ оперся руками о ветку и вывел ноги из позы лотоса. Затем с легкостью ребенка он спрыгнул вниз, на мгновение повиснув на руках, прежде чем коснуться земли.

Поднявшись так же быстро, как и спрыгнул, Кадзэ сказал:

— Идемте. Вернемся на тропу, что ведет к горе.