В себя я пришла в больнице. Поняла сразу, без мути в восприятии, — как будто проснулась всего-навсего и увидела, что не дома. Приборы отсигналили раньше, чем подала голос, и девушка в салатовой форме медсестры подошла.
— Слышите меня?
— Да.
— Хорошо, — не стала она ни о чем больше спрашивать и улыбнулась. — Сейчас дежурный врач подойдет.
В теле все было ленивое и отупленное. Хотелось пошевелиться, руки и ноги затекли, и я немного поворочалась под простыней. Напульсник, липучка на груди, под носом щекотнули кислородные трубочки и еще какая-то нашлепка.
Появилась женщина в белом, бросила взгляд на приборы, потом на меня, а медсестра что-то буднично доложила. Из всего услышанного поняла «взгляд осознанный», «норма», «стабильно», «устойчивый».
— Можете себя назвать?
— Эльса Вальс.
— Как себя чувствуете, Эльса?
— Вяло…. Мне нужно знать, все целы? Все живы? Сюда еще кто-то попал? Там, в трущобах…
— Ну-ну-ну… куда поскакали? Успокойтесь. Все вопросы после небольшого тестирования.
— Сколько я здесь?
Врач вместо ответа, стала просить меня совершить те или иные действия, проверяя моторику, речь, память. Даже заставила решить в уме две простые задачки на сложение и вычитание, и итогом — прочитать с листа. Все хорошо. Я утомилась, но судя по ее лицу, это было нормально. Все результаты устроили:
— Еще сутки продержим вас, и если никаких сюрпризов не будет, поднимем в палату.
— Сколько я здесь?
— Два дня. Лечащий врач завтра расскажет вам подробнее, как обстоят дела, сколько времени займет лечение. Эльса, в приемном покое дежурит следователь. Если вы не очень устали и можете говорить, я могу допустить его, он ждал когда вы придете в себя, чтобы взять показания…
— Да! Конечно!
— Только при условии, — она многозначительно бросила взгляд на датчик с сигналом подскочившего пульса, — не волноваться. Не нужно себе вредить, спокойнее. Иначе никаких разговоров.
— Обещаю.
Долгие минуты спустя в реанимационную палату шагнул Андрей. Упакованный в гостевую инфекционную накидку и с медицинской маской на лице.
— Все хорошо, — сказал прежде, чем успела рот открыть. — Все кончилось хорошо, Эльса.
Отпустило. Он не говорил это для моего спокойствия, глаза бы выдали вранье. Я выждала, пока медсестра принесла стул для него, ушла, оставив одних, и сказала:
— Нюфа убили… Вы нашли его?
— Да. Похоронили со всеми почестями в Почтовом Дворе под деревом. Позже что-нибудь памятное поставим, когда придумаем. Пес наша единственная потеря, во всем остальном все хорошо. И ты поправишься.
— Расскажи… нет, погоди. А Гранид тут?
Андрей помотал головой:
— Дел еще много, помощников мне не хватает. Я его нарочно загрузил поручениями, чтобы он не маялся, — все равно сюда не пустят. У тебя тут еще и родители первые полсуток дежурили, но я и врач настояли, чтобы ждали дома. Если переживаешь, то я уже всем сообщение отправил. Поднимут в палату, жди море гостей.
— Правда, все целы?
— Илья плечо вывихнул, с десяток синяков на всех. Все сложилось как надо — Колодцы открыли, там всего двое были из охраны и один вроде дежурного по палатам. Троих под наркотиком вытащили — клиенты, а двоих из плена. Все хорошо, Эльса!
Он улыбнулся под маской, а я увидела его улыбку только по настоящей радости в больших серых глазах. Андрей устал, лицо было пепельным, бледным, а веки темными, но я все равно видела, что были и облегчение, и успокоение после волнений.
— Самый большой урон — нервы за тебя пожгли. А я поседел лет на десять вперед, — он даже наклонил голову, демонстрируя запыленную макушку, но разглядеть седину не смогла. Андрей понизил голос: — Представь себе картину… Колодезных скрутили, квартиры проверили, нашли людей, я отправил Илью со своим персоником обратно на крышу, чтобы он сообщение отправил, как вдруг Гранид подрывается к окну, рвет на себя створку, заскакивает на подоконник и прыгает… этаж шест-над-ца-тый! Дальше объяснять?
Я замотала головой.
— Он тебя к нам же и вынес, как раз скорые первые прибыли. Ты записана как жертва трущобного притона, если по делу. Человека, которого покусал Нюф, нашли неделеко от Лазурного. Гематомы и переломы руки, но умер он от передоза. В плече два следа от укола, и инъекторы рядом с телом.
— А Елисея поймали?
— Нет пока. Илья сейчас мониторит, чтобы никто из гонцов в клинику не лез. Последнего его приятеля Гранид и я уже допросили негласно, знаем, что ты в последний момент перехватила вынос сотни доз этого «гербария». Ни с чем редактор ушел. Если только еще пара «орхидей» осталась, которыми он подручного своего на тот свет отправил… и тебя пытался.
— Время. — Коротко донеслось от двери.
— Мне пять минут дали, — пояснил Андрей и поднялся. — Передать от тебя привет?
— Я всех вас очень люблю. Так и передавай.
— Поправляйся, сестренка.
Добавил тихо, и аккуратно пожал мне ладонь, прежде чем уйти.
Мне захотелось плакать. Глаза защипало, но слезы пересохли… Вот доберусь до Ганида, обниму его крепко, и отплачусь по верному зверю, как когда-то по своему Бусику. Встану на ноги, тоже буду Елисея искать. Ради мести, — за собаку. Не смогла уберечь друга и питомца, так заставлю ответить! И Гранид мне поможет… обязательно…
На следующий день, едва перевели в палату, навестили родители. Тяжелая для меня получилась встреча, потому что оба были непривычно тихими, все еще напуганными и внезапно очень старыми. Пережитая тревога словно выдула из них остатки бодрости, а возраст взял свое. Мне их было так жалко, что я больше чем они меня, все расспрашивала и расспрашивала о здоровье и самочувствии. Оба обещали, что они меня увидели, и теперь волноваться перестанут.
По очереди позднее навестили Тимур, Наташа, а еще через три дня снова пришел Андрей, — и проведать и на самом деле взять под запись показания для отчета. Друзей и родителей я попросила лишний раз не появляться в больнице. Меня обещали выписать скоро, после курса сердечных препаратов, и я не хотела никого дергать на эти свидания.
Андрей принес мне новый персоник и сказал, что теперь я буду со всеми на связи. В старом полетела электроника, заменили весь браслет на новый.
Закончив с формальностями, он еще остался посидеть немного, рассказывая, как подавались в деле этапы расследования, чтобы обойти нюансы с пространствами. Работы у него теперь было еще больше, но уже кабинетной.
— Как там Таксофон?
— Бегает на всех четырех. Ната переездом занимается, отдала пока обоих своих собак Тимуру. Младший его нарадоваться не может.
— Куда переезжает?
— Ближе к медицинскому, чтобы лишнее время не тратить на поездки. И мы… мы теперь вместе.
— Это лучшие новости!
На минуту меня обогрело чужое счастье. Подключив персоник, открыла список контактов и застопорилась, замолчав и погрязнув в собственных чувствах. Андрей чутко уловил волнение:
— До Гранида не дозвониться, я пробовал. Еще позавчера с радаров пропал, прислал последнее сообщение по вопросу с гонцами, и все. Он знает, что с тобой все в порядке, мы созвонились сразу после того, как ты в себя пришла и я потом с врачом переговорил.
— Понятно…
— Я тебе еще от Карины письмо принес. Она же сюда не выберется, а в ящик бросать не стала, так передала.
Он положил на кровать конверт со старой маркой. Я кивнула:
— Как там они? И как Дворы?
— Мельком забегал, мало знаю. Брат мне помогает, с обочниками на подхвате. Карина своими подопечными занимается, и думает, как продукты и вещи удобнее собирать и переносить туда.
И я спохватилась о деньгах. Даже попадая в разряд «жертв преступлений», государство не раскошеливалось на бесплатное оказание помощи. Экстренное, да, но мне понадобилась реабилитация. Вещество «орхидеи» не успело нарушить работу мозга, к счастью, но на сердце двойная доза сказалась. Обратимо. Покой, лекарства, еще потом месяц пить курс, и буду как новенькая. Пара треснутых ребер и губа, которую я разбила о свои же зубы, — заживут. Темные синюшные пятна под глазами от ушибленного носа уже рассасываются. Не сильный урон, но все же…
— А мое лечение дорого вышло?
— С этим у нас прямо война была, — внезапно со смехом выдал Андрей, — все рвались тебя спасать и вложиться, помочь. Споры были жаркие, но твоих родителей мы уговорили подвинуться, не одни они у тебя близкие, правда же?
— Разорила?
— Не разорила, сестренка. А на всех поделенное так и совсем мало, но зато по-честному и споров больше нет. Даже Гранид стерпел равноправие, хоть и скрипел зубами… — Сигнал сообщения прервал его, и Андрей поднялся с места: — Пора бежать. С персоником веселее валяться, время пролетит. Если срочного ничего не будет, то увидимся на выписке.
— Хорошо. Рада была тебя увидеть.
— Вза-им-но, — протянул тот, и на прощание не только пожал мне пальцы, но и чмокнул в лоб, — а это Ната просила передать лично.
Развлечь себя музыкой, чтением, роликами из сети — не выходило. Персоник отправился на тумбу, и я ждала от него одного — сообщения от Гранида. Писали родители, даже Лола один раз позвонила, пожелав здоровья. После шести прилетели весточки от Натальи с Тимуром. Карина в коротком письме рассказала, как весь Почтовый в трауре по Погибшему Нюфу, и лишь одно утешает — зверь умер героем. Он прознал и вынюхал грабеж клиники, тем спас многих людей, кто бы стал жертвой из-за «гербария». Она не обмолвилась о Викторе — что с ним, бедолагой? Столько несчастий и обрушений на него навалилось, что я не знала — как искуплять такую вину?