Ветер Безлюдья

«Будь осторожен…»

Прежде чем ехать домой и заниматься статьей для папы, я решила поесть в кафе. Обеда у родителей Виктора не вышло, чему я немного была рада, редкий случай — самой готовить не хотелось, поэтому вышла на станцию раньше и зашла в кафе за чем-нибудь на перекус. Пока ждала заказанную рыбу, салат и чай, ответила отцу на сообщение — выбраться на ужин он не сможет, много работы и он ждет, что статью я ему переправлю до вечера. Сдавать завтра. Но он должен успеть проверить. Уже сколько я этим занималась, но доверия заслужить так и не удалось, фамилия у нас одна, Вальс, и «не надо ее позорить ошибками». Ладно…

Открыв другие контакты, выбрала в строке Тимура Дамира и написала: «Привет! Давно не виделись и не слышались. Как поживаешь, старый друг? Как новая работа, как семья?».

Отправила сообщение Андрею, что есть новости, и как будет возможность — пусть позвонит. С тяжелым вздохом прокрутила список контактов вверх, к началу алфавита и выбрала телефон Гранида. Долго колебалась, даже разволновалась немного, но все же набрала «Ты до сих пор сильно всем нужен, если в городе — будь осторожен, если в трущобах — вдвойне», и отправила.

Ответ от Тимура пришел: «Привет! Чего писать, нужно встретиться и поговорить! А то опять жизнь за работай потеряю, а друзья и семья важнее.», Андрей ответил: «Привет. Свяжусь» а вот от Гранида тишина. Если он на самом деле остался жить и работать в Сивесрке, то мог сменить номер ради предосторожности, и мое сообщение уйдет в никуда. Хорошо, если так. Уже через пять минут после меня стало терзать сожаление о сообщении. Зачем проявилась, отправила? Чего он не знал без меня? А так выставляю себя еще большей дурой, чем есть…

— Ну, мам, ты опять?

— А что я не могу спросить, как у моей дочки на личном фронте? Познакомь меня уже с кем-нибудь! Раздевайся аккуратно, не забрызгай ничего… мерзкая погода! Чай?

— Да.

— Тогда сделай сама, а я допишу свой абзац. Мне с чабрецом. От этой сырости и сквозняков надо беречь легкие и делать профилактику.

В мамином полихаусе не мыслимы были ни сырость, ни сквозняки, но меня радовал сам факт того, что она помнит о своем здоровье. Я скинула обувь и дождевик в прихожей, обулась в свои местные тапки и пошла к кухонному уголку, как и всегда.

— А что из сухофруктов?

— Курагу и яблоки.

— Хорошо.

— Так как у тебя дела?

«Пока не родила» — мелькнул в голове дурацкий ответ, а вслух сказала:

— Что могло случиться за три дня? Все по-старому.

— И очень жаль. Ели тебя не зовут на свидания, то приглашаю я.

— Куда?

— Сегодня согласовали дату презентации моей юбилейной двухсотой книги. Будет узкий круг приглашенных, — ты, Алексис, редактор и Лола. Отпразднуем. Умоляю об одном — будь при параде, хоть один раз ради меня!

Мама говорила и печатала одновременно, сидя в своем кресле ровно, изящно, и не поворачивая головы:

— Я подберу тебе каталоги, не пренебрегай, и дам номер хорошего стилиста. Один раз ты можешь сделать приятное мне, и по такому важному для меня случаю?

— Ладно.

— А ты знала, что Елиссарио купил еще один популярный сайт?

Только пришла, а разговор начал меня раздражать почти сразу. Мама не хотела соскакивать со своих любимых коньков — моей личной жизни, моего внешнего вида, а с недавнего времени еще и с этого Елиссарио. Мама хотела прилипнуть к нему любым способом. Мало того, что она подписала все соглашения, так еще настойчиво приглашала его на субботние встречи с читателями, следила за его общественной жизнью, подавала эти новости мне. На встречи он не приезжал, отписывался неотложными делами, и злил маму тем, что упорно звал ее Надей. Я как-то посоветовала ответить взаимностью и вернуть его имя к славянскому Елисею, но от ужаса мама едва не лишилась дара речи.

— Ты уверена, что он придет на этот раз?

— Обязательно.

Я заварила чай, отнесла на столик у окна чашки и корзиночку с сухофруктами, подошла к ее столу и положила руку на плечо. Очередной роман в работе, и как только он будет готов, нужно его прочитать. Когда мне впервые был дан доступ к серьезным гаджетам, после младшей школы, мама подарила мне на день рождения личный планшет и загрузила на него все свои романы, что были написаны к тому времени. Но даже в двенадцать во мне было столько еще детского, что от моря плотской любви с этих страниц становилось гадко. Романы будили во мне не интерес, а отвращение. С того же периода мама старательно лепила из меня принцессу по образу и подобию, а я, наоборот, отбрыкивалась от косметики, каблуков и горячо полюбила джинсовые платья, кеды и куртки. «Виноватым» в этом оказался отец со своим «дурным влиянием».

— Скоро закончишь?

— Еще нет и половины.

— Пошли пить чай.

— Пойдем. Поболтаем!

Мы только сели, как персоник подал сигнал. Я почувствовала, что внезапно покраснела от мысли, что сообщение может быть от Гранида. Проницательная мама, сощурив хитро глаза, спросила:

— Ой, чего-то я не знаю… проверишь, кто пишет?

— Я знаю кто пишет, — заказчик, который сводит меня с ума стотысячной правкой и придирками. Зарекалась больше не связываться, но взялась за заказ. Бесит ужасно! Сообщения буду читать, когда сяду работать завтра.

Уловка удалась — все в семье знали, что от гнева я тоже краснею. Взяв чашку в руки, сделала глоток. Лекарственный запах чабреца сильно ударил в нос, я зажмурилась и от горячего парка в еще не остывшее лицо…

Будь прокляты эти воспоминания, что связывают меня со взрослым Гранидом Горном! Он ушел три месяца назад, а эти два эпизода памяти и его откровенный рассказ, дышали в затылок горячим летним зноем. Я чувствовала себя чуть-чуть в плену, не отпускало насовсем. Не отпускало…