Ветер Безлюдья

Ты вернулась?

Если ходить в трущобах без наушников, то гул огромного города доносился гудящим фоном, далеким, но все же слышимым. В момент, как до меня долетел возглас, образовалась вакуумная тишина. Всего на несколько мгновений. Я не испугалась, а удивилась! Кто мог быть здесь, сейчас, когда уже стемнело? Тут же мне представился какой-нибудь старик, который ушел гулять и заблудился, забыл дорогу домой.

Я решительно двинулась вперед, ориентируясь в сумерках:

— Где вы, кто звал?

Фонарь впереди хорошо освещал только меня, не добираясь светом слишком далеко. По шуму сухой травы и ветвей я определила, что на мой зов пробирается кто-то не с самого бульвара, а со стороны.

— Где…

Это был не вскрик, а скорее тяжелый измученный выдох. Я не стала приближаться, а ждала. Голос опознался не старым и речь о заблудившимся дедушке уже не шла.

Новая встреча? Новые открывшиеся Дворы? Но голос и просьба — тревожные. Силуэт едва читался на фоне густых зарослей шиповника, который сплошь и рядом рос у площадок отдыха. Меня человек увидел раньше, а я его заметила позже и то — из-за светлой куртки.

— Что-то случилось? Какая помощь вам нужна?

Беспокойство все же царапнуло немного. Мужчина приближался. И сразу стало понятно, что есть проблемы с равновесием. Он шатался, разводил руками, колени у него подгибались. Незнакомец пошел по открытому участку, где держаться было совсем не за что… Шагов на встречу я благоразумно не делала. Будь человеку плохо с сердцем, будь он ранен или отравлен, подкожный чип на запястье уже давно бы сигналил обо всем на персоник, а тот скорой помощи.

— Что с вами?

Мужчина подошел настолько близко, что я более-менее рассмотрела его. Он был очень худ. Феноменально. Даже явно не его, а маленькая женская куртка, висела мешком, как на вешалке, а не на человеке. Ноги — спички, и штанины джинс болтались на них, как полотнища на палках. Кисти рук, бледные, напоминали скелетную свою основу, будто и мышц на них не было, только кожа и сухожилия. Голова лысая, глаза запавшие темными провалами, и рот казался на таком лице кривой черной прорезью.

Невольно сделав пару шагов назад, включила персоник и направила свет на подходившего. Стало еще хуже. Странный взгляд, пьяная походка… Одежда оказалась грязной, рваной, словно тот не раз падал и продирался через что-то. Куртка надета на голое тело, расстегнута, и видно было костлявую грудину, выпирающие ключицы с глубокой яремной ямкой, жилистую шею. Парок от дыхания едва заметен.

— Боже…

На руке нет не то что персоника, даже обязательного чипа. Рваный багровый рубец на все запястье, не заметить нельзя. Подумать, что это мог быть обитатель Двора, как Виктор, невозможно! А вот поверить, что это наркоман, доведший себя до такого состояния — вполне реально. И теперь сгорает от той дряни, что выбрал для себя смыслом жизни.

Выключив экран, я развернулась и пошла от него. Наркоманов я опасалась и презирала, считая одной из самых уродливых болезней человечества, что не хотела даже считать за людей. Живьем так близко не видела никогда, но от отца хорошо наслышана. В его молодость это стало бичом поколения, которое за пресыщенностью и комфортом существования, губило свою и чужие жизни из-за наркотиков.

— Нет!

За спиной прозвучал его вскрик. И заставил остановиться, как в спину камнем кинули. В одном этом звуке столько осмысленного отчаянья! Возглас утерянной надежды на последний шанс. Он был под наркотиком, верно, и я решила его за человека не считать но то, как он вскрикнул, побудило человека во мне.

Обернувшись, увидела, что незнакомец сидел на пожухлом газоне, вцепившись в саму землю руками. Он не хотел падать дальше. Он вцепился в нее так, словно не хотел умирать. А кто знает действие этих препаратов? Может он и погибнет, если позволит себе потерять сознание. Поколебавшись несколько секунд, поняла, что не могу уйти. Как бы низок он ни был, бесчеловечного поступка не прощу себе уже я.

Вернулась. Снова посветила персоником, не напрямую в лицо, а чуть в сторону. Он глубоко и сипло дышал. Удержался на мне взглядом, простонал, мучительно сжимая зубы, так что все лицо покрыли резкие морщины. С невероятным трудом и болью в голосе произнес:

— Ты вернулась…

И я нажала на персонике сигнал экстренной помощи.

Не более чем через минуту над головой послышалось жужжание винтов белого медицинского коптера, вещавшего: «Не волнуйтесь, оставайтесь на месте. Группа в пути, время прибытия…».