Поздним утром я в первую очередь проверила соцсети — и мать, и отец выходили, а это значит, что с самочувствием у них более-менее хорошо. В мамином блоге я успела увидеть запись «Как пережить такое?» и первые строчки описывали историю с обнаружением медицинского отчета. Дальше читать не стала. Выложено сорок минут назад, много просмотров еще не набрало, и я не хотела именно сейчас знакомиться с маминой точкой зрения.
Расстраивало то, что семейное и личное было выставлено на всеобщее обозрение. Опять. Решила, что вечером отправлю родителям пробные сообщения, чтобы узнать, как они и готовы ли разговаривать со мной?
— На завтрак у тебя омлет и салат с зеленью, — сообщила я между делом, сама еще не оторвавшись от экрана персоника. — Вчера не болел желудок?
Как и обещала на праздничный ужин я приготовила Граниду запеченное мясо с сыром и клюквой, сделала салат из огурцов, помидоров, перца и киндзы. Надавила клюквенный морс. Оставила записку, что где лежит.
— Какая заботливая…
— Могу что-нибудь мясное приготовить к омлету, если аппетит есть. Будешь?
От Гранида ответа не последовало. Он не понимал, что мои вопросы не от желания покудахтать над ним, несчастным, а лишь уточнения по еде. Мне было важно, как я готовлю, что я готовлю, и нормально ли принял организм эти блюда. Я отвлеклась от мыслей о родителях, подумав попутно, что он чем-то в этом плане похож на тетю Эльсу — тоже не здоров, и тоже не слишком общителен. Но было бы хуже, если бы вынужденный гость оказался болтуном. Пусть думает, что хочет.
В полдень раздался звонок с номера следователя.
— У вас все хорошо? Дежурный позвонил мне после проверки сообщений, я подключился к служебной линии. Что произошло?
— Сейчас все нормально. — Я вышла в коридор этажа, чтобы не доносить суть разговора до Гранида. — Мне помог Тимур Дамир.
— Да. Я получил от него сообщение, и сделал запрос по камерам станции метро. Так что у вас случилось, расскажите?
— Я была в трущобах, заметила за собой слежку. Насторожилась, позвонила вам, а потом ему.
— Как вы поняли, что следят, и что за вами?
— Ну… — немного растерялась я. — Шли за мной, пересаживались в тот же вагон. Думаю, это из-за Гранида.
— С чего вы так решили?
— Больше нет причин.
— Точно нет причин? — особым тоном переспросил он. И, что приятно, в голосе было настоящее участие.
— Нет.
— Завтра сможете приехать и дать показания под запись?
— Могу.
— Тогда жду утром, к девяти. У меня еще будет к вам пара вопросов, но на долго не задержу.
— Хорошо.
Отключившись, невольно прислушалась к звукам из-за двери соседки Натальи. Раз уж здесь. Но там была тишина такая, словно опять никто за стеной не жил.
До самого вечера я мониторила активность мамы и папы в соцсетях. Они появлялись и пропадали, а когда я ловила их в он-лайн, писала сообщения, но без ответа. И они обиделись, и мне стало тоже обидно. Итогом я написала большое письмо обоим, пытаясь все объяснить, и надеясь на принятие того, что я все же имею право распоряжаться собой и своим имуществом без спроса старших. И обещала в любом случае прийти «под дверь» для разговора вживую, если не будут брать трубку.
При возвращении внезапно застал вопрос Гранида:
— Когда идешь в трущобы в следующий раз?
— Или завтра или послезавтра, а что?
— Мне нужно с тобой. Покажешь то место, где нашла меня?
— Зачем? Полиция обследовала несколько кварталов вокруг и ничего не обнаружила. Думаешь, ты найдешь?
— Покажешь — мне будет быстрее, не покажешь, все равно поеду и сам искать буду. Так поможешь в этом?
— Ладно.
— А сейчас?
— Дай подумать.
Я села на диван и прикинула — завтра мне к следователю, и это хороший шанс спросить совета: мол, подопечный в трущобы просится, а там ему опасно, что делать? С другой — без разницы, потому что и у Гранида теперь есть персоник, который не даст никому так легко похитить человека снова. А если уже не похитить, а убить? Не сложно, как прежде с наркотиком, а примитивно и быстро…
— Не может быть! Ты не ответила сразу «да»? Не кинулась моментально обуваться и не подхватила заботливо под руку, помогая преодолеть путь? Я же вижу, как быстро стал тебе близким и родным, ведь уже вторые сутки у тебя. Ты спишь при мне. Ты ничего не забираешь с собой, когда уходишь. И про историю мою не спрашиваешь. Ромашка моя доверчивая, о чем тут думать?
— Гранид, не отвлекай. Я решаю, что делать и как мне составить график на эти дни. Завтра встреча, послезавтра день для родни, вот и думаю. И сдалась мне твоя история.
— А я опасный. Может быть… вот ты думала об этом? Почему меня захотели убить близкие? Потому что они все трое так внезапно стали жестокими монстрами, бездушными сволочами, и сговорились убрать несчастного родственника? Более вероятен другой случай — это я монстр, маньяк, мучивший своих так сильно, что они решили от меня избавиться. Как тебе?
— Тебя хотели убить близкие? — Изумилась я, не зная таких деталей. — Уверен? Ты не монстр, не ври.
— Тебе не хватает хорошего жизненного урока, чтобы поумнеть. Макнет так с головой в какую-нибудь беду урод, которому ты доверяешь и думаешь, что «не такой»… и прощай, Ромашка, хорошая девочка…
Я подперла щеку ладонью и смотрела на Гранида, который сидел напротив в компьютерном кресле с таким видом, словно сделал мне вызов оскорблением и ждал результата. Ну, не понимала я, отчего он такой недовольный! И если бы он знал, насколько мне было все равно на его язву. Даже тот факт, что сейчас родители так меня подкосили с обвинениями, я не связывала именно с ним. Я могла потратить деньги на что угодно, пропутешествовать их, например — не важно. Меня волновала только моя жизнь, только моя начинающаяся сказка с Дворами, с чужими мыслями и с новыми людьми. С потеряшками, а не с такими, как Гранид. И меня, как ни странно, действительно не волновало — кто и за что его хотел убить. Эта история в моем сознании была «случайно попавшей» в канву событий. Как примесь, как мусор, как что-то чужеродное. И оно закончится вместе с тем, как Гранид восстановится и съедет.
— Можно и сейчас съездить, — ответила я после того, как он выдохся ожиданием. — Сегодня у меня планов точно нет, а вот завтра после девяти утра еще могут появиться. Одевайся.