Витязь в тигровой шкуре

Автандил Фатьме ответил: "Я прочел твои хваленья.

Ты меня предупредила: сам пылаю каждый день я.

Как и ты, я умираю от любовного влеченья.

То, что сладостно обоим, недостойно осужденья".

Как Фатьма возликовала, не умею рассказать я!

"Уж не буду, написала, больше слезы проливать я!

Только сумерки настанут, приходи в мои объятья,

С нетерпением великим буду ночи ожидать я".

Но как только он собрался на свидание идти,

Некий раб ему в потемках повстречался на пути.

"Задержись! — Фатьма писала. — Не готова я, прости!"

"Что за вздор! — подумал витязь. — Что могло произойти?"

Несмотря на запрещенье, распахнул он дверь алькова.

Перед ним Фатьма сидела, и мила и черноброва.

Автандил заметил сразу, что рыдать она готова,

Но влюбленная хозяйка не промолвила ни слова.

Сели вместе, целовались за беседою совместной.

Вдруг явился на пороге некий витязь неизвестный.

Вслед за гостем нес невольник меч его и щит железный,

Но при виде Автандила оба встали, как над бездной.

И Фатьма, заметив гостя, побледнела, словно мел.

С удивленьем незнакомец на любовника глядел.

Он сказал Фатьме: "Не буду прерывать я ваших дел,

Но клянусь тебе, что завтра будет горек твой удел!

Ты меня своим распутством затоптала в грязь, срамница!

Отомщу тебе я завтра, как тебе еще не снится:

Всех детей своих от страха загрызешь ты, как волчица!

Плюнь мне в бороду, злодейка, если это не случится!"

Тронув бороду рукою, удалился гость сердитый.

Залилась Фатьма слезами, принялась терзать ланиты.

"Горе мне! — она вскричала. — Все грехи мои открыты!

Пусть побьют меня камнями! Недостойна я защиты!

Погубила я супруга и детей не сберегла,

Потеряла самоцветы, разоренная дотла!

Разлучилась я с родными, натворив немало зла,

Кров разрушила домашний, где так радостно жила!"

С удивленьем слушал витязь эти горькие стенанья.

"Что с тобою? — он воскликнул. — Как понять твои рыданья?

Кто такой он, этот витязь, наши видевший лобзанья?

За какие он грозился рассчитаться злодеянья?"

"Лев, теряю я рассудок! — так Фатьма ему сказала. —

Не расспрашивай напрасно, говорить мне не пристало.

И детей я погубила, и сама теперь пропала, —

Красота твоя, любимый, сердце мне околдовала.

Тот, кто в жизни неразумен и ведет себя, как лжец,

Кто сберечь не может тайны — погибает наконец.

Пусть же плачут о несчастной, не жалеющей сердец!

Кто своей желает крови, тот на свете не жилец.

Ты одно из двух обязан совершить без промедленья:

Иль убей ты Чачнагира, замышляющего мщенье, —

Ты спасешь поступком этим и меня, и все именье,

Я ж тебе потом открою все былые прегрешенья.

Или, если ты не можешь, погрузи на мулов вьюки

И покинь мои владенья, как ни горек час разлуки.

Буду я тебе противна, коль, попавшись в злые руки,

Загрызу своих детей я, обреченная на муки".

Автандил, бесстрашный витязь, воспылал, подобно льву.

Смелый, доблестный и гордый, взял он в руки булаву.

Он сказал: "Забудь об этом! До тех пор, пока живу,

Беззащитному погибнуть не позволю существу!

Мне помощников не нужно, нужен только провожатый,

Чтобы знал я, где живет он, этот витязь бородатый.

Он не справится со мною, лютой яростью объятый.

Жди меня и будь спокойна, не пугай себя расплатой!"

И хозяйка к Автандилу провожатого прислала

И, прощаясь, понемногу успокаиваться стала.

"Коль убьешь его сегодня, — так она ему сказала, —

Не забудь, сними мой перстень с пальца этого бахвала".

Автандил из дома вышел, и прошел сквозь город он.

Был дворец красно-зеленый возле моря возведен.

Окружая ряд чертогов, над балконом шел балкон,

Строй бесчисленных балконов упирался в небосклон.

Провожатый Автандилу показал на это зданье:

"Тот, кого ты ныне ищешь, здесь имеет пребыванье.

Ты на верхнюю террасу поднимись без колебанья:

Отдыхает там хозяин, возвратившись со свиданья".

Двух привратников заметил возле дома Автандил,

И подкрался к ним бесшумно, и за горло их схватил,

И приподнял, и ударил друг о друга что есть сил,

Черепа разбил обоим и мгновенно умертвил.