Витязь в тигровой шкуре

Пышный трон, бело-пурпурный, изукрашенный Фридоном,

Весь в каменьях красно-желтых, возвели молодоженам.

Желтый трон для Автандила посредине был черненым.

Двор собрался, и герои по своим расселись тронам.

И явились сладкопевцы и свои запели гимны,

И друзьям шелков немало царь поднес гостеприимный,

И отпраздновал он свадьбу ради их любви взаимной,

И пленяла приглашенных красота царевны дивной.

Девять перлов драгоценных царь поднес им в честь побед.

Каждый был с яйцо гусыни и струил туманный свет.

Но зато подобен солнцу был там некий самоцвет, —

С этим светочем художник ночью мог писать портрет.

Дорогим молодоженам, приглашая их на ужин,

Царь поднес по ожерелью из рубинов и жемчужин.

Автандилу дал он блюдо в знак того, что с ним он дружен.

Чтоб внести такое блюдо, был немалый навык нужен.

Был насыпан крупный жемчуг на огромном блюде этом.

Царь поднес его герою с поздравленьем и приветом.

Там ковры и аксамиты отличались дивным цветом.

Благодарность Тариэла на дары была ответом.

Восемь дней, играя свадьбу, веселилась вся страна.

Ежедневно новобрачным подносила дар казна.

Били бубны и кимвалы, арфы пели дотемна.

Как достался витязь деве, так и витязю — она.

Как-то раз сказал Фридону Тариэл такое слово:

"Мне любой из вас, герои, ближе брата дорогого.

Чтоб воздать вам по заслугам, сердце все отдать готово,

Ибо, вами исцеленный, я вернулся к жизни снова.

Есть ли что прекрасней жертвы, принесенной Автандилом?

Оказать спаспету помощь нам с тобой теперь по силам.

Ты сходи к нему, разведай, как нам быть с собратом милым?

Потушив мое горнило, он сожжен своим горнилом!

От меня спроси ты брата: "Как избыть твою беду?

Богом посланную с неба, ты свою получишь мзду,

Но коль я тебя забуду и на помощь не приду,

Пусть нигде себе приюта я, бездомный, не найду.

Чем тебе помочь я должен, верным будучи собратом?

Я в Аравию с тобою рад, коль надо, ехать сватом.

Где словами, где мечами, все устроим мы дела там.

Не женив тебя на деве, не хочу я быть женатым!"

Лишь дошло до Автандила предложенье Тариэла,

Безграничная веселость Автандилом овладела.

"Для чего мне эта помощь? — он воскликнул. — В чем тут дело?

Ведь луна моя от каджей бед пока не претерпела.

Ведь она по божьей воле занимает свой престол,

Почитается народом, никаких не знает зол,

Ни один колдун на свете козней ей пока не плел.

Почему ж ты с этим делом, милый друг, ко мне пришел?

Лишь когда творец исполнит все свои предначертанья

И пошлет мне утешенье за минувшие страданья, —

Лишь тогда я вновь увижу солнце, полное сиянья...

До тех пор, увы, напрасны будут все мои метанья.

Вот что должен Тариэлу я сказать по доброй воле:

"Я похвал твоих не стою, царь, рожденный на престоле!

С материнской я утробы предназначен рабской доле,

Пусть же я останусь прахом, не займешь ты трон доколе!

Ты сказал: "Желаю справить свадьбу славную твою!"

Голос любящего сердца в этом слове узнаю!

Но ни меч, ни красноречье не помогут в том краю,

Где послал мне бог царицу солнцеликую мою!

Лучше ждать решенья свыше, чтоб душа не унывала!

Но тебе индийским троном овладеть пора настала,

Чтоб с тобой твое светило, словно молния, блистало,

Чтоб, рассеянный тобою, враг бежал куда попало.

В день, когда осуществятся эти наши замышленья,

Я в Аравию, мой витязь, возвращусь без промедленья.

Там, коль солнце пожелает, я уйму огонь томленья.

Ни к чему иному больше не имею я стремленья".

И когда о том услышал от Фридона Тариэл,

Он сказал: "Не с колдунами я сражаться захотел.

Так же как источник счастья возвратить он мне сумел,

Ныне я отдам все сердце ради этих важных дел.

Передай ему все это и скажи: "Воитель славный,

На меня давно в обиде воспитатель твой державный.

Много слуг его когда-то я убил в борьбе неравной.

Я хочу просить прощенья за поступок своенравный".

Ты скажи: "Со мною больше не веди переговоров.

Завтра двинусь я в дорогу, мне не нужно долгих сборов.

Царь Аравии забудет для меня упрямый норов

И меня, как свата, встретит без упреков и раздоров".

С этим словом к Автандилу Нурадин пришел опять.

Он сказал: "Решилось дело. Поздно споры затевать".

И хотя спаспета стала боль души одолевать,

Уважения к владыке он не мог позабывать.

Он явился к Тариэлу, и склонил пред ним колени,

И, поднять очей не в силах, говорил ему в волненье:

"Грешен я пред Ростеваном, не свершил его велений, —

Не зови меня с собою ради новых преступлений!

Если мы туда поедем, взяв с собою Нурадина,

Никому я не позволю нападать на властелина!

Уж и так пред государем голова моя повинна!

Разве смеет раб ничтожный меч поднять на господина!

Между мною и царицей вы посеете раздор.

Горе мне, коль то светило потускнеет с этих пор!

Оттолкнет меня царица, позабудет уговор,

Не простит, не пожалеет, всем мольбам наперекор!"

Тариэл, светило мира, поднял брата со словами:

"Ты помог мне в затрудненье и советом и делами.

Ныне мы познали счастье, но, разделавшись с врагами,

Ты и сам обязан ныне утешаться вместе с нами.

Не могу хвалить я друга, если он со мной чинится,

Слезы льет в уединенье, убивается, томится...

Кто меня считает братом, должен мне во всем открыться,

Если ж нет, то нам обоим лучше будет разлучиться.

Овладел ты сердцем девы и меня от смерти спас.

Вряд ли дева огорчится, если вдруг увидит нас.

Задавать царю загадки я не буду в этот раз, —

У меня одно желанье: позаботиться о вас.

Буду я молить владыку, чтоб, радея о престоле,

Он тебе свое светило уступил по доброй воле.

Нужно вам соединиться, для чего страдать вам боле?

Украшать друг друга нужно, а не вянуть в диком поле!"

Увидав, что не отступит от решенья Тариэл,

Автандил противоречить побратиму не посмел.

Нурадин собрал охрану, счел ее и осмотрел

И с любимыми друзьями в дальний двинулся предел.