Витязь в тигровой шкуре

"Новый год мы здесь справляем по своим заветам старым:

Не торгуем, как обычно, и не ездим по базарам.

В этот день, принарядившись, мы, подобно знатным барам,

Во дворец на пир веселый с дорогим приходим даром.

В этот день купцы приносят государю приношенья,

Царь их также оделяет сообразно положенья,

Десять дней играют арфы, всюду музыка и пенье.

Игры в мяч, бега и скачки развлекают населенье.

Здесь делами всех торговцев управляет мой супруг,

Я считаюсь у царицы госпожою их подруг.

Захватив с собой подарки и собравшись в тесный круг,

Мы проводим вместе с нею новогодний свой досуг.

Как-то в праздник новогодний принимала нас царица,

Оделяла нас дарами, весела и светлолица.

Вслед за тем мои подруги поспешили удалиться

И зашли ко мне в покои, продолжая веселиться.

В сад мы вечером спустились и певцов с собою взяли,

И певцы веселым пеньем нас искусно развлекали.

Забавляясь, я меняла и прически и вуали

И с подругами болтала без заботы и печали.

В том саду, над самым морем, прихотлива и стройна,

Средь кустов была беседка на скале возведена.

И пришла я в ту беседку, роем жен окружена,

И велела дать подругам угощенья и вина.

Занимала я соседок, чтобы им нескучно было,

Но в разгаре удовольствий вдруг душа моя заныла.

Гости стали расходиться, увидав, что я уныла,

И печаль, подобно саже, разом сердце мне покрыла.

Я окно приотворила, устремила взгляд на море

И смотреть на волны стала, чтоб свое развеять горе.

Что-то темное мелькало в беспредельном том просторе,

То ли зверя, то ли птицу разглядела там я вскоре.

Но не зверь то был, не птица: море там несло ладью,

Два каких-то чернокожих плыли к нашему жилью,

И везли они с собою ту, о ком я слезы лью,

Чье чудесное виденье душу ранило мою.

Скоро маленькое судно оказалось у причала.

Озираясь, оба стража вышли на берег сначала, —

Сонный берег был безлюден, их ничто не испугало,

Лишь одна я незаметно из окошка наблюдала.

И тогда они из лодки извлекли ковчег, откуда

Вышла девушка на берег, где камней лежала груда:

В черной редкостной вуали, в платье цвета изумруда,

Затмевало образ солнца то неведомое чудо.

Повела очами дева — засиял вокруг гранит,

Над землей возник и небом нежный свет ее ланит.

Я глаза мои закрыла, ибо девы этой вид

Ослепил меня внезапно так, как солнце нас слепит.

Четырем рабам отважным я приблизиться велела.

"Посмотрите, что за дивом эта шайка овладела!

Нужно выкупить бедняжку. Отправляйтесь, люди, смело,

Что запросят, то и дайте, но устройте это дело.

Если ж торг не состоится, то убейте этих стражей

И луну ко мне доставьте, чтоб жила под кровлей нашей".

Тут рабы мои, подкравшись, подошли к стоянке вражьей,

Но приезжие и слушать не хотели о продаже.

Видя это, я вскричала: "Смерть им! Смерть!" И предо мной

Два убитые злодея скоро скрылись под водой.

Люди деву окружили, повели ее домой,

И спустилась я навстречу к незнакомке молодой.

Как была она прекрасна, рассказать я не умею!

Назовут ли солнце солнцем, сопоставив солнце с нею!

Не под силу этот образ начертать и чародею!

Я в лучах его доселе вся горю и пламенею!"

Тут Фатьма, заплакав, стала бить руками по ланитам.

Скорбь, как видно, овладела и торговцем именитым:

Позабыв друг друга, оба с сердцем плакали разбитым,

Растопив снега в долинах, слезы реками текли там.

Плач умолк, и друг промолвил: "Продолжай, молю, рассказ!"

"Деве той, — Фатьма сказала, — я доверилась тотчас.

Всё я ей надоедала, целовала много раз,

Усадив, не отводила от нее влюбленных глаз.

Я ее спросила: "Солнце! Дочь какого ты народа?

Где тебя, краса созвездий, взяли эти два урода?"

Но она не отвечала мне и с самого прихода

Слезы горькие точила, словно в поле непогода.

Утомившись от расспросов и моих надоеданий,

Не могло мое светило удержаться от рыданий.

Из нарциссов сквозь агаты тек на лалы ток страданий.

Изнывала я, не в силах утолить ее желаний.

Наконец она сказала: "Ты мне матери дороже,

Но мое существованье лишь на вымысел похоже.

Не пытай меня, коль бога прогневить боишься тоже.

Я — скиталица простая, мне роптать на жизнь негоже".

Я решила: "Тот, кто ночью кличет солнце на восток,

Тот поистине несчастен, скудоумен и убог.

Нужно утром ждать рассвета, чтоб из дела вышел прок.

Подожду, пока очнется эта дева от тревог".