Вульф

Глава 14

Габриэль

Я снимаю маску и осматриваю смесь красок, которую только что проверил Кай. Это для бензобака Харлея, на который я вручную наношу рисунок в виде шестиугольников. Мы приехали в гараж, чтобы сделать это до того, как заберем Гатора, когда его охрана оставит его ради субботней шлюхи. То, что мы планируем провернуть сегодня, не совсем обычно, но иногда грань между моим легальным бизнесом и повседневными делами клуба размывается.

Я и так задержался больше, чем рассчитывал, потому что служба затянулась, и мне пришлось поговорить с Мейсоном, чтобы напомнить ему, что он не может убить Гатора сразу же, как только мы затащим его в фургон. Мы должны знать, кто отдал ему приказ сделать это с младшей сестрой Мейсона и, кто за последний месяц ограбил две наши клиники в Атланте.

Мы уверены, что знаем, но нам нужно подтверждение, чтобы не начать ненужную войну, которая поставит мой клуб под угрозу.

— Нужно больше блеска, — говорю я Каю, точно зная, чего хочет мой клиент. Он привередливый, и, если повезет, мы выполним эту работу сегодня, и мне не о чем будет беспокоиться. — Он хочет, чтобы это было похоже на глянцевую помаду — именно такого оттенка, которым пользуется его невеста. Я снова протягиваю ему изображение цвета, чтобы он мог подобрать оттенок.

Я представляю его на пухлых губах Бринли, и мой член оживает от этой мысли. Ирония заключается в том, что обычно я выставляю женщин за дверь, но та, которой я позволил остаться в моей комнате прошлой ночью, сегодня утром улизнула и спряталась от меня на заднем сидении такси.

Чему мне нужно ее научить? Что она не может уйти, пока я не разрешу ей.

Кай берет фото с оттенком помады и кладет ее в карман комбинезона.

— Кстати, это чертовски круто, чувак. — Кай кивает на мою работу.

Аэрография¹³ сложных рисунков — моя специальность. Когда мы закончим, здесь будут изображены соты и логотип Харлея.

Я уже собираюсь вернуться к работе, когда снаружи гаража раздается звук, похожий на громкий выстрел. Мы оба вздрагиваем и бросаем то, над чем работаем. Я выключаю компрессор, к которому подключен мой аэрограф, и направляюсь к приоткрытой двери. Я широко распахиваю ее, зная, что ничего страшного не может произойти, ведь мы находимся в центре Хармони.

Не могу сказать, чего я ожидал, но что бы то ни было, это не может сравниться с тем, что я вижу на самом деле.

Мою маленькую колибри. В самых узких обрезанных джинсовых шортах, которые она смогла найти, и обтягивающей черной майке. Она сосредоточена и изо всех сил пытается поднять капот проржавевшего «Форда».

С таким же успехом на ней мог быть большой красный бант и подарочная бирка, адресованная мне.

Я вытягиваю руку и блокирую стремительное движение Кая. Я, блядь, так не думаю.

Он ухмыляется, а затем разворачивается и направляется обратно в гараж. Бринли каким-то чудом поднимает капот и закрепляет его. Я наблюдаю за тем, как она машет рукой, разгоняя дым, а ее майка подчеркивает изгиб ее тонкой талии, соблазняя меня сорвать с нее шорты и впиться губами в самую сладкую киску, которую я когда-либо пробовал. И я бы сделал это прямо здесь, посреди своей парковки.

Я стою с минуту, пока она не понимает, что я здесь, просто наблюдаю за ней, гадая, чей этот гребаный грузовик. Он не в таком уж плохом состоянии для оригинального, но над ним определенно нужно поработать. Я стягиваю маску и оставляю ее болтаться на шее, вытирая пот со лба рукавом футболки.

Я достаточно насмотрелся на ее задницу, теперь хочу увидеть, что спереди, поэтому прочищаю горло.

Она мгновенно оборачивается, и когда понимает, что это я, у нее от удивления приоткрывается рот.

Ее волосы собраны в высокий хвост, а от ее милого лица в форме сердца невозможно оторвать взгляд.

Долбаный удар грома.

Бринли берет себя в руки и сжимает свои пухлые губы. Стыдно.

Она чертовски горячая.

— Что за… серьезно? — спрашивает она вполголоса, убирая телефон в задний карман, ее дыхание прерывистое.

Ее вежливое раздражение еще больше распаляет меня. Мне чертовски нравится, как она волнуется.

Я хочу большего.

— Я просто… — Я наблюдаю, как ее щеки заливает румянец, и почти чувствую, как учащается пульс. — Я едва справилась с этой штукой. Как ты везде успеваешь? — спрашивает она.

— Если под словом «везде» ты подразумеваешь город, в котором я живу, и бизнес, которым я владею, то, думаю, это очевидно, — невозмутимо отвечаю я.

— Точно, мой сосед сказал, что ты лучший, — говорит она, складывая руки перед собой. Я начинаю понимать, что это способ Бринли сосредоточиться, когда ей кажется, что она переступила черту, или когда она нервничает, — еще одна вещь, которой ее, вероятно, научили.

Я не могу дождаться, когда научу ее никогда, блядь, не извиняться.

— Так и есть, — говорю я. — Кузовные и малярные работы на заказ, которые тебе явно нужны. По соседству в «Big Mike» могут помочь с салоном, что судя по всему, тоже не помешает, — говорю я, глядя на ее дымящийся грузовик.

— Я не думаю… Я, наверное, обращусь к Тейлору. Туда ездил мой отец, а сюда я приехала только потому, что мистер Кеннеди был убедителен…

— Тейлор больше не занимается кузовными работами, — перебиваю я ее. — И почему бы тебе не обратиться к лучшим?

— Просто, ну… черт возьми. — Бринли выпрямляет спину, прежде чем заговорить, как будто отвечает на вопрос на конкурсе красоты. — Если ты не заметил, мне это дается нелегко. Обычно я не делаю ничего подобного тому, чем мы занимались прошлой ночью. И у меня не так много денег. — Ее глаза встречаются с моими, и я бесстыдно пялюсь на нее. — К тому же… — продолжает она.

Я не перебиваю ее.

— Мне нужно, чтобы работа над этим грузовиком была законной, — говорит Бринли, поднимая на меня глаза и прерывая мое голодное блуждание по ее телу своим пристальным взглядом.

Я выгибаю бровь и снимаю перчатки, стремительно преодолевая расстояние в десять футов между нами, чтобы поближе рассмотреть ее грузовик, и, черт возьми, почувствовать ее запах.

Когда я подхожу, Бринли прижимается спиной к капоту, не зная, что делать, и румянец начинает возвращаться. Я вдыхаю ее аромат жасмина, протягиваю руку, хватаюсь двумя пальцами за шлевки на ее поясе и притягиваю к себе. Ее рот приоткрывается, и я испытываю дикое желание засунуть в него язык.

Какого хрена? Возьми себя в руки. Господи Иисусе.

Я жду несколько секунд, просто наслаждаясь ее борьбой, а затем опускаю руку.

Ее дыхание сбивается, словно она думает, что я могу причинить ей боль. Если она и дальше будет так на меня смотреть, я могу это сделать, но я позабочусь о том, чтобы ей это чертовски понравилось.

Я лезу в передний карман Бринли и достаю ее ключи. Я отпускаю ее, и она быстро отскакивает в сторону, пытаясь убраться с моего пути. Я бросаю взгляд на катастрофу перед собой.

— То, что ты сюда пригнала, — это наполовину съеденная электрическая система. Наверное, мыши, я даже не знаю, как ты доехала.

— Черт, — бормочет она, опуская взгляд, а затем снова глядя мне в глаза.

— Это ненормально, что у грузовика такого возраста такая проводка. Кто-то занимался ей? — спрашиваю я, продолжая осмотр.

— Мой отец, — отвечает Бринли, поправляя свой длинный хвост.

Я наблюдаю за тем, как растет беспокойство на ее лице, и вижу, как растут цифры в долларах по мере того, как я рассказываю обо всем, что придется заменить.

— Большой Майк даст тебе подробный расклад, но… — Я на секунду задумываюсь. — Ты планируешь его продать? Именно поэтому ты хочешь его отремонтировать?

— Да, я думала об этом. Чтобы починить крыльцо, о котором Лейла говорила вчера вечером.

— Мы можем что-нибудь придумать, — говорю я, закрывая капот. Я присаживаюсь на корточки и веду рукой вдоль кузова, начиная с передней части грузовика, чтобы осмотреть его.

— Я… просто не хочу быть замешанной в чем-то… нелегальном, — говорит она.

Эта женщина понятия не имеет, как соблюдать границы. По сути, она намекает, что я преступник. То есть это так, но все же.

Я встаю и начинаю пробираться к задней части грузовика, прижимая ее к кузову. Она отступает назад, как будто может раствориться в нем, но не раньше, чем наши тела соприкоснутся, и у нее на шее забьется пульс. Я прижимаюсь к ней, просто потому что хочу почувствовать ее.

— Ты меня не знаешь и не доверяешь мне, — говорю я очевидное, опустив руки на кузов машины с двух сторон от нее. — Но сейчас мы проясним одну вещь. Мне не нравятся предположения. Мы ведем бизнес легально.

— Хорошо, — говорит она. — П-прости, я не знала.

— Ты думаешь, я собираюсь тебя ограбить, потому что управляю мотоклубом? — спрашиваю я.

Я отталкиваюсь от грузовика и отпускаю ее, освобождая пространство между нами. Бринли глубоко, прерывисто вздыхает, но не двигается.

Я снова натягиваю перчатку и провожу рукой по нижней части ее двери. Ржавчина осыпается по мере того, как я продвигаюсь.

— У меня меньше шансов обокрасть тебя, потому что я возглавляю мотоклуб. Одно из базовых правил улицы. У нас есть свой кодекс, — говорю я.

— Конечно. — Бринли соглашается, но только из страха.

— Насколько все плохо? — спрашивает она, меняя тему разговора и наблюдая, как я осматриваю остальную часть грузовика. Я встаю и засовываю перчатки в задний карман комбинезона.

— Тяжело. Много работы по восстановлению кузова. Им еще никто не занимался, верно?

— Не думаю, — говорит она, подтверждая то, что я уже знаю.

— Мы сделаем его таким же голубым, как яйцо малиновки, каким он был изначально.

— Сколько это будет стоить? — спрашивает она, прикрывая рукой глаза от солнца.

— Как я уже сказал, мы можем что-нибудь придумать. — Я придвигаюсь ближе к ней. — Ты рассчитаешься с нами, когда продашь его. Ты получишь двойную стоимость реставрации. Я могу это гарантировать. Я даже знаю людей, которые могут быть заинтересованы в покупке.

Бринли опускает руку, и в ее глазах вспыхивает солнце. Они становятся такого светло-голубого оттенка, что у меня перехватывает дыхание. Она смотрит на грузовик, потом снова на меня.

— Могу я подумать об этом?

— Нет. — Я опускаю ее ключи в карман. — Никто другой не позаботится о тебе так, как я. Кроме того, я бы не позволил тебе поехать на этой машине домой.

Она бросает на меня надменный взгляд, но это лишь напоминает мне о той маленькой дерзкой искорке, которая, как я знаю, скрывается под ее чопорной и правильной поверхностью.

— Я не собиралась ехать на нем домой. Сосед, о котором я тебе рассказывала, предложил подвезти меня обратно… — говорит она в тот самый момент, когда на парковку въезжает маленький бежевый седан.

Я уже готов сказать, что сам отвезу ее домой, а не какой-то гребаный парень, которого я не знаю, когда вижу, что ему около семидесяти пяти лет. Он машет ей рукой с морщинистой улыбкой, потом мне, и я понимаю, что он клиент Майка.

— Да, ладно, дай мне твой телефон, — говорю я, помахав ему рукой.

Бринли выглядит так, будто сомневается, и я начинаю терять терпение.

Я протягиваю руку.

— Ты ожидаешь, что Майк назовет тебе цену посреди Главной улицы? — грубо спрашиваю я ее.

Она, не отводя взгляда, лезет в карман, достает телефон и протягивает его мне, сложив руки перед собой в ожидании. Я сохраняю в нем свои данные, пишу сообщение и протягиваю обратно. Она хочет его взять, но я отдергиваю руку.

Бринли усмехается, и эта маленькая искра снова вспыхивает, когда она тянется к нему.

— Нам не десять лет, просто отдай его. — Она оглядывается на своего счастливого соседа. — Я не хочу заставлять его ждать.

Я решаю, что мне нравится Бринли Бомонт, немного раздраженная и взвинченная.

— Обязательно ответь, если я позвоню, — твердо говорю я, не двигаясь с места. Она смотрит на него, потом снова на меня.

— Ладно, — говорит она и тянется к телефону. Я позволяю ей взять его, и она практически бежит от меня к пассажирскому сидению машины старика, запихивая его в карман.

— До свидания, мистер Вульф, — говорит она тоном, который должен быть деловым, но заставляет мой член дернуться, когда она опускается на переднее сидение.

До скорой встречи, колибри. Очень скорой.