Вульф

Глава 2

Бринли

Эван сжимает мою руку на заднем сидении лимузина, и меня охватывает то знакомое чувство комфорта, которое он всегда дарит.

— Ты выглядишь мило, — говорит он, любуясь моими длинными черными волосами, собранными в высокую прическу. Я выпустила несколько локонов, уложив их свободными волнами, как он любит, и на мне его любимое темно-синее платье. Это не мое, но ему нравится его лаконичный силуэт, который открывает плечи и подчеркивает мою бледную кожу. Он говорит, что оно красивое, но оставляет простор для воображения.

Я улыбаюсь ему, всегда желая большего. Больше слов, больше прикосновений, больше страсти. Я сжимаю его руку в ответ, заставляя себя оставаться позитивной. Нам нужен этот вечер. Последний год он был так занят учебой, что держался еще более отстраненно, чем обычно. Хотелось бы мне, чтобы он обнял меня или поцеловал, когда вошел в дверь сегодня вечером? Конечно. Прижал меня к стене и занялся со мной любовью с каким-то подобием желания или потребности во мне еще до того, как снял обувь? Безусловно. Но это не в стиле Эвана. Сколько я себя помню, я всегда мечтала о мужчине, который хочет меня так сильно, что не может удержать свои руки при себе. Когда мои подруги мечтали о хорошем парне из фильмов, которые мы смотрели в детстве, я втайне всегда мечтала о злодее, сжимающем горло главной героини. Я хочу, чтобы мужчина смотрел на меня так, будто ему не терпится прикоснуться ко мне в любое время суток.

Когда я была маленькой, мне говорили, что секс — это грех, если только он не с мужчиной, за которым ты замужем, поэтому я знала, что мои желания никогда не будут удовлетворены, поэтому не было ничего плохого в том, чтобы фантазировать о таком мужчине.

Жизнь показала мне, что таких мужчин в реальном мире не существует. По крайней мере, в моем.

Мило — это настолько близко к комплименту, насколько это вообще возможно в исполнении Эвана. Спустя два года наших отношений любезностей стало меньше, но Эван всегда добр. Я должна быть благодарна за то, что в моей жизни есть такой мужчина, как он. Он стабильный и надежный, и мы очень хорошо ладим. Так было всегда.

Одна мысль о том, что он хочет меня, заставляет сжимать бедра. Я пытаюсь вспомнить, как давно мы виделись в последний раз, и с грустью отмечаю, что прошло пару месяцев с его дня рождения.

— Ты в порядке? — спрашивает он, когда я вздыхаю.

Я смотрю на него в темноте.

— Идеально, — вру я, прежде чем снова перевести взгляд на центр Атланты, проплывающий мимо моего окна.

Когда я расстраиваюсь из-за недостатка времени, которое мы проводим вместе, он напоминает мне, что просто пытается обеспечить наше будущее. Я втайне надеюсь, что помолвка — это именно то, что нам нужно, чтобы вновь зажечь искру между нами. В моей голове проносятся образы белого платья и всех наших друзей, окружающих нас, а затем видения, как он зарывается в меня лицом, забравшись под него.

Боже, я должна быть уверена, что сегодня у нас будет секс.

Может, сейчас у нас с Эваном и нет особой страсти, но мы собираемся построить прекрасную совместную жизнь, и это все, чего я хочу. Я уже вижу все это — белый забор, его юридическую практику, и себя, возможно, владелицей магазина или консультантом в дизайнерской фирме. Надеюсь, у нас будет двое или трое детей, потому что я уверена, что после того, как Эван преодолеет стресс от сдачи экзамена, он изменит свое мнение и по этому поводу.

— Ты какая-то тихая, — говорит он.

Я смотрю на него.

— Просто любопытно, что за сюрприз ты приготовил. — Я улыбаюсь, но чувствую себя немного виноватой за то, что не рассказала ему о потере работы. Я быстро отгоняю эту мысль и прощаю себя. Я хочу, чтобы этот вечер был незабываемым. Я не хочу заставлять его волноваться, портить впечатление или подвергать стрессу, заставляя передумать.

Я скажу ему завтра.

Я весь день уговаривала себя не опускать руки. У меня за плечами трехлетний опыт работы и диплом дизайнера, а также удивительно блестящее рекомендательное письмо от моего мерзкого бывшего начальника. Я уверена, что смогу быстро найти что-то другое, даже если это будет не по моей специальности.

Я протягиваю руку в темноте, прикидывая, сколько нам еще ехать. Я скольжу рукой от колена Эвана, обтянутого костюмными брюками, вверх по внутренней стороне его сильного бедра, может быть, мы сможем немного развлечься в лимузине…

— Детка, — Эван хватает мою руку прежде, чем я успеваю добраться до его члена. — Мы почти приехали.

Он кладет мою руку обратно мне на колени, и мое сердце замирает.

— Конечно, — говорю я. — Я просто скучаю по тебе. — Ненавижу, как жалко это звучит.

— О, Бринли. Я тоже по тебе скучаю.

Он не говорит — я не мог дождаться, когда сожму тебя в объятиях, или хотя бы прикоснется. Будь благодарна, напоминаю я себе.

Шестнадцать минут спустя — более чем достаточно времени, чтобы заняться сексом в лимузине, особенно после столь долгого перерыва, — мы подъезжаем к любимому ресторану Эвана. Я должна была догадаться, что мы приедем именно сюда. Эван был воспитан так, чтобы швыряться деньгами, а это место дорогое. Его семья всегда была обеспеченной, а когда ему исполнилось двадцать пять лет в прошлом году, он получил солидный трастовый фонд. С другой стороны, мое любимое место — маленькое бистро на Вирджиния-авеню, гораздо более доступное по цене, тихое и домашнее. Там готовят настоящую итальянскую еду, и она просто невероятная.

— Пойдем, детка, я заказал для нас специальный столик. — Он улыбается мне со всем своим мальчишеским обаянием, и я не могу не улыбнуться в ответ. Он наклоняется и целует меня в щеку. Я вспоминаю, сколько усилий он приложил для этого вечера: аренда лимузина, цветы, которые он мне принес, костюм, который он надел.

На нас оборачиваются, когда входим. Мне часто говорят, что Эван похож на молодого Брэда Питта. Он — квинтэссенция мужчины, о котором мечтает каждая женщина, — богатый, добрый, красивый, устремленный в будущее.

Нас усаживают за самый красивый столик в «Le Cadran Solaire». С верхнего этажа открывается панорамный вид на Атланту, вид просто потрясающий, я признаю это.

Мы непринужденно болтаем, попивая вино, и заказываем закуски. Время проходит приятно, но я не могу отделаться от ощущения, что Эван, похоже, нервничает не совсем уместно для человека, который собирается сделать предложение. Он рассказывает обо всех изменениях, происходящих в его офисе, о наших друзьях, пересказывает какие-то случайные сплетни. То, как все происходит, заставляет меня сомневаться.

К концу нашего ужина Эван заказывает десерт с самой милой улыбкой на лице. Чизкейк — мой любимый — и шампанское.

— Бринли, ты знаешь, как важна для меня, — начинает он, хватая меня за руки через стол.

Мое сердцебиение ускоряется. Вот оно. Как он это сделает? Фужер с бриллиантовым кольцом? Черт, мне было бы все равно, даже если бы он подарил мне кольцо из бечевки.

Я собираюсь обручиться с мужчиной, которого всегда хотели для меня родители. Жаль только, что они не смогут этого увидеть.

— Прости, что в последнее время я отдалился. На меня так давит предстоящий экзамен.

Я кладу свою руку поверх его и улыбаюсь.

— Я знаю, и это нормально.

— Нет, не нормально. Я обещаю, что, когда я его сдам и покончу с этим, мы будем больше времени проводить вместе. Мне нужно знать, хочешь ли ты сделать следующий шаг вместе со мной, и если да, то это потребует от нас открытости, честности и готовности немного пожертвовать собой.

Я улыбаюсь.

— Я всегда мечтала двигаться вперед вместе с тобой, — говорю я, слегка смущенная его словами.

— Это будет нелегко, но если мы справимся, то сможем поговорить о следующем шаге после этого. Если к тому времени, когда я все улажу, ты разберешься со своей карьерой и получишь повышение, или, возможно, даже уйдешь из этого журнала и займешься чем-то более значимым.

Я вздрагиваю, но продолжаю улыбаться. Эван всегда считал мой выбор профессии больше соответствующим хобби. Это были его слова. Ненавижу, когда он смотрит на мою работу как на нечто менее важное, потому что она творческая. Не желая портить вечер, я решаю оставить его слова без внимания.

Он широко улыбается, выглядя при этом просто великолепно.

— Ладно, милая, вот в чем дело. — Он делает глубокий вдох. — Мне предложили работу в компании «Foster Grant and Spire» в Нью-Йорке. Это годовой контракт и может быть продлен после окончания, — говорит он, сияя от волнения при упоминании этой очень известной фирмы.

Подожди, что?

— Прости? — шокировано спрашиваю я, когда нам приносят десерт и шампанское, а бриллианта нет и в помине.

Он улыбается еще шире, не обращая внимания на то, что тысячи воображаемых сердец только что разбились вдребезги у моих ног.

— Да, я же говорил тебе, что это изменит нашу жизнь. Это огромная возможность для меня, — говорит он.

Не для нас, для него.

Я отдергиваю руку и делаю глоток — ладно, отпиваю — половину бокала шампанского, слушая, как он рассказывает мне о том, как это престижно и как только истечет его годовой контракт, он сможет вернуться сюда и получить любую работу в Атланте, какую захочет.

— Ты уже согласился? — спрашиваю я срывающимся голосом.

Его улыбка гаснет.

— Конечно, я думал, ты будешь рада за меня, это большой шаг. Как я уже сказал, меняющий жизнь.

— Эван, ты не подумал посоветоваться со мной, прежде чем решиться на переезд через всю страну?

Эван начинает качать головой, на его лице появляется нечто, напоминающее шок.

— Я думал… детка, я думал, что ты просто останешься здесь, я знаю, что ты претендуешь на повышение, а я смогу летать к тебе каждые выходные.

ЧТО?

— Эван… Я… — У меня нет слов. Как глупо с моей стороны было предполагать, что эта ночь будет посвящена нам, предложению. Нашему будущему. Тому, чего стоит ждать с нетерпением. Эван — именно тот мужчина, за которого, как всегда надеялись мои родители, я выйду замуж. Услышать, что он даже не думает об этом, было… ну, просто оглушающе.

— К тому же, Бринли, мне нужно будет сосредоточиться, когда я буду там. Если для тебя это не принципиально, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Мы оба взрослые люди, мы сможем пережить небольшое расставание, — добавляет он.

Я отшатываюсь, откидываясь на спинку стула.

Мои глаза наполняются слезами, и как бы я ни старалась сдержать рвущиеся наружу слова, они все равно слетают с моих губ.

— Я думала, ты собираешься сделать мне предложение сегодня вечером. — Я как сумасшедшая смеюсь сквозь выступившие слезы, понимая, насколько жалкой и беспомощной я выгляжу, а также зная, как сильно Эван ненавидит, когда я плачу. Он называет такие эмоции драматическими.

Эван пристально смотрит на меня, и я чувствую, как расстояние увеличивается между нами, словно кто-то только что опустил на стол тысячефунтовый груз. Мы словно на двух совершенно разных планетах, и я понятия не имею, как не замечала этого раньше.

— Бринли, ты красивая и милая, но брак просто… сейчас это не входит в мои планы. Моя карьера должна быть на первом месте, а тебе придется… достичь большего, чтобы моя семья согласилась… на это.

Ой.

— Под этим ты подразумеваешь меня, — тихо говорю я, вытирая слезы салфеткой. — Я недостаточно хороша для тебя, ты имеешь в виду, — смеюсь я, допиваю остатки шампанского в бокале и снова наполняю его до краев.

— Детка, ты устраиваешь настоящий спектакль перед всем рестораном, — тихо говорит он, наклонившись ко мне. Я едва замечаю это, потому что начинаю заводиться.

Что я делаю с этим мужчиной? Как я могла не заметить этого? Осознание внезапно обрушивается на меня. У нас нет отношений. Мы… соседи по комнате. Очень хорошие соседи.

Я допиваю второй бокал, и тут меня осеняет. Меня тошнит от всего этого. Надоели начальники, которые думают, что могут помыкать мной три года, эгоистичный бойфренд, который думает, что я буду просто ждать, пока он реализует свою мечту, а я стану «более подходящей» для него. Потому что та, кем является Бринли Роуз Бомонт, очевидно, недостаточно хороша для Эвана Рэдклиффа Второго.

Я встаю и смотрю на него сверху вниз, и каждая клеточка моего существа говорит мне быть сильной и что это не абсолютное безумие. Впервые в жизни я не трачу время на раздумья. Я следую своей интуиции.

— Я не собираюсь ждать, пока ты будешь решать, достаточно ли я хороша для тебя или нет. — Я пожимаю плечами, произнося слова почти шепотом. — Так что, наверное, я хочу сказать, что… удачи тебе в Нью-Йорке… — Одна крупная слеза скатывается по моей щеке, и я смотрю, как исчезают годы, проведенные вместе.

— Брось, Бринли, детка, — говорит Эван, откидываясь на стуле, но он не борется. Он даже не встает.

Я поворачиваюсь, используя всю уверенность, которая у меня есть, чтобы уйти. Я надеюсь, что он догонит меня, надеюсь, что он скажет мне, что готов подарить мне будущее, но к тому времени, как я выхожу из вестибюля на улицы Атланты, становится очевидно, что это не так. Я достаю телефон, чтобы вызвать такси.

Пока я жду, борясь со слезами, я понимаю четыре вещи. У меня нет работы, мне скоро негде будет жить, я потратила впустую отличный кусок чизкейка, и весь этот день официально отстойный.