Выбор Скарлетт Блэр (СИ)

Глава 28

Тяжёлая железная дверь камеры со скрипом распахнулась, выпуская волну затхлого воздуха, пропитанного сыростью и чем-то более гнетущим — словно само это место было наполнено тьмой. Запах плесени и безысходности тяжело повис в воздухе, разливаясь вокруг и, казалось, проникая в каждый вдох, сдавливая грудь ледяным холодом.

— У вас есть одна минута, миссис, — бросил надзиратель равнодушным тоном, даже не взглянув в мою сторону. Его лицо оставалось бесстрастным, будто высеченным из камня, глаза были пустыми и холодными, как у человека, слишком долго находившегося среди страданий и отчаяния, чтобы замечать их.

— Пять! Мне положено пять минут, — возразила, припечатав предостерегающим взглядом стражника, и достала из сумочки потрепанную бумагу с правилами посещения. — Здесь четко написано: пять минут для близких родственников. Я его жена.

— Кхм… пять и ни минутой больше, — усмехнулся мужчина, сдвигаясь чуть в сторону с видом человека, делающего великое одолжение. Я, более не удостоив его взглядом, сделала шаг, пересекая незримую черту, и беглым взором осмотрела камеру, пока наконец в тусклом свете, проникающем через зарешеченное окошко под потолком, не увидела его — моего Мэтта.

Он стоял у дальней стены, прислонившись спиной к холодным сырым камням, покрытым зеленоватым налетом плесени. Его некогда безупречно отглаженная рубашка из тонкого белого батиста теперь висела на его плечах грязным мешком, испачканная ржавыми подтеками от стен и покрытая серыми разводами тюремной пыли.

— Скарлетт?! — неверяще воскликнул муж, чуть поддавшись вперед. — Что ты... — резко остановился и замолчал, отворачиваясь, не в силах встретиться со мной взглядом. — Тебе здесь не место.

— Мэтт... — горько проронила, глядя на его изнуренное лицо, покрытое щетиной. Глубокие тени под глазами говорили о бессонных ночах, а в уголках рта залегли новые морщины — следы постоянного напряжения. Не раздумывая, я шагнула к нему, ощущая, как сердце сжимается от сострадания.

Мэтт едва заметно дернулся, сделав шаг назад, но стена помешала ему уйти. Его взгляд, потемневший от переживаний, метнулся к моим глазам, и я почувствовала, как слезы предательски подступают к горлу.

— Летти, тебе не стоило приходить… — предупредил Мэтт, выпрямившись у каменной стены. Его голос, низкий и отстраненный, звучал так, словно он уже смирился со своей участью.

Вместо ответа я обняла мужа, тотчас почувствовав, как он напрягся, однако, несмотря на показное сопротивление, его руки инстинктивно сомкнулись вокруг моей талии. От Мэтта пахло сыростью камеры, и едва уловимым ароматом того одеколона, которым он пользовался дома, — этот знакомый запах больно кольнул воспоминаниями о счастливых днях.

— Уходи, — прошептал он мне в волосы, но его объятия становились всё крепче, выдавая истинные чувства.

— Нет, — произнесла я твёрдо и прильнула к его губам, надеясь передать поцелуем всю теплоту своей веры. Я хотела, чтобы он знал: что бы ни случилось, я всегда буду рядом.

— Ты подвергаешь себя опасности, — сдавленно произнес Мэтт, в его словах слышалась мучительная тревога, а взгляд потемнел от беспокойства. — Оставь меня, Летти. Ради всего святого, уходи.

— Я вытащу тебя отсюда, Мэтт. Чего бы мне это ни стоило, — мой голос предательски дрогнул, и я прильнула к его груди, сразу ощутив спасительное тепло. Его руки обвили меня так бережно и трепетно, будто я хрупкая фарфоровая статуэтка, готовая рассыпаться в прах здесь, в гнетущем полумраке камеры.

— Не ввязывайся в это, — в словах Мэтта звучала мольба. Он осторожно провел большим пальцем по моей щеке, стирая непрошеную слезу. — Это слишком опасно.

— Поздно и не пытайся меня переубедить, я не отступлю.

— Летти… — заговорил было Мэтт, но я прижала палец к его губам, останавливая поток горьких слов.

— Доверься мне, — прошептала, глядя в его измученные глаза. — Просто доверься мне, Мэтт. Я знаю, что делаю.

Он смотрел на меня долгим, пронзительным взглядом, пытаясь запечатлеть в памяти каждую черту моего лица. Потом медленно, точно преодолевая внутреннее сопротивление, кивнул.

— А теперь к делу, времени у нас в обрез, — натянуто улыбнулась и торопливо заговорила, — семья Бернард что-то скрывает. Луиза приходила ко мне, требовала обратиться к твоему деду за помощью. А через час явился ее отец и угрожал, чтобы я даже не смела думать о мистере Флетчере.

— Летти… — встревоженно проронил Мэтт, его руки на моей талии сжались чуть сильнее, будто желая защитить от невидимой угрозы. На его осунувшемся лице заходили желваки, морщина между бровей стала глубже, а в потемневших глазах мелькнуло беспокойство, смешанное с гневом.

— Расписка исчезла, — продолжила я, нервно теребя кружевной манжет своего платья. Тонкая ткань жалобно затрещала под пальцами, но я едва заметила это. — Вильям говорит, что не видел её, но я уверена — он лжёт. А Молли... она внезапно уехала к тетушке в Лермос.

— Молли? — удивленно переспросил муж, задумчиво добавив. — Она никогда не ладила с тётушкой Агатой. Что-то здесь не так...

— Джордж сказал, её уже допросили, — произнесла я, нервно сцепив пальцы в замок. — но и она утверждает, что не было никакой расписки. Мэтт, я не сомневаюсь, что в этом деле замешана семья Бернард, но я не понимаю, что им от тебя нужно.

— Не знаю, я все время думаю об этом, — глухо проговорил муж, резко отворачиваясь к зарешеченному окну. — Кому я помешал, чтобы так жестоко со мной расправиться.

— Мы его найдем, он понесет наказание за все содеянное, — уверенно произнесла и, сделав глубокий вдох затхлого тюремного воздуха, от которого першило в горле, я решительно добавила, — Мэтт... твой дед в Бибери. Я договорилась о встрече.

— Зачем? — голос мужа прозвучал резко, эхом отразившись от сырых стен. — Даже не думай об этом, Летти! Возможно, это он все подстроил, а дед куда опасней Бернарда. Этот человек... он разрушил жизнь моих родителей.

— Я понимаю, — тихо ответила, еще сильней прижавшись к мужу. — Но пока я не вижу иного пути решения, барристер сказал, что все улики против тебя.

— Ты знаешь, какую цену потребует Флетчер? — глаза Мэтта сузились, превратившись в две темные щели.

— Развод, — едва слышно прошептала, чувствуя, как слова обжигают губы. — И, возможно, мой отъезд из страны.

— Нет! Ты не должна...

— Время! — резкий окрик надзирателя, словно удар хлыста, прервал наш разговор.

— Мэтт, послушай, — торопливо зашептала, невольно бросая тревожные взгляды на дверь, за которой эхом отдавались тяжелые шаги надзирателя. — Я не позволю им нас разлучить...

— Проклятье! Здесь я беспомощен, как слепой котенок! — яростно выкрикнул Мэтт, крепко стиснув меня в своих объятиях, — будь осторожна, Летти…

— Буду, — шепнула, поднявшись на цыпочки, придерживаясь дрожащими пальцами за его плечи, я коснулась губами его губ — легко, нежно, как крыло бабочки. Этот поцелуй был обещанием — обещанием вернуться, обещанием спасти его, обещанием любить несмотря ни на что.

— Время вышло! — дверь камеры со скрипом распахнулась, впуская струю ледяного воздуха из коридора. От резкого звука я вздрогнула, а по спине пробежал холодок.

— Я люблю тебя, — прошептала одними губами, в последний раз взглянув на мужа сквозь предательскую пелену слез, я резко развернулась и быстро направилась к двери, пока решимость не покинула меня.

У меня была цель. У меня был план. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти человека, которого люблю…