За час до рассвета

Глава 15

Айри неожиданно хорошо выспалась и не могла поверить в это. Она позавтракала с семьей, и утренние разговоры не звучали назойливым, раздражающим шумом, от которого хотелось поскорее сбежать.

Поскольку окна замерзли, покрылись тонким и бледным узором морозца, она достала из шкафа сине-красную шинель из толстой шерсти. Шинель длиной ниже колена была страшно тяжелой, с жестким воротником, с очень длинными рукавами, она сковывала движения, но зимней формы лучше никто не придумал. Айри застегнулась, кое-как натянула на рукав повязку и выдохнула — в теплой комнате ей быстро стало жарко.

Она вышла из дома, поправила фуражку и с удивлением обнаружила, что улицы стали слишком чистыми, словно их ночью отмыл кто-то старательный. И люди шли не угрюмые, а скорее сонные.

Даже громкий детский плач не вызвал у нее ничего, кроме любопытства. Она покрутила головой и, наконец, увидела девочку пяти лет, завернутую в пуховый платок. Она кричала, что-то пыталась сказать, но слезы душили ее, и слова обрывались. Маленькое личико кривилось, а глазки метались из стороны в сторону в поисках кого-то.

Айри остановилась. Она не могла отвести взгляда от девочки, а та все кричала и кричала, при этом от взрослых, которые хотели помочь ей, она убегала с еще более громким воплем.

— Детектив! Хоть вы помогите! — и от слов какой-то женщины Айри очнулась, подошла к девочке.

Видимо, ей объяснили, что у людей в сине-красной форме можно попросить помощи. Слезы все еще мешали ей, и она пыталась сквозь них тонким, высоким голосом что-то объяснить, но сбивалась, путалась, и вместо слов выходили слоги, от чего она расстроилась и опять заплакала.

— Тише, тише. Успокойся, все будет хорошо, — тихо, мягким голосом произнесла Айри. — Если ты продолжишь плакать, я не пойму, как тебе помочь. Ты потерялась, правильно?

И девочка, сжав губы, кивнула, а потом стерла слезы с лица и кивнула еще раз.

— Мама… Мама потерялась, — пролепетала она, и ее губа задрожала, однако снова она не закричала.

— Где ты ее видела в последний раз? Можешь сказать?

— Там, где красная лошадка… — ответила девочка.

— Отлично, я знаю, где это, — Айри улыбнулась ребенку и протянула руку. — Идем, твоя мама наверняка уже ищет тебя.

И девочка вложила свою крохотную руку в ее. Красная лошадка уже много лет стояла на витрине магазинчика детских игрушек, который располагался по соседству с аптекой, и Айри привела туда ребенка. Возле аптеки как раз озиралась худая, высокая женщина с корзинкой, а, увидев девочку, тут же кинулась к ней, подняла, прижала к груди, как сокровище.

Женщина целовала лицо ребенка, а та, уже забыв о горе, смеялась и обнимала маму за шею.

— Спасибо, детектив, спасибо! Я на минуту в аптеке отвлеклась! — благодарила женщина, и ее глаза блестели.

— Тут часто теряются дети. Но, обычно, они не уходят дальше красной лошадки, — пояснила Айри. — Всего вам хорошего.

Женщина еще раз поблагодарила ее и ушла, унесла девочку, доверчиво к ней прижимавшуюся. Айри долго смотрела им вслед, а потом, опустив фуражку, поспешила на работу.

В кабинете ее ждал, нетерпеливо вышагивая от стены до стены, Рэт.

— Я узнал! Я нашел! Детектив Вэнс, новости!.. — затараторил он, и Айри жестом попросила его остановиться.

— Давай по порядку, Рэт, — строго приказала она, расстегивая шинель. — Как ты сюда попал? — спросила, увидев, что Кеймрона не было.

— Господин Олден вышел к барону и попросил меня присмотреть здесь за всем, — тут же ответил он и моргнул. — Ну, рассказывать? — и Рэт нетерпеливо застучал носком ботинка.

— Давай, — кивнула Айри, села за стол, набросила на плечи шинель.

— Нашел! Вернее, я узнал о пуговице! Поскольку портные закончились, я на торговцев переключился. Полгорода вчера обежал! И вот что узнал у одного южанина, который торгует у нас шелком. Такие пуговицы любят на юге… Не нашем юге, а заморском, — неловко поправился он. — В… Как его…

Айри взмахнула рукой, чтобы говорил дальше. Она сама не помнила, как называлась страна с другой стороны Южного моря.

— В общем, заморская пуговичка-то. На юге у нас ими хорошо торгуют, а в Лендейл такие не везут, так как в пути уж слишком дорогими они становятся, простым людям не продать. Знати пуговицы эти не приглянулись, свои мастера и красивше делают. Вот. Поэтому в Лендейле таких портные и не видели.

— Молодец, — кивнула Айри и нахмурилась. — Кеймрону рассказал?

— Ага. Рассказал господину Олдену. Не нужно было? — и он моргнул, насторожившись, как пес, который внезапно почувствовал себя виноватым.

— Нужно. Все правильно, Рэт. Что ж, значит, среди них был южанин, — она побарабанила пальцами по столу.

— Зацепка слабенькая, детектив. Южан-то много сюда приезжает… — вздохнул Рэт.

— Одна зацепка здесь, одна зацепка там, и вот мы уже знаем все о преступнике. Так работа и идет, Рэт. Пока у меня нет новых поручений, можешь отдохнуть.

И Рэт быстро убрался из кабинета.

Вскоре вернулся Кеймрон, сел за свой стол, переложил бумаги и вздохнул.

— Отцу мягко намекнули, что от нас нужны результаты, — сказал он спустя несколько минут.

— Повезло ему. Тебе вчера об этом прокричали, — пожала плечами Айри. — Все, беремся за работу.

Айри сложила руки на столе, выпрямилась и посмотрела ему в глаза со всей доступной серьезностью.

— Да, ты вчера хотела что-то мне сказать.

— Всего лишь хотела предложить порассуждать. Мы должны поймать фею, но пока не знаем способа. Мы убедились, что фею искать нужно среди революционеров, и занялись этим.

— Да, убедились, — согласился Кеймрон и нахмурился.

— Но давай подумаем вот о чем, — Айри взяла ручку и покрутила ее в руке. — Как фея использует свое магическое принуждение? Не может ведь убийца отдать приказ абсолютно любому человеку из любого места! Это мне кажется нереальным.

— Я тоже считаю, что ему нужны определенные условия, чтобы магия сработала. Я склоняюсь к тому, что убийце нужно быть где-то рядом. Тогда на площади Прейн я видел его. Тиа Барт познакомилась с юношей из революционеров. Предположим, что он и есть наш убийца. Значит, ему как минимум нужен контакт с человеком.

Теперь нахмурилась Айри:

— Тогда в «Либери» леди и лорд должны были с кем-то поговорить. И убийца должен был тоже находиться там. Общались леди и лорд с официантами, распорядителем и… виконтом Нойтаргом.

Последнее имя принесло в кабинет какой-то холод, тяжелую тишину, как то бывало всякий раз, когда в подозреваемые попадали знатные люди.

— Виконта опросил мой отец, и мы не можем его беспокоить без серьезного повода. Мы слишком мало о нем знаем, чтобы что-то предполагать. Но граф Нойтарг однозначно человек. Его семья была одной из тех, кто рьяно поддерживал гонения фей.

— И все же не будем забывать о виконте, — и Айри сделала пометку в блокноте. — Я считаю, нужно еще раз допросить всех, кто присутствовал в ресторане. Может быть, леди или лорд ходили в туалет и там с кем-то переговорили. Может быть, к ним заходил кто-то еще? Или они выходили на улицу? А может, среди работников ресторана в тот день появился кто-то новенький?

Айри взялась за голову.

— Да, Кеймрон, я понимаю, что это будет огромный труд, но мы должны проверить и перепроверить всех, кто тогда был в ресторане. Мы должны узнать все о них и их семьях. Возможно, так получится выйти на фею?

— Хорошая мысль. Нам надо составить список вопросов, после я прикажу собрать всех этих людей здесь.

Спустя час все было готово, и Кеймрон ушел раздавать поручения подчиненным.

Айри сидела, сцепив руки.

Виконт Нойтарг — молодой мужчина с темными волосами, недавно приехавший в Лендейл. Тот друг, который приходил к убитым в «Либери».

Нио — темноволосый мужчина, лорд, который недавно приехал в Лендейл с юга. Необычный человек, который каким-то образом узнал, куда принести цветы, хоть Айри не говорила о своем месте работы. У парка он назвал себя виконтом.

«Совпадение? Навряд ли. Так, кажется, на его карете был бело-синий герб», — и она прищурилась, уголок губ дернулся вниз. Вернулся Кеймрон.

— Скажи, ты знаешь, у какой семьи в Лендейле на карете может быть бело-синий герб?

Он задумался.

— Цвета распространенные, но если говорить именно о тех, кто сейчас в Лендейле… Подходит герб Нойтаргов, синяя птица с раскинутыми крыльями на белом фоне. К чему это тебе?

— Карету красивую увидела, — Айри пожала плечами и опустила голову, чтобы даже случайно не посмотреть в глаза Кеймрону.

Нио и виконт Нойтарг — одно лицо.

Нио сам рассказал, что вырос на юге… А пуговица, найденная на месте преступления, принадлежала южанину.

«Это может служить доказательством того, что виконт поддерживает революционные идеи своего отца, но никак не того, что он — убийца», — и Айри открыла чистую страницу в блокноте, принялась закрашивать ее короткими штрихами. При этом она сильно давила на ручку, и бумага рвалась.

Нио. Добрый, милый Нио появился возле нее слишком внезапно. Какое дело лорду до простолюдинки Айри Вэнс, будь она хоть героиней всей империи? К чему эти восхищения, эти комплименты, забота? Айри было приятно, ее увлекло его отношение, но с самого начала где-то внутри сидела подозрительность. Она не верила, что лорд мог искренне восхищаться ей.

И опять же, как он узнал, куда отнести букет? И просто ли так он решил его подарить, только ли из-за пролитого кофе? А откуда ему было известно, кто она такая и как выглядит? Хоть об Айри знали многие, она не была достопримечательностью, к которой ходили на поклон все гости города. А он сразу узнал ее.

«Ну, нет, Айри. Так ты дойдешь до того, что он приказал официанту напугать тебя, чтобы ты пролила кофе, а потом повел к цветочнице, чтобы ты оказалась недалеко от взрыва! Только вот зачем бы ему это все делать?» — и она замерла.

Листок в блокноте перекрасился в черный, клочки от него оторвались, и Айри вырвала его целиком, смяла, сжала в кулаке.

«Ну что ж, виконт Нойтарг, теперь я буду внимательнее к вам», — решила она.

— Все в порядке? — услышала она Кеймрона.

— Да. Все хорошо. Я просто размышляю.

— И выглядишь рассерженной. Выходит, не нравится тебе работа детектива?

Старая обида заворочалась в душе, проснулась, вскинула голову, и Айри поморщилась:

— Вовремя ты решил спросить, Кеймрон.

Он повел головой и честно признался:

— Если бы мне выпал шанс вернуться в прошлое, я бы сделал тот же самый выбор, Айри. Если бы тебя уволили, то в патрульные другого округа не взяли бы. И детективом бы не взяли. Что бы ты тогда делала?

— Стала бы у папы учиться печь, — буркнула она.

— Он уже пытался тебя научить. Ты сама рассказывала, насколько все вышло плохо.

Айри цыкнула: Кеймрон помнил все. Ее какое-то время учили семейному ремеслу, но Айри то тесто неправильно замешивала, то вовремя хлеб не доставала. Ее непригодность к делу стала одной из причин, по которой родители так легко смирились с поступлением в академию.

— То, что я не сделал бы в прошлом другого выбора, не значит, что я был прав. Я поступил нечестно, признаю. Прости за это. И все-таки я был бы рад узнать, что работа детектива тебе не ненавистна, если это так.

Соврать, чтобы задеть Кеймрона, она не могла, поэтому честно ответила:

— Нет. Работа мне не ненавистна. Она мне даже понравилась в какой-то степени, ведь я помогаю людям, — и Айри осеклась, не зная, как лучше выразить мысль.

— И людям помогаешь именно ты, а не твое благословение, — закончил за нее Кеймрон. — Именно поэтому я просил отца поспособствовать твоему переводу в детективы. В патруле ты целиком и полностью зависела от дара, а теперь проявляешь собственные способности.

Айри посмотрела Кеймрону в глаза. Он читал ее, как открытую книгу. Могла ли она хоть что-нибудь скрыть от него? Почему он всегда понимал ее душевные порывы лучше нее самой?

И… Как с этим дальше жить? Перемирие между ними казалось хрупким, как первый лед, который сковал реку, и она бурлила под ним, готовая взломать его в любой момент. Но зачем? Зачем уже спорить, когда все прошло и когда все оказалось немного иначе, чем виделось?

Айри больше не хотелось ругаться.

— Ты прав, — признала она, и река подо льдом успокоилась и ровно потекла. — Да. Это так.

Именно поэтому возвращение в первый округ не понравилось ей. Здесь впереди нее по улицам шло благословение, здесь еще помнили патрульную Айри Вэнс, обязанную спешить на помощь.

Это душило. Это связывало. Обездвиживало.

А Кеймрон все видел и понимал…

Айри порывисто поднялась, сунула руки в рукава шинели.

— Я прогуляюсь. Хочу хорошенько поразмыслить.

— Ладно. Тогда до завтра, — сказал ей Кеймрон и склонился над бумагами.

Тихо закрылась дверь.

Кеймрон легко угадал в чуть поднятых плечах Айри, в ее коротких ответах растерянность, смятение. Она перестала ругаться на него, злиться по любому поводу, возражать каждому слову, и Кеймрон отчасти даже боялся поверить в происходящее. Он боялся, что вот-вот проснется, и окажется, что Айри по-прежнему детектив в участке, что она по-прежнему встречает его только упреками и ядовитыми замечаниями.

Но нет. Реальность была прекраснее сна, и в ней он видел новую Айри, общался с ней. Не с той упрямой девчонкой, которой она была в академии, не с храброй до отчаяния патрульной, не с озлобленным детективом, а с… С Айри. Просто Айри. Она повзрослела, и Кеймрону было интересно узнавать ее, слушать и — подсказывать ей что-то.

Он полюбил ее в академии, возможно, в тот самый первый день, когда их только приняли на учебу. Он хотел быть рядом с Айри, заботиться, общаться — и был, заботился, общался. Однако он быстро понял, что желание помогать людям затмило для нее все остальное, и после признания они бы прекратили общение. Кеймрон оставался рядом, и этого было достаточно.

Но убийство на площади Прейн развело их, рассорило, и он уже собирался сдаться, отступить, перестать появляться перед Айри, замкнувшейся в злобе. Он уже собирался вычеркнуть ее из своей жизни, когда… Когда все опять перевернулось. Все опять стремительно поменялось.

На Вифарском мосту при свете луны Кеймрон увидел, что изменилось все и для Айри. Ее лицо в лунном свете казалось вылепленным талантливым скульптором, а глаза, ранее наполненные злостью и болью, стали спокойны, взгляд — ясен и чист.

И то, от чего он почти отказался, что хотел похоронить глубоко в душе, воскресло и вернулось. Хоть Айри была добра со многими, Кеймрону всегда казалось, что она выделяла его, относилась иначе, что его боль задевала ее сильнее, чем чья-то другая.

Сколько лет прошло, а Айри до сих пор острее него реагировала на замечания о драконьей крови и его руке. Она неловко выкрутилась, отговорилась, но Кеймрон видел за этим ее тревогу за него, беспокойство.

Видел или обманывался?

Кеймрон не мог отрицать очевидное: он хотел, чтобы Айри любила его, хотел быть вместе с ней, и не в качестве друга. Но теперь помимо мечтаний появилась надежда, смутная, робкая, едва ли различимая. Она пришла, обняла Кеймрона и тихо-тихо нашептывала, что сбудется то, чего он больше всего желал.

В дверь постучали. Дежурный заглянул и доложил, что к нему пришли, назвал имя.

— Проводи леди сюда, — сказал Кеймрон, и дежурный бросился выполнять приказ с рвением, которое появляется у любого мужчины при виде красивой женщины.

Гостья Кеймрона была несомненно красива. Приталенное пальто с меховым воротником подчеркивало стройную фигуру, под широкополой шляпой с цветами сверкали большие глаза. Кончик чуть вздернутого носика покраснел, а светлые кудри золотой косой лежали на груди. Увидев его, она сложила свои руки и с отчаянием воскликнула:

— Кеймрон, ты моя последняя надежда!

— Свободен, — сказал он дежурному, и тот с сожалением закрыл дверь, на прощание бросив взгляд на девушку. — Что у тебя случилось, Гленнис? Почему ты в Лендейле?

— Потому что ты должен заключить со мной помолвку! Немедленно! У меня все есть, — и она поставила перед ним на стол две коробочки с простыми серебряными кольцами.

Тень от шляпы скрыла выражение глаз, но Кеймрон видел в ее лице полную решимость обручиться с ним любой ценой. Гленнис была дальней родственницей его матери, и в детстве они часто общались.

— Это слишком, Гленнис. Ты специально для этого приехала в Лендейл?

Ее пухлые губы задрожали, и она хлопнула ладонями по столу:

— Отец хочет продать меня старику! Ты же знаешь, пока мне не исполнилось двадцать три, он по закону имеет право выдать меня за любого без моего согласия! А двадцать три мне будет через два месяца! Через два месяца, Кеймрон! Эта помолвка нужна на два проклятых месяца, оставшихся до моего дня рождения!

— Подожди, но твой отец может не признать нашу помолвку. Это же очевидно.

Глаза Гленнис сверкнули, а потом она зло улыбнулась:

— Если я буду жить с тобой, если мы объявим о помолвке обществу, он сдастся. Не станет же он портить мне и себе репутацию!

— А поближе жениха не нашлось? — прищурился Кеймрон. — От твоего дома сюда нужно ехать на поезде минимум пять часов.

— Поближе ни один жених не согласится… — пробормотала она. — Кто захочет перейти дорогу старому мерзавцу Тарлоку?

— Кто это?

— Коммерсант. Судовладелец. Сколотил огромное состояние на морской торговле, а под старость лет захотел себе титул. И ребенка благородных кровей, — Гленнис скривилась и передернула плечами. — Папа в шаге от разорения, но я не желаю поправлять дела семьи таким способом!

— Гленнис, кого мог напугать какой-то коммерсант? Он же никто перед знатью.

Гленнис вздохнула и возвела глаза к потолку:

— У него очень много денег и связей, Кеймрон. В моих краях его все боятся, никто не станет связываться. А ты маг… — проговорилась она и замолчала.

Кеймрон прищурился:

— То есть ты боишься, что твоего жениха этот Тарлок убьет?

— Да! А тебя убить нелегко, — уже робко закончила она. — Так что? Ты поможешь мне? — она сняла шляпу, прижала к груди, и в ее глазах читалась мольба о спасении.

— Ты думаешь, этот Тарлок приедет в Лендейл за тобой?

— Разумеется! Отец негласно уже продал меня ему, а какой коммерсант упустит свой товар? — усмехнулась она.

— И устроит охоту на меня?

— Не могу этого исключить, — призналась погрустневшая Гленнис. — Но ты ведь очень-очень сильный! И такой мужественный! И добрый!..

Кеймрон посмотрел в потолок. Он не любил таких внезапных просьб, но подруга детства звучала убедительно, к тому же, если она обратится с просьбой о помощи к его родителям, они сами потребуют у Кеймрона участия в этом спектакле.

— Ладно, Гленнис, я помогу тебе. В первый и последний раз! Я найду способ припугнуть этого Тарлока, чтобы он забыл о женитьбе на тебе даже после твоего дня рождения.

— Спасибо! — она подпрыгнула, бросила шляпу на стол, кинулась к нему с объятиями, и цветочные духи вместе с мехом полезли в нос.

— Отпусти, — Кеймрон отодвинул девушку. — Поехали, я отвезу тебя к родителям, поживешь у них. Мама будет рада с тобой увидеться.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — запищала она, и Кеймрона так сильно стиснули девичьи руки, что теперь все его лицо оказалось в мехах.