За час до рассвета

Глава 22

Их распорядок дня постепенно устоялся. Утром они шли в библиотеку и проводили там все время до обеда, а после Кеймрона забирал герцог, пообещавший, что необученным он не уедет. Тогда Айри оставалась наедине с книгами, иногда компанию ей составляла Эрили — она приносила с собой корзинку с вязанием и всегда готова была выполнить любое распоряжение.

Вечером они ужинали с герцогом, а после вместе с ним переходили не то в огромную гостиную, не то в маленький зал, где висели старинные гобелены, где большой стол целиком застилали бумаги, свитки, книги, блокноты. Там на стене висела огромная карта герцогства, а рядом с ней — лупа на цепочке. У другой стены находился камин, и в нем все время трещал уютный огонь.

— Это мое любимое место, — и герцог сел в одно из старинных кресел, которых было так много расставлено по замку. — А теперь расскажите мне о вашем убийце подробнее. Как вы поняли, что он — фея? Людей всякими способами можно заставить умереть, магия тут не обязательна.

Кеймрон посмотрел на Айри. Рассказ он начал с убийства на площади Прейн, но, конечно, ни слова не сказал о них самих, обошел стороной эту часть истории.

— Это были десять незнакомых друг с другом человек, и все они случайно оказались тогда на площади. Люди видели и торговца ножами, молодого паренька. Именно этим десятерым он продал ножи, а они купили их, хотя точно не нуждались в столовых приборах. Следом этими же ножами они себя и убили. Разница по времени между первым купившим и первой смертью — меньше двадцати минут. В легендах, которые отчасти сохранились в Хейзер, упоминалось, что феи могли магией принудить человека выполнять все, что им захочется. У нас это назвали магическим принуждением.

Герцог смотрел в огонь и внимательно слушал, его лицо неуловимо менялось, и Айри не могла понять, больше в нем интереса или недоумения. Айри уловила сомнение и поспешила дополнить слова Кеймрона:

— Я пыталась выбить ножи у них из рук, но они вновь и вновь хватали их, молчали и хватали, отбирали у меня, поднимали с земли. Их не получалось остановить. И их глаза были абсолютно пусты. Это сложно описать, но это были взгляды не живых людей.

Герцог покачал головой, и вновь на его лице проступил интерес:

— Занятно. Скажу так, магии фей многое доступно. Например, благословения и проклятия — это, по сути, настоящие чудеса, когда пожелание феи мгновенно становится реальностью. Однако немногие на такое способны. Чаще всего феи могут только морочить и очаровывать, немного влиять на настроения людей. А вот принудить магией кого-то делать то, что им хочется, могут редкие феи, и я давно о таких не слышал. В наши дни это уровень силы королевского рода фей.

Герцог нахмурился, что-то вспоминая, и Айри с Кеймроном покорно стояли и ждали, пока он продолжит свою речь. Зашла Эрили, принесла чай, поставила поднос на стол и удалилась, но никто не потянулся за чашкой.

— Помнится, мой прадед участвовал в поисках сбежавшей принцессы фей, — вновь заговорил герцог. — Ее не нашли, и в заповедный лес она не вернулась. Возможно, вы имеете дело с ее потомком.

Огонь затрещал сильнее, взвился вверх, а потом успокоился.

— Королевский род фей имеет одну особенность — глаза разного цвета. Чаще всего встречалось сочетание зеленого и карего. Но даже для королевского рода принудить другого к чему-то было сложно. Это ведь не морок, не очарование, тут необходимо сломить волю другого, подчинить себе. Есть ведомые люди, и с ними сделать подобное довольно просто, но есть люди с такой сильной волей, что ее не сломить никакой магии.

Герцог замолчал и опять задумался, а Айри как будто видела страницы книг, которые он переворачивал в своей голове. Кеймрон стоял неподвижно и жадно ловил каждое слово герцога. Заметив, что пламя стало слабее, подошел к поленнице и подбросил в камин еще дров.

Герцог очнулся и тихим, проникновенным голосом продолжил:

— В старых историях упоминалось, что избежать чар феи можно, если не смотреть ей в глаза. А еще фея, прежде чем колдовать, должна получить если не доверие человека, то хотя бы вызвать у него симпатию — так проще, так потребуется меньше сил. Но в моменты отчаяния или при необходимости фея, обладающая достаточной силой, могла использовать магию и без выполнения этих условий. Однако за это платилась цена. Какая — мне неведомо.

— Выходит, наш убийца, возможно, королевских кровей, — покачал головой Кеймрон, — и очень силен. Недавно ему удалось разом убить тринадцать человек.

Герцог повел подбородком, взмахнул рукой, словно перебирал невидимые нити.

— Да. Соглашусь. Опасные силы у него. И поймать такого… Скорее всего, для этого вам потребуется сердце дракона.

И опять настала тишина, вызванная непониманием.

— Неужели и об этом забыли в Хейзер? — нахмурился герцог. — Символ власти, который передается у вас от императора к императору — это кольцо с сердцем дракона.

— Да, есть императорский перстень, это одна из древнейших реликвий, — сказал Кеймрон.

— Так относиться к прошлому… — герцог горестно покачал головой. — Все забыто, все потеряно!

— О сердце дракона я не искал сведений. Возможно, это не забыто.

— Ладно. Слушайте уже. Все равно еще спать ложиться не скоро, а мы начали этот разговор, — герцог откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.

И его низкий, густой голос погружал Айри и Кеймрона все дальше и дальше в мир легенд.

Ранее существовали особые семьи, которые занимались исключительно добычей сердец драконов. Убить их было невозможно, поэтому люди годами скрытно жили в горах и ждали, когда там умрет дракон. В мгновение смерти вся доступная дракону магия сосредотачивалась в его сердце, тогда его непробиваемая чешуя становилась обычной.

Люди вырезали сердце дракона, и оно, как только оказывалось на воздухе, отвердевало, превращалось в камень цвета венозной крови, отливавший алым, зеленым и синим. Ценны были свойства этого камня — он защищал от магии, и владельцы сердца дракона не боялись ни чар фей, ни магов.

Из одного сердца дракона можно было сделать очень много камней, но, поскольку драконы умирали редко и найти их вовремя было трудно — сердце требовалось вырезать в первые сутки после смерти, — цена камней была запредельна.

Камнями из сердец дракона защищались от магии охотники на фей. В металл для оков добавляли растертое сердце дракона, и только ими можно было удержать фею или мага, лишить силы.

С каждым словом герцога все бледнее и бледнее становился Кеймрон, пока, наконец, у него не вырвалось:

— Нойтарг…

Он сказал это не то с ужасом, не то с ненавистью.

Герцог Монмери, услышав, кивнул:

— Вижу, что-то вы знаете. Нойтарги — древнейшая фамилия, первые среди тех, кто начал охоту на фей. И они точно владели изделиями из сердца дракона.

Кеймрон покачнулся, и Айри поддержала его.

— Что с вами? — с беспокойством спросил приподнявшийся герцог.

Кеймрона тошнило, перед глазами стоял блеск камня в перстне графа, яркие алые, синие и зеленые вспышки.

И тарелка с едой, в которой мерцала пыльца. Мерцала алым, синим и зеленым.

Айри заглядывала Кеймрону в глаза, поддерживая под руку, и он видел ее тревогу и желание помочь. Но он по-прежнему не желал никому рассказывать о тех трех месяцах в плену у графа. Выпрямившись, он сделал глубокий вдох.

— У Нойтаргов есть сердце дракона.

— Ну вот, видите? Думаю, если спросите у них, то они еще и оковы найдут для вашей феи.

Герцог рассказал им еще пару старых легенд, а после они разошлись по комнатам. Айри и Кеймрона проводила Эрили, в своем черном одеянии похожая на мрачного проводника.

Кеймрон вошел в комнату, но тут же услышал, как открылась и закрылась дверь, услышал легкие шаги. Лампа висела на стене позади, и тень Айри приблизилась к нему, переплелась с его.

— Что случилось, Кеймрон? Почему ты вспомнил Нойтарга? Ты видел у него подходящие камни?

— Да. Видел.

Тень Айри закачалась, увеличилась.

— Но почему ты побледнел? — и она появилась перед ним, заглянула в глаза.

Он отвернулся. И прохладные руки обхватили его лицо, развернули обратно.

— Расскажи, Кеймрон, — потребовала Айри.

— Ты пожалеешь.

— Нет.

И Кеймрон поверил ей. Взяв ее руки в свои, он коротко рассказал о трех месяцах, которые провел у графа, и Айри только хмурилась.

— Да, я помню, что ты вернулся от родственников странным. Но ты быстро стал прежним. Зачем ты скрыл это, Кеймрон? Зачем? Что мне теперь думать? Я была счастлива и спокойна, в то время как ты страдал.

— Именно благодаря тебе я отказался от дальнейших опытов графа, Айри. Ты вернула меня к жизни. Если бы не ты, я бы окончательно подчинился ему и поверил, что я — монстр.

— Нет! — и она сжала его правую руку. — Ты не монстр. А граф — мерзавец.

— Но благодаря этому мы знаем, что у него есть сердце дракона.

Айри покачала головой.

— Спасибо, Айри, — Кеймрон обнял ее, поцеловал в висок.

И она обняла его в ответ, обхватила за талию, прижалась к груди. Их сердца стучали в унисон.

Хоть герцог рассказал многое, они все же продолжили свои поиски в библиотеке, но теперь Айри стала выходить во двор во время уроков магии от его сиятельства, как происходящее называли слуги. Айри наблюдала, сидя под навесом. Эрили неизменно приносила ей плащ, укрывала им — она была совершенно незаметна и невероятно заботлива.

— С вашим приездом герцог ожил, — как-то заметила Эрили.

Его сын с женой жил в другом месте, а герцог оставался подле своей сокровищницы знаний и скучал по ним. Именно поэтому он обучал Кеймрона, как родного сына, терпеливо, подробно, указывая на ошибки. Порой он злился и брюзжал, но быстро стало понятно, что это сродни громкому ворчанию, которое проще всего пропустить мимо ушей.

И в один из дней Кеймрон смог пролететь невысоко над землей несколько метров. Это был успех, который все встретили счастливым смехом и аплодисментами.

А потом были долгие, утомительные часы, когда они изучали книги. Попалась им литература из Хейзер времен гонения фей, и оттуда они узнали, что только сердцем дракона можно выявить фею: никто из них добровольно никогда не возьмет подобный камень или предмет, в котором есть его частички.

Однако ни одна книга не могла подсказать, как обнаружить фею без сердца дракона. Нашлись сведения и о благословениях. Айри трижды перечитала две странички и вздохнула:

— Бесполезно. Чтобы понять суть проклятия или благословения, нужно дословно знать, что сказала фея и с каким настроением. Проклятие может отменить либо наложившая его фея, либо более сильная, а вот благословение забрать нельзя.

Кеймрон поднялся, подошел и встал за ее креслом, наклонился, бегло просмотрел две страницы.

— Ты права.

— Мама раньше не могла вспомнить точных слов, а теперь можно даже не спрашивать об этом, — покачала она головой. — Вдруг она просто не запомнила, что фея обозначила срок благословения?.. Или назвала какое-то условие?

Кеймрон забрал книгу у Айри, закрыл ее.

— Раз так, то тебе стоит быть осторожнее со своим благословением.

Айри кивнула. И в самом деле, кто знает, поставила ли фея для него какое-то условие? Ограничила ли срок? Она заглянула в изжелта-зеленые глаза монстра — глаза смерти — и не хотела, совсем не хотела умереть.

Кеймрон убирал книгу на полку, и Айри подошла к нему, обняла со спины.

— Его сиятельство ожидает вас на ужин, — вошла в библиотеку Эрили.

После сытного ужина герцог сказал:

— Хватит вам дышать книжной пылью! Лучше спуститесь в Монеар. Иначе уедете, так и не увидев самый красивый город этих земель! И еще советую вам посмотреть на него с замковой стены. Город огней стоит того.

Он говорил с гордостью, с уверенностью, что Монеар не может не понравиться.

— Город огней? — переспросила Айри.

— Да. Фонарей в этом городе так много, что ночь похожа на день. Монеар заложили в память о герцогине Кайле Монмери.

И герцог рассказал историю своих предков. Герцогство долгое время воевало с кочевниками, защищало от них Аквиллан, и одна из войн затянулась на долгие тридцать пять лет. В результате герцогство пришло в упадок, почти все было разрушено. Кайла Монмери всю свою жизнь вместе с мужем занималась возрождением герцогства и мечтала, чтобы однажды и в ее землях появился город с фонарями и фонтанами.

— Быстро восстановить то, что разрушали столько лет, невозможно. Однако Кайле Монмери удалось заключить мир с кочевниками, который длится до сих пор. Сделала она и многое другое, но вот города своей мечты построить не успела. За нее это сделали потомки. Монеар возвели вокруг этого замка, где она жила, в память о ее мечте и в благодарность за все, что она сделала для родной земли.

Услышанное казалось еще одной легендой, сказкой далеких земель, и Айри слушала, затаив дыхание.

— После такой истории мы обязаны прогуляться по Монеару, — с улыбкой сказал Кеймрон. — Идем, Айри. Послушаемся совета его сиятельства.

И они действительно пошли. Замок на ночь не запирали — времена были спокойные, хватало стражи у ворот, которая выглядела скорее украшением, чем необходимостью.

— И правда, город огней, — выдохнула Айри, как только они вышли за ворота.

Город у подножия холма напоминал золотое озеро. Свет от фонарей волшебным куполом поднимался над домами и парками, и было видно, как по широким улицам еще ходили люди.

Они спустились с холма прямо в день: фонари и правда стояли на каждом шагу, не позволяли ночи и тьме занять хотя бы маленький уголок. Чудесные, сказочные дома со ставенками стояли вдоль улиц, а все люди, кого они видели, улыбались, были спокойны и довольны жизнью.

Сначала Айри старалась опустить голову, отвернуться от встречных людей, а потом… Потом она поняла, что здесь, в Монеаре, никто не знает Айри Вэнс, героиню Лендейла.

И стало так свободно! Она подняла голову, начала с удовольствием осматриваться. Спустились они поздно, поэтому магазинчики и лавочки почти все закрылись, но и залитых светом улиц было достаточно, чтобы влюбиться в город.

Здесь часто попадались фонтаны, сложенные посреди небольших скверов с клумбами. Здесь были и маленькие парки с оголившимися деревьями. Город казался игрушечным, волшебным, но он был реален и поражал этим.

— Эй-эй, путники! Не желаете прокатиться? — и, обернувшись, они увидели мужчину за прилавком, а за его спиной стояли на полках необычные коньки, у которых вместо лезвий к подошве прикрепили колесики.

— Иди, попробуй, — и Кеймрон подтолкнул Айри.

— А вы что же? — спросил мужчина, принявший от Кеймрона монеты.

— Кто-то из нас должен твердо стоять на земле, — ответил он шуткой.

— Да ну, с них невозможно упасть!

Однако Кеймрон оказался непреклонен, а Айри, встав на коньки, вцепилась в его руку — от палатки начинался легкий уклон, и она тут же поехала.

Айри так и не смогла отпустить руку Кеймрона — он шел, а она ехала, держась за него.

— Может, попробуешь сама? Я поймаю тебя магией, так что не бойся упасть, — предложил он и остановился у небольшой площадки.

Айри, сделав глубокий вдох, отпустила его руку. Вспомнив, как каталась на коньках с братом в далеком детстве, оттолкнулась одной ногой, второй, забавно замахала руками и… поехала! Это было так здорово и прекрасно, что захватило дух. Сделав пару кругов, она развернулась, остановилась. Кеймрон стоял с другой стороны площадки и улыбался.

— Вернешься? — и он раскинул руки в стороны, а Айри, оттолкнувшись, поспешила к нему.

Он поймал ее, обнял, прижал к себе, и они беззаботно рассмеялись.

Погуляв еще немного по городу, они вернулись в замок, спросили у стражников, как подняться на стену, и те указали нужную лестницу. Крутой, неудобный подъем по стертым временем ступеням стоил того. Как и говорил герцог, вид города огней сверху захватывал дух.

— Тебе нравится? — спросил Кеймрон.

— Конечно! — радостно ответила Айри. — Это словно сон.

— Почему? Это все на самом деле. Мы с тобой находимся в городе Монеаре империи Аквиллан.

Да. Они в Монеаре. В соседней империи.

— Но скоро мы вернемся в Лендейл… — напомнила Айри.

Холодный ветер забрался по стене и ударил по лицу, отрезвляя. Померкли огни внизу.

Дело.

Дело прежде всего.

А еще у нее есть долг. Долг и перед собой, и перед людьми.

Туманный, призрачный Лендейл ждал их возвращения. Ее жизнь — там, а не здесь. И в ее жизни есть обязанности, о которых нельзя забывать.

Но ее ли то была жизнь? И жизнь ли та череда дней, где Айри не могла ничего вспомнить?

Стало зябко.

— Да, мы вернемся в Лендейл, — повторил ее слова Кеймрон. — И что, Айри?

И что? Она не хотела признаваться в этом, но слова… Слова не получилось удержать.

— Я не хочу возвращаться в Лендейл…

И Айри оперлась на выступавший камень, потому что ноги ослабели. Осознание затопило ее чувством вины, обожгло стыдом. Да как она посмела сказать такое? Ведь дано же ей благословение! И дано оно, чтобы помогать людям! Разве может она вернуться и сказать им всем, что отныне не будет ничего делать, не будет никого спасать?

Это невозможно.

Но она не хотела возвращаться к той жизни, до отчаяния, до боли в груди, до слез.

— Кеймрон, что мне делать? Еще тогда, когда я спасла женщину от монстра… Знаешь, говорят, что люди перед смертью видят всю свою жизнь. А я ничего не видела. Я даже не могла вспомнить никого их тех, кому помогла! Моя жизнь — это долг, но я устала от него. И что же мне теперь делать?.. Что делать?..

Вопросы вырвались из нее, город превратился в золотое расплывшееся пятно. Долг давил, словно она лежала под гранитной скалой.

Кеймрон обнял Айри, прижался щекой к ее виску.

— Айри, ты не обязана всю жизнь кого-то спасать, не обязана заниматься только этим. Если ты вернешься в Лендейл и скажешь, что больше не собираешься никого спасать, ни один человек не будет вправе тебя осудить.

— Но меня осудят, — возразила она. — В Лендейле мне не стать кем-то другим, кроме героини Айри Вэнс. А я сама не смогу отказаться от этого. Я не смогу равнодушно пройти мимо человека в беде, зная, что он надеется на меня.

Кеймрон помолчал, размышляя. И, как обычно бывало, он нашел выход:

— В таком случае мы можем вернуться в Лендейл, поймать нашего убийцу и уехать из него. Куда угодно. Так далеко, как потребуется, чтобы в новом месте никто и не слышал о героине Айри Вэнс.

— Мы? — с неверием переспросила Айри. — Уехать? — добавила она.

Айри ни разу в жизни не думала о том, чтобы покинуть город, где родилась и выросла. Но теперь эта мысль показалась такой удачной, такой прекрасной.

— Да. Мы с тобой уедем, куда ты пожелаешь.

— Куда пожелаю… — эхом повторила она, и Монеар вновь обрел ясные черты и прежнее очарование.

Но занозой засела в душе мысль, что возвращения в Лендейл не избежать. Им придется вернуться. Вернуться туда, где их роли расписаны, где они словно марионетки в руках общества. Туда, где для них нет ни одного средства что-либо изменить.

Туда, где Айри не имеет права на собственную жизнь.

И что же там будет с ними?..

Она обернулась.

Вопрос так и застыл на губах.

Лицо Кеймрона потемнело — что он увидел в ее глазах, что прочитал?

И все же он приблизился, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

— Айри, мы со всем справимся. Поверь.

И она поверила. Только Кеймрону она и верила.