За час до рассвета

Глава 29

Айри и Кеймрон сидели в кабинете. И молчали. У них не было никаких идей. Предотвратить убийство Фели можно было только одним способом — не разрешить ей выступать, увезти из города.

— Я полагаю, он обязательно убьет кого-то во время спектакля, — заметил Кеймрон. — Фели или нет, но жертва будет. И пока у нас нет средств его остановить.

Без сердца дракона они были беспомощны. Как арестовать того, кто с помощью магии легко может сбежать? Как доказать вину того, чье преступление заключается в словах, в одном приказе, усиленном магией?

На эти вопросы не было ответа.

Раздался стук в дверь, и к ним вошел барон со шкатулкой в руках.

— Вижу, вы совсем уныли. Но у меня хорошая новость! — барон улыбнулся, а Айри и Кеймрон вскинули головы. — Его Величество передает вам предмет с сердцем дракона, единственный, который удалось найти. Его Величество передает его вам на условии, что больше жертв не будет.

Они поднялись, подошли к барону, а тот открыл шкатулку. На темной бархатной подушечке лежал изящный, очень красивый кинжал, и в его рукояти блестел алым, синим и зеленым бордовый камень размером с ноготь.

— Полагаю, камень из ножа этого выковырнуть нельзя, да? — задумчиво спросила Айри.

— Разумеется, — кивнул барон и передал Кеймрону шкатулку. — Сейчас сосредоточьтесь на лендейлском палаче. Революцию оставьте мне и другим.

— Хорошо, — Кеймрон закрыл шкатулку и спешно поставил ее на стол. — Но ты уверен? Там еще необходимо вскрыть связь графа и герцога с принцем.

— Уверен. После наших докладов Его Величество обещал помочь. Кажется мне, ему что-то известно.

— Известно? — дернулся Кеймрон. — И он все это время молчал? Хотя знал, сколько мы сил прикладываем к тому, чтобы доказать их связь?

— Тихо, тихо. Мы еще не знаем, какие сведения есть у Его Величества. И что бы он ни предоставил, мы не вправе его осуждать, даже мысленно, — весомо заметил барон. — Все, занимайтесь палачом.

Барон ушел. Айри подошла к шкатулке, открыла ее, достала кинжал. И как его использовать? Вручить виконту и посмотреть на реакцию?

— Допустим, мы докажем, что виконт Нойтарг — фея. А дальше что, Кеймрон? Будет ли этого достаточно, чтобы обвинить его во всех убийствах?

Айри повернулась. Кеймрон застыл у своего стола, стоял, скрестив руки, и уже о чем-то размышлял.

— Нет. Нам нужно преступление и свидетели, чтобы обвинить его.

Айри дернулась и чуть не порезалась кинжалом, убрала его в шкатулку, закрыла ее.

— И что ты предлагаешь?

— Прежде всего надо узнать, что будут играть на сцене театра и какая роль у Фели. Нужно понять, в какой именно момент он захочет убить ее. Боюсь, у нас нет выбора, кроме как просить твою сестру о помощи. И, разумеется, мы не позволим ей умереть. Она будет нашим свидетелем. Жертвой, которая выживет и даст показания.

И Кеймрон замолчал, опять погрузившись в мысли, а Айри растерялась. Она не понимала, как это возможно устроить. Ничего не понимала, кроме одного: Фели придется рискнуть жизнью.

— Я сегодня поговорю с Фели и узнаю, что именно они будут показывать в театре, — все же сказала она.

— Хорошо. Если у Фели есть книжка или рукопись, я хотел бы ознакомиться с ней.

— Я спрошу, — кивнула Айри.

Шкатулка блестела лакированной крышкой. Почему из всех возможных изделий им достался кинжал? Почему не какие-нибудь оковы с примесью сердца дракона?

— А как мы поймаем его? Как задержим?

— Нужно подумать. У нас есть только кинжал… — Кеймрон нахмурился, поджал губы.

Айри замолчала. Ей нечего было предложить, и собственная беспомощность расстраивала. За окном опять наступил вечер, сумерки хлынули в комнату и принесли с собой тоску, уныние и печаль.

В таком настроении Айри вернулась домой. Отказавшись от ужина, она увела сестру наверх и вскоре получила от нее тонкую рукопись, где неровным почерком были записаны реплики героев.

— У меня роль Мабены, мамы главного героя, — добавила Фели. — А зачем тебе?

— Пока не знаю. Кеймрон хочет прочитать, — Айри прижала тонкую стопку листов к груди. — Фели, ты не передумала? Ведь твоя жизнь в опасности.

— Нет. Я же говорила, что верю в тебя и господина Олдена, — и она ярко улыбнулась, взяв сестру за руку.

— Фели… — Айри закусила губу. — Как ты не понимаешь, что в этот раз я ничего не могу тебе обещать?

— Но ты же приложишь все силы, чтобы я осталась жива? — Айри кивнула. — Вот и хорошо. Значит, у тебя все получится!

И Фели, обняв ее, спустилась к родителям в пекарню.

Завернув рукопись в отрез ткани и перевязав веревкой, Айри ушла в дом к Кеймрону, где ей опять предложили подождать его.

«Возвращайся скорее», — прошептала она и развернула рукопись, чтобы скоротать время за чтением. Пришел Ловри, принес столик, поставил на него лампу, чтобы было лучше видно, и Айри поблагодарила его.

Все реплики в рукописи проходили мимо сознания, потому что в голове так и крутились беспокойные мысли. Что будет делать Кеймрон против монстра? Как справится с ним? И не пострадает ли при этом?

«Так вот оно как… Неужели он каждый раз испытывал из-за меня такое же беспокойство?» — Айри перевернула очередную страницу, ни слова на которой не поняла.

И она не знала, что лучше: чтобы Кеймрон встретил монстра и одолел его этой ночью, а ее беспокойства закончились, или чтобы они так никогда и не встретились…

Кеймрон упорно искал монстра, пролетая над городом и вглядываясь в его пустые улицы. Он думал, что ночь снова пройдет напрасно, но монстр наконец-то появился.

Огромный зверь крался по пустой улице и обходил все установленные ловушки, словно был разумен, словно понимал, что они опасны для него. Он медленно шел, опустив голову, и как будто искал чей-то след. Кеймрон опустился на землю позади него, и монстр, услышав это, остановился, повел ушами, а потом медленно повернулся.

Кеймрон ждал нападения. Он собирался напугать его огнем, вынудить к бегству, и тогда бы он проследовал за ним, нашел бы логово… Но монстр стоял, сверкал глазами и выглядел… Мирно. Он не собирался нападать, наоборот, поднял голову, и на миг Кеймрону показалось, что он довольно улыбнулся — но, скорее всего, так сыграл свет фонаря.

Пока он думал, монстр развернулся и медленно потрусил куда-то, потом остановился, оглянулся на Кеймрона, мотнул башкой и побежал дальше. Медленно. Как будто приглашая следовать за ним.

«Что за странность?» — подумалось Кеймрону, и он быстро взлетел на уровень крыш домов, огляделся. Вдруг засада? Но нет, кругом было тихо и спокойно, а монстр уже свернул на соседнюю улицу, совершенно проигнорировав бледного мужика, пытавшегося слиться со стеной.

Улицы Лендейла сменились предместьем, а монстр бежал по дороге и не порывался скрыться где-нибудь в лесу. Он порой останавливался, оглядывался, убеждался, что Кеймрон не потерялся, и так они прибыли к какому-то заброшенному дому у леса, расположенному в стороне от крупных дорог и деревень. Монстр остановился у двери, завыл, вскинув морду, а Кеймрон, взлетев выше, завис над крышей.

Скрипнула дверь.

— Вернулась, тварь… Ну, сейчас и подкормлю, — сказал старческий голос, а потом раздалось рычание, крик, звук удара.

Кеймрон опустился на крышу, свесился с нее. Монстр стоял лапой на шее какого-то мужчины, и спасать того уже явно было поздно. Вскинув морду, он кивнул Кеймрону.

— Ну и что тут происходит? — прошептал Кеймрон и спустился с крыши.

Хоть он ожидал нападения, монстр ничего не сделал, боднул приоткрытую дверь, которая еще раз пронзительно скрипнула, и скрылся в темном нутре самой настоящей развалюхи. Кеймрон зажег огонь над ладонью и вошел следом.

Длинный узкий коридорчик в стиле деревенских изб, после него — тесная комнатенка-клетка без окон, но с дверью в другую комнату. Монстр уже стоял возле нее.

— Туда? — Кеймрон указал на дверь, и монстр кивнул.

Кеймрон подошел к двери, потянул за ручку на себя, и она открылась. Там пахло кровью и отчаянием, и от этой смеси запросто могло стошнить. Женщину, что сидела на голом полу, Кеймрон сначала принял за мертвую, но она качнулась, и бледные, окровавленные руки потянулись к нему.

— Убей меня! Ты видел меня, ты приходил ко мне! Только тебе по силам! Убей меня! — надломленным, истеричным голосом потребовала она, качнулась в сторону Кеймрона. — Убей меня, ну же! Убей!

— Кто ты и почему я должен тебя убить?

Кеймрон спросил, а сам за это время бегло осмотрелся: в комнате не было ничего, совершенно, только стены, полы и сумасшедшая, одетая в грязную ночную сорочку. Он подошел ближе, осветил женщину огнем. Она была болезненно худа, бледна, как мертвец, а ее черные волосы кольцами лежали на полу и местами свалялись в колтуны.

— Только ты можешь освободить меня! Молю же, сделай это! Убей меня! — она запрокинула голову, и на лице мольбой, отчаянием и сумасшествием сверкали разноцветные глаза.

Левый — зеленый, а правый — карий. Еще Кеймрон разглядел раны на ее руках — следы свежих укусов, которые никто не обработал, и потому из них сочилась кровь. И укусы эти оставило крупное животное. Еще ее руки покрывали следы старых и свежих шрамов, синяки, затянувшиеся порезы.

— Почему я? — спросил Кеймрон.

— Потому что только ты сможешь, дракон!

— Я не дракон, — качнул головой Кеймрон.

— Дракон! Я видела! — и она указала на его правую руку. — Но долго, как же долго мне пришлось звать тебя! Убей меня, дракон! Освободи же! — и тут она затихла, застыла, и из ее глаз полились крупные слезы. — Прошу… Прошу тебя! Разве я так много прошу? Умоляю! Умоляю тебя! — и ее рыдания, ее вой наполнили комнату.

— Ты ведь фея? — Кеймрон опустился на колени перед женщиной и еще раз заглянул ей в глаза.

— Да! Фея! Королевской крови! Вы здесь все ненавидите фей! А я — фея! Так что, теперь убьешь меня? — и она проползла на коленях к Кеймрону, схватила его за рубашку, и руки ее были холодны, дрожали мелко.

Кеймрон всмотрелся в лицо, оказавшееся невероятно близко, и он увидел в ней какие-то знакомые черты. Черные волосы. Страшно худое лицо стало бы овальным и миловидным, набери она немного веса. Тонкий нос, пологие брови…

— Графиня Нойтарг? — спросил Кеймрон, а она отшатнулась от него, шарахнулась, упала на зад и так и поползла прочь от него, пока не уперлась в стену.

Вжавшись в нее, фея закрыла уши руками, зажмурилась.

— Я — фея! А ты — мой освободитель!

— Графиня Нойтарг, значит, — повторил Кеймрон и подошел к ней. — Я не буду тебя убивать, но могу выслушать и помочь другим способом. Почему ты так хочешь умереть?

— Если я расскажу, убьешь? — она вскинула голову.

— Я обещаю, что найду другой способ решить твою проблему.

— Другого способа нет, дракон. Нет… Я не могу больше так жить! Слышишь⁈ Не могу! Известно ли хоть кому в этом мире о милосердии⁈

— Откуда ты знаешь меня? — спросил Кеймрон, пропустив мимо ушей все эмоции графини. — И откуда знаешь о руке? Я тебя вижу впервые.

— Ты был у моего дерева, дракон, это же очевидно!

Кеймрону сразу вспомнилась оранжерея в особняке графа Нойтарга.

— Твое дерево в оранжерее графа? — уточнил он.

Графиня перестала выть, вся ее фигура обмякла, она полулежала у стены, как старая, страшная кукла, о которой позабыл ребенок. Она кивнула.

— В комнате рядом с оранжереей я видел еще одно дерево. Может ли быть…

— Так вот куда он дел дерево моего сына! Чудовище… Рядом, но не вместе! Все эти годы… — и она закрыла лицо руками. — Да, это дерево моего сына! Сына! Сына, который должен платить смертями за то, чтобы увидеть мать! В виде дерева! И поэтому умоляю, убей меня уже! Убей, дракон! Он не должен больше этого делать! Хоть от этих страданий я избавлю моего Нио!

Пока у нее не началась новая волна истерики, Кеймрон резко спросил:

— Это ты управляла монстром?

— Я! Если это преступление, то убей меня за него!

Кеймрон скрипнул зубами.

— Прекрати уже говорить о смерти! Зачем ты убивала людей с помощью монстра?

— Потому что иначе он бы убил моего Нио… — выдохнула она, отняв от лица руки.

— Почему ты не сбежала?

И графиня рассмеялась. Она смеялась, смех ее дробился, прерывался кашлем и всхлипами.

— Отвечай!

— Ты ничего не знаешь о нем! Невозможно сбежать! Невозможно! Нет! Наши жизни в его руках! Сбежит один — умрет второй! Он погубил бы дерево! Мне осталась только смерть… Только смерть разорвет этот круг…

Графиня была безумна, и Кеймрон решил узнать от нее столько, сколько получится, пока они не покинули старый дом. Он не был уверен, что после фея вообще заговорит с ним.

Постепенно ему удалось собрать отрывистые крики, короткие ответы, пересыпанные требованиями убить ее, в полную ужаса историю. Историю того, как любовь обернулась кошмаром и трагедией.

Все началось, когда до безумия любившая мужа графиня показала ему свое дерево и дерево сына, что было сродни клятве в вечных чувствах. Но после этого ее разлучили с сыном, и они стали заложниками графа. Граф же быстро перевез их деревья, забрал с юга куда-то. Графиня не знала, куда — через дерево она видела только оранжерею, и туда не пускали никого постороннего.

Графиня должна была научиться управлять особой породой псов-охотников, выведенной предками Нойтаргов, чтобы ее сына не убили. Их вывели для охоты на фей, сделали неуязвимыми к магии, и долгие годы графиня билась над этим, пока пес случайно не укусил ее. Оказалось, что ее кровь позволяла на несколько часов брать под контроль сознание пса.

А вот Нио должен был убивать, чтобы его мать оставалась живой и чтобы встретиться с ней.

— Под тем домом, где оранжерея, спрятано сердце дракона, не иначе… Всякий раз, когда мой Нио получал право увидеть мое дерево, он не мог подойти ко мне. Он полз в жутких муках… Но никогда не сдавался, ни разу не отказался! А я… Я через дерево могла лишь наблюдать за его болью! Я не могла ничего сказать, не могла ничего сделать! Невыносимо, невыносимо!

Графиня тряслась, как в припадке, схватилась за голову, дергала себя за волосы, а потом замерла и указала на Кеймрона.

— Ты стал первым гостем, кто пришел в оранжерею. Ты дракон, тебе сердце дракона нипочем! Защити моего сына, спаси его дерево от графа! Тебе это по силам! — и ее голос сорвался.

— Я не дракон, а маг, — ответил Кеймрон. — Вблизи сердца дракона я тоже не смогу пользоваться магией.

— Не важно! Ты хотя бы можешь подойти к нему! Помоги же мне, будь милосерден!

— Убивать тебя я не буду. Почему ты не сбежала отсюда? Не попросила о помощи?

Развалюха меньше всего напоминала темницу, а убитый монстром слуга — мага или того, кто мог бы сдержать фею.

— Чтобы он убил моего сына⁈ Ни за что! Если ты не убьешь меня… Если ты не согласен помочь… — и ее глаза сверкнули от озарения. — Что я наделала⁈ Он убьет нас, убьет! Уходи, уходи отсюда! Исчезни, сгинь! — и она стала бить себя по щекам, по груди. — Как я не подумала… Он же убьет моего Нио…

Кеймрон погасил огонь, нашел белые руки, схватил их, чтобы она перестала себя бить, и тихо спросил:

— Ты хочешь встретиться со своим сыном?

— Да! — без раздумий ответила она. — Даже если это будет значить, что я умру…

— Умирать не обязательно, — Кеймрон отпустил ее, встал. — Ты сможешь подняться? Пойдем отсюда, достаточно ты тут страдала. И кстати, монстр этот без твоего влияния опасен?

— Нет… Это очень добрый пес, — вздохнула она.

Графиня была настолько истощена, что не могло быть и речи о том, чтобы она шла самостоятельно. И тут их выручил монстр-пес: он подбежал к ней, лизнул в руку.

— Ну, помоги мне, милый. Прости за все и помоги, — прошептала она и села ему на спину.

Солнце на улице только взошло, и длинные тени от деревьев черной сетью легли на землю. Графиня, стоило ей оказаться на воздухе, закашлялась, зажмурилась.

— В доме есть твоя одежда?

— Не знаю, — прошептала она и попробовала приоткрыть глаз. — Как ярко…

Кеймрон вернулся в дом, нашел там какую-то старую обувь, теплый плащ, пару овечьих шкур, принес графине.

— А это кто? — спросил он, указав на мертвого мужчину.

— Слуга Нойтаргов. Он стерег меня.

— У него нет ничего с сердцем дракона? — Кеймрон наклонился над пожилым мужчиной, в чьих глазах отражалось бледное небо.

— Нет. Зачем? Я бы все равно не сбежала. И не хочу сбегать, — она обернулась на дом, протянула к нему руку. — Но поздно… Я уже совершила ошибку, и теперь могу только молиться за сына…

— Твой сын — убийца, — резко заметил Кеймрон.

— Но он все еще мой сын. Виновата я, только я. Он убивал ради встреч со мной. Ради коротких, полных боли встреч. Вот все, что я дала ему, как мать… — с каждым словом все тише и тише становился ее голос, а потом графиня опустила голову, и Кеймрон увидел, как на руку ей упали слезы.

Повел головой пес.

— Идем, — сказал Кеймрон.

Пес шел спокойно и уверенно, не проявлял никакой агрессии, а графиня сидела, опустив голову, молчала. По пути к Лендейлу находился дом тети Кеймрона, и он решил оставить графиню на ее попечении.

Бело-желтый домик выглядел уютным, и Кеймрон надеялся, что его родственница дома.

— Так, ему лучше не ходить с нами, — и он помог графине слезть с пса. — Он же не сбежит?

— Я могу дать ему крови, буду управлять им, пока ты не приведешь его, куда нужно, — ответила она и протянула руку.

Быстрее, чем Кеймрон успел ответить, пес цапнул графиню, и на ее руке появилась новая рана.

— Хорошо.

Его тетя была дома, уже проснулась и позавтракала. Гостям она удивилась, но, узнав, что леди попала в страшное происшествие, тут же всплеснула руками и захлопотала вокруг графини.

— Только прошу тебя, не рассказывай пока никому о своей гостье. Это будет опасно. Я прошу тебя присмотреть за ней несколько дней. Потом я ее заберу.

Графиня молчала, куталась в плащ и шкуры, и Кеймрон поддерживал ее, чтобы она не упала.

— Да видно, что бедняжка натерпелась… Хорошо, Кеймрон, я все сделаю, — и его тетя увела графиню в свой маленький домик.

А у него оставалось все меньше времени, чтобы придумать, как незаметно пройти через Лендейл с псом. Ответ был один — никак.

— Ну что ж, придется еще немного полетать…

С каждым разом у Кеймрона получалось все лучше — ему удалось приземлиться прямо у здания Шестого отделения, никого не задеть и самому не упасть. Пока люди не опомнились, он схватил пса за холку и повел за собой, а тот покорно последовал.

— Так, есть свободная камера? У нас новый постоялец, — спросил он у охраны, стоявшей у лестницы в подвал.

— Есть-есть, господин Олден! — ответил старший из них и, загремев ключами, побежал вниз.

— Он тут поживет пока, — и они заперли пса в камере. — Кормить и поить, — приказал Кеймрон и ушел.

— Ну и ну, — раздалось удивленное ему вслед.

Кеймрон поднялся к отцу и доложил, что монстр пойман, а жители теперь могут не беспокоиться из-за него, что следовало сообщить об этом всем.

— Еще я нашел графиню Нойтарг, но она совершенно безумна, поэтому сейчас ее лучше не опрашивать. Графиню я оставил у тети. И прошу тебя, нам нужно арестовать графа Нойтарга. Разве у нас недостаточно сведений для этого?

Мысли у Кеймрона разбегались, и он едва уловил то основное, что следовало сообщить.

Барон Олден кивнул:

— Мне полчаса назад сообщили из резиденции, что Его Величество послал к герцогу Эклану и графу Нойтаргу свою личную гвардию. Их задержат и препроводят в тюрьму.

— Это хорошо.

И Кеймрон ощутил, как часть тяжести, что постоянно давила на него, ушла.

— Скоро ко мне обещал прийти казначей императорской семьи. Хочешь его послушать?

Кеймрон кивнул. В кабинете его отца в углу стояло кресло, он сел в него и мгновенно заснул, а, когда его разбудили, в кабинет пришел сухонький старичок с огромной, толстой тетрадью.

— Его Величество лично велел мне прийти и доложить все вам, ваша милость, но уместно ли будет слушать о щекотливых делах императорской фамилии посторонним? — и его монокль сверкнул в сторону Кеймрона.

— Мой сын достоин доверия, кроме того ему и без того известны все подробности дела о революционерах. Он им и занимался большую часть времени. Ручаюсь, ни одну тайну императорской семьи он не выдаст.

Старичка это не убедило. Однако настаивать он не стал — ему велели прийти в Шестое отделение и не уточнили, при ком нельзя было говорить.

— В последнее время Его Высочество стал часто играть в карты, и за полгода проиграл огромную сумму, которая не могла остаться без моего внимания. А недавно он совершил нечто вопиющее. Он приказал мне взять средства, предназначенные ему, и передать герцогу Эклану. Мне пришлось повиноваться, но я, разумеется, доложил об этом Его Величеству. И он велел мне рассказать об этом вам. Все записи у меня имеются.

И он с поклоном протянул барону тетрадь.

— Это копия. Можете забирать. Я сам сделал ее, все точно как в дворцовой отчетной книге, к тому же все записи заверены лично мной, — добавил он.

— Передайте Его Величеству благодарность от лица всего Шестого отделения, — серьезно сказал барон, принявший тетрадь.

— Также Его Величество просил передать, что со своим дядей он разберется сам, без вашего участия.

И на этом казначей удалился.

— А зачем тогда нам эти записи, если Его Величество сам решил разобраться с принцем? — удивился Кеймрон, в голове у которого немного прояснилось после короткого сна.

— Не будет же Его Величество сам готовить обвинение для своего дяди. Это наша работа, Кеймрон, — вздохнул барон. — Я займусь этим, а ты иди. У тебя еще остались дела.

И барон был прав. Если с революцией было покончено, то вот лендейлский палач так и оставался угрозой.