За час до рассвета

Глава 3

Ночной город тих, пуст и хмур — особенно по осени. Туман тонкой вуалью спустился на землю, шелковой пеленой занавесил дома, где мирно спали жильцы. Медленно падали на мокрую мостовую последние бурые и рыжие листья с кустов и деревьев, и тени от ветвей морем колыхались под ногами. Ярко блестели на дороге полосы света от фонарей.

Две тени шли по улице, внимательно осматривали каждый дом. У одной тени краснела накладка на груди, а лицо второй закрывал поднятый воротник серого пальто.

— Что же вы, детектив Вэнс, делаете здесь? — спрашивал патрульный у Айри.

— Не спится мне, Тинс. Вот и вышла погулять.

Ее ответ облачком пара вырвался изо рта, и Айри проследила за ним, вдохнула запах прелой листвы и мокрой земли, отдававший каким-то тленом. Неуютно. Она поправила пояс пальто, затянула его до предела.

— Далеко вы от дома забрались, — покачал головой ее собеседник и тут же обернулся на шорох.

Из куста выбралась черная кошка, сверкнула зелеными глазами, что-то прошипела, выгнув спину, и ушла с поднятым хвостом.

— Одни проблемы с этими зверями, — пожаловался патрульный. — Да вы и сами знаете, сколько раз в темноте кошку принимали за преступника. Что ж, не пора вам домой? Не нагуляли сон еще?

— Нет. Лучше вам компанию составлю, подстрахую. Нельзя ведь ночью одному ходить.

— Напарник заболел, а лишних людей нет, — пожал плечами мужчина и, подкрутив ус, весело добавил: — Зато мне заплатят за двоих. Еще хозяин одной лавочки приплатил, чтоб я за его домиком следил внимательнее, а одна вдовушка попросила будить ее в шесть утра всякий раз, как я в смене буду, и тоже звонкую монету дала.

— Смотрю, вы совершенно здесь освоились, — тихо рассмеялась Айри.

Когда-то она также промышляла подобным образом: от одного монета за дополнительный надзор за домом, от другого — за пригляд за складом. Третий просил следить, дома ли его жена по вечерам, пока он работает на фабрике… Немного там, немного тут, и в месяц выходила приятная прибавка к жалованию.

Тинс блеснул своими карими глазами и снова подкрутил ус.

— Ну, а у вас как дела? Слухи ходят, что на весь наш город-то Сыск Его Величества нанял только десять детективов, и то не знают, что с ними делать.

— Это точно. Решили отобрать хлеб у частных сыщиков, должность при участках открыли, а на этом — все, — и Айри развела руками. — Тинс, представьте, в этом году я искала пропавших коров, свиней и коз, расследовала похищение ночной рубашки одной вдовушки, искала загулявших мужей, находила неверных жен… Вот с чем идут к детективу!

Тинс тихо рассмеялся. Айри машинально посмотрела на часы, подвешенные к фонарному столбу, остановила патрульного:

— Вы, как и прежде, слишком торопитесь. Здесь нужно проходить на две минуты позже.

— А вы всё помните, — хмыкнул Тинс и остановился, запрокинул голову, чтобы видеть стрелки на часах. — Я вот считаю, что зря у нас все так. Начальство знает, когда и где каждого искать — это хорошо, конечно. Но ведь и преступники знают, где и когда мы проходим! Ну, все, время пришло, идемте дальше. Замерзнем, если продолжим стоять.

И они опять пошли. За поворотом Тинс влез на столб, отодвинул шпингалет на дверце фонаря и достал спрятанную внутри у горелки маленькую фляжку.

— Держите. Внутри чай, — и он отдал горячую металлическую фляжку Айри. — У меня еще две по маршруту спрятаны.

Крепкий чай обжег горло и пустой желудок — и добавил еще больше бодрости. Айри шла и пила его маленькими глоточками, смотрела по сторонам.

Покрашенный в белый дом слева выделялся среди своих темных соседей. В нем не горел свет ни в одной комнате, но шторы были задернуты.

— Господин Олден уехал на своем автомобиле в начале моей смены, — заметив, куда она смотрела, поделился Тинс. — И, видимо, еще не вернулся.

Айри опустила взгляд под ноги.

— Эх, несправедливо вышло. Вас после того случая скинули в детективы, а его папаша забрал в Шестое отделение. Вы, вон, ищете чужое белье, а он в теплом кабинете доклады о всех подозрительных личностях читает да решает, кого нужно для допроса задержать. Какое ж это наказание?..

Дом остался далеко позади, но Айри казалось, что их преследует тень Кеймрона.

— Это было ожидаемо. Все же он — сын барона, приближенного к Его Величеству, — Айри пожала плечами.

Глухая обида опять заворочалась внутри, вскинула голову, призывая согласиться с патрульным и пожаловаться ему на мировую несправедливость. Да только какая от этого польза?

Они в молчании закончили маршрут. Идти домой Айри отказалась, и они с Тинсом отправились на второй круг. Туман стал плотнее, гуще, и в нем становилось все сложнее разглядеть что-нибудь за границей десяти шагов.

— Ох, ненавижу за это осень! — посетовал Тинс.

Айри насторожилась. И сырость ей казалась какой-то странной, и звуки в тумане как будто отдавались эхом. Засунув руку под пальто, Айри достала из поясной кобуры револьвер. Тинс покосился на нее, нахмурился и поправил висевшую на поясе дубинку.

Все случилось быстро, внезапно, как и бывает в подобных случаях. Как только они подошли к дому Кеймрона, из тумана на Тинса выпрыгнуло что-то непонятное, огромное. Патрульный принялся молча бороться, раздались только звуки ударов. Два тела сплелись, упали, покатились по мостовой, хрипя и сопя. Стрелять Айри не могла и ждала удобного случая, чтобы подбежать и ударить напавшего.

Сверкнуло что-то, Тинс захрипел. Блеснули яркие изжелта-зеленые глаза. Перед Айри встало… нечто. Туман скрадывал черты, фонари рядом, как назло, погасли. Нечто походило не на человека, а скорее на какое-то животное, поставленное на задние лапы и вынужденное идти по-человечески.

Тинс лежал неподвижно, с неестественно повернутой головой.

Айри трижды выстрелила в неведомое, и оно дрогнуло от пуль, замедлилось, но продолжило наступать на нее. Тихий животный рык и — стремительный прыжок, от которого она уклонилась. Упав, перекатилась через плечо и вскочила на ноги, вскинув револьвер.

Зеленые глаза сверкали напротив. Еще три выстрела — и тот же результат! Последняя пуля полетела в монстра, когда он прыгнул на Айри. Что-то крепкое, тяжелое ударило в грудь, и Айри упала на спину, стукнулась головой о камни, а сверху над ней уже нависли глаза с огромным зрачком и тонким желто-зеленым ободком, близко-близко, и она ощутила теплое, влажное дыхание зверя на лице. На щеку капнула слюна.

Дышать не получалось — тяжелая, огромная лапа давила на грудь. И все же, собрав силы, она попыталась скинуть монстра — и даже сумела! Но попытка к бегству не удалась — болезненный толчок в спину, и она опять упала, теперь лицом в мостовую. Неведомое нечто встало на нее, и жалобно застонали сдавленные ребра.

Фары автомобиля вспороли туманную мглу, а еще через миг улица ярко осветилась пламенем. Завыло, загудело, стало жарко, как у печки. Пропала тяжесть со спины.

«Кеймрон!» — зазвенела мысль в голове, и Айри с трудом перевернулась, нащупала револьвер. Патроны закончились, но им по-прежнему можно было ударить! Преодолевая боль, она поджала ноги и, оттолкнувшись руками, поднялась с земли. Ее повело, но стена дома помогла не упасть.

Она закрылась рукой с револьвером от новой яркой вспышки пламени, а потом увидела, как побежали куда-то зеленые глаза и исчезли.

— Беги за ним! — прорычала Айри, увидев тень, что пошла в ее сторону. — Беги же! — с досадой крикнула она.

Но догонять уже было некого — монстр растворился в тумане, и человеку его не удалось бы выследить.

В доме Кеймрона, как и в соседних, зажегся свет. Его слуга вышел на порог, и Кеймрон перебросил ему ключи от автомобиля, приказал отогнать на задний двор, под навес, а сам подошел к Айри, которая стояла, вцепившись в стену.

Он не сказал ни слова — осторожно коснулся ее, потянул на себя и взял на руки.

— Потерпи, — услышала она тихую просьбу в ответ на свой стон.

Слуга, выполнив поручение, вернулся домой и получил приказ немедленно растопить камин в гостиной. Айри положили на диван, и теперь она наблюдала, как паренек лет семнадцати старательно раздувал огонь и кашлял от дыма.

Снаружи раздался свист.

Айри не заметила, когда слуга ушел, когда дым превратился в яркое пламя — она просто смотрела перед собой и ничего не соображала.

Кеймрон вернулся с доктором, ее осмотрели, чего-то наговорили, выписали рецепт и рекомендации, потом положили обратно на диван. Она не заметила, как лишилась пальто, как ее укрыло тяжелое одеяло в черно-красную клетку.

Ожила она, когда перед диваном присел на корточки Кеймрон. Его чистое лицо с выражением вежливого беспокойства было невыносимо настолько, что подняло бы и покойника. Пришел слуга, принес стакан на серебряном подносе. Кеймрон обернулся, взял его.

— Нужно выпить обезболивающее. Его прописал доктор, — сказал он ей, как маленькой. — Приподнимись.

Айри вместо этого попыталась сесть — у нее даже получилось опереться на один локоть, подняться. Взяв дрожащей рукой стакан, она выпила горькой и ледяной воды, от которой свело зубы.

— Что с Тинсом? — спросила, собрав остатки сил.

— Он мертв, — Кеймрон едва успел поймать стакан, выпавший из ее руки. — Ловри, подготовь гостевую спальню, — приказал он слуге.

Пламя в камине трещало, огонь должен был греть, но Айри стало знобить — ее колотило от холода. Перед тем как потеряла сознание, она успела подумать, что вместе с обезболивающим ей точно подсунули и снотворное.

Когда она очнулась, туман в голове рассеялся. Тело ломило. Она открыла глаза. Потолок был обычным, но белили его давно, поэтому он успел посереть. Скучная картина. Айри повернула голову. В кресле рядом с кроватью, скрестив руки на груди, спал Кеймрон. Айри повернула голову в другую сторону — там была стена, отделанная деревом.

— Очнулась?

Айри нахмурилась и опять повернулась лицом к мужчине.

— Сколько пальцев видишь? — он поднял руку с вытянутым указательным пальцем.

— Один, — буркнула она.

— Это радует.

В тесной комнатке со скошенным потолком поместились только комод, кровать и стул. Вставать Айри пришлось очень осторожно, чтобы не удариться головой. Однако ноги не держали — ее повело, и она невольно оперлась на протянутую руку. Кеймрон, так и сидевший, придержал ее еще и за талию. Голубые глаза с тревогой смотрели на нее снизу, и от этого почему-то стало неловко.

— Спасибо, что не оставил на дороге, — хрипло проговорила Айри.

— Разве твое благословение позволило бы такому случиться? — протянул он. — Хотя оно позволило хорошенько тебя отделать.

Его горячая рука скользнула вверх по спине, потом прикосновение прошлось по плечу, и вот тонкие пальцы подушечками погладили щеку под глазом.

— Доктор сказал, что у тебя, возможно, трещина в ребрах. Бровь рассечена, но швы не понадобились, кровь остановилась. Возможно и сотрясение. Синяки на тебе никто и не считал, — он замолчал, а потом тихо добавил: — Без моего присмотра ты стала часто калечиться.

Айри вспыхнула и дернула прядь светлых волос — Кеймрон только поморщился.

— Я и под твоим надзором калечилась, если ты забыл.

— Помню каждый случай, — он взял ее руку в свою и отвел за спину Айри. — Помню, как болела воспалением легких после спасения утопающего зимой. Помню, как при ограблении банка преступник избил тебя до полусмерти, потому что не смог застрелить. И помню, что у тебя на руках остались шрамы после порезов ножами.

Он говорил, и каждое воспоминание — как маленькая рана на сердце. В те дни они работали вместе и не представляли, что однажды настанет время, когда они будут порознь, когда они будут ладить, как кошка с собакой.

И теперь вновь они были близко — даже ближе, чем в прошлом. Айри стояла вплотную к Кеймрону, и ее нога касалась его ноги. Руками он почти обнимал ее. И голубые глаза по-прежнему смотрели снизу вверх, смотрели так, словно во всем мире есть только она.

— Было и было, чего теперь-то вспоминать… — проворчала она. — Я ведь живая.

— В том и беда, Айри, что ты по-прежнему слишком сильно полагаешься на свое благословение, — Кеймрон вздохнул. — Оно оставляет тебя живой, но никогда — целой и невредимой.

Каждый раз, когда Кеймрон говорил что-то подобное, Айри чувствовала себя жалкой. Беспомощной. Слабой. И всегда злилась из-за этого — и на него, и на себя. Опять застарелая обида дала о себе знать.

— Прекрати так говорить! Ты же знаешь, все знаешь! — она сбросила руки Кеймрона и отошла от него. — Мне дано помогать людям, спасать их. И я буду делать это! И что, что я болела? Что такого в синяках и ушибах? Кеймрон, я спасла много жизней благодаря этому дару! Хочешь сказать, что лучше бы все те люди умерли? Их жизнь против недолгой болезни! Как вообще подобное можно сравнивать⁈

Обычно после гневного возражения Кеймрон вздыхал и менял тему, но не в этот раз.

— Я никогда не говорил тебе не спасать людей. Я говорил, чтобы ты была осторожнее и не бросалась никуда бездумно, — заметил он, и светлая прядь упала на нахмуренный лоб. — Спасать можно не только отчаянной храбростью.

Его слова казались жестокими, хотелось возразить, кричать, ругаться… Но у нее в этом споре был еще один весомый аргумент:

— В опасной ситуации важна каждая секунда. Там некогда думать. Пока я буду звать пожарных или искать лодку, человек может погибнуть!

— Верно, — быстро кивнул он. — Но порой ты играешь со смертью тогда, когда могла бы этого избежать. Удобно не думать, а верить, что благословение защитит. Однако, Айри, ты тоже смертна. Однажды благословение может и не спасти тебя. Ты ведь не знаешь, на всю жизнь оно тебе дано или нет. Вдруг есть предел, после которого оно исчезнет?

«Значит, такая у меня судьба», — подумала Айри, но не сказала. Странное было чувство в груди — тяжелое, давящее, темное. Впервые она услышала от кого-то то, о чем думала только глубокими ночами и что гнала от себя.

Она действительно смертна. И Кеймрон абсолютно прав.

— Смерти боится каждый, но я не собираюсь поддаваться этому страху. Все мы умрем тогда, когда это суждено. И лучше умереть, спасая кого-то, чем от упавшего на голову кирпича.

На ее брови запеклась кровь, щека припухла и посинела, она невольно прижимала руку к левому боку из-за боли в ребрах — и говорила с прежней уверенностью.

— Ты осталась верна своим убеждениям, — Кеймрон бегло улыбнулся. — Идем завтракать.

Он поднялся. И только сейчас Айри заметила, что на Кеймроне не было перчаток. Правую руку, что он протянул ей, покрывала гладкая черная чешуя, а на кончиках пальцев вместо ногтей были когти, очень аккуратно подпиленные.

Айри вложила свою руку в его. Без перчаток Кеймрон появлялся только перед теми, кому доверял. Это был особый жест близости, и странно было увидеть его спустя годы, проведенные в ссоре.

Опять Айри чувствовала себя жалкой, эгоистичной и невыносимо мерзкой. «Это все из-за травм. Просто мне больно, просто временно я стала более чувствительной», — сказала она самой себе и повернулась.

В глаза бросился почищенный револьвер, лежавший на комоде. Айри отвела взгляд и быстрее пошла к двери.

— Осторожно. Не спеши, — и Кеймрон удержал ее, показал на порожек под ногами.

Они медленно спускались по светлой лестнице, и она чувствовала, как Кеймрон страховал ее, чувствовала, что он готов в любой момент подхватить ее, поддержать, не дать упасть туда, вниз.

И почему-то ей показалось, что это относилось не только к лестнице.