Здесь ради торта

ГЛАВА 19

Пейсли

— Почему ты так улыбаешься?

Я не сразу понимаю, что Палома обращается ко мне. Может быть, из-за звона ресторанных столовых приборов и бурной болтовни за соседними столиками я плохо слышу? Возможно, дело в видеоролике со льдом от Клейна, который я смотрю уже в седьмой раз.

Мы находимся в нашем любимом месте для ланча после утренних встреч, но я не могла удержаться, чтобы не заглянуть в сообщение, которое Клейн отправил час назад.

Клейн: Видео, чтобы охладить тебя, если тебе жарко. Хорошего дня, Ас.

Далее следовала ссылка на видеоролик по изготовлению льда.

Ас.

Мне нравится это прозвище. Обожаю его.

Убрав телефон в сумочку, я опускаю вздернутые губы и поднимаю взгляд со свежеприготовленным непроницаемым лицом. Любопытные выражения Паломы и Сесили смотрят на меня в ответ.

— Я не улыбаюсь.

— Ты улыбалась, — настаивает Палома. — Как незнакомец, который видит щенка бульдога в магазине «Трейдер Джо» и хочет его погладить, но не хочет показаться странным, поэтому смотрит на него глазами-сердечками.

Я откидываюсь на спинку стула, окидывая ее преувеличенно озабоченным взглядом с головы до ног.

— Это было странно.

Она без особого энтузиазма машет рукой.

— Это я, привет. Я женщина с глазами-сердечками в «Трейдер Джо».

Как раз в тот момент, когда я думаю, что преодолела барьер признания в том, что заставило меня слащаво улыбаться экрану, Палома решительно постукивает по моему открытому меню.

— Так почему ты улыбалась?

Я тыкаю в ее сторону толстым пластиком. Врать бессмысленно. Детектор брехни у Паломы первоклассный.

— Клейн прислал мне интересное видео.

— Папочка Слова? — Сесили выглядывает из-за своего меню, приподняв брови.

Я хмурюсь.

— Что это за прозвище?

— Точное, — добавляет Палома без всякой пользы. — Что за интересное видео прислал тебе Клейн?

Я отпиваю глоток газированной воды и отвожу взгляд.

— Лед?

Я киваю.

— Вау, — невозмутимо отвечает Сесили. — Не будь слишком безрассудной. Лед опасен. Обморожение. Гипотермия. И все такое дерьмо.

Палома хмурится.

— Я ожидала от писателя большей креативности. Может, он смылся еще до того, как все вышло из-под контроля.

— У него полно креативности, — защищаюсь я. — Он прислал мне это видео только потому, что я сказала ему, что мне нравится смотреть, как делают разные виды льда.

— Подожди, — поднимает руку Сесили. — Мы вернемся к твоему странному фетишу на лед позже. А пока давай обсудим, что он прислал тебе то, что, по его мнению, тебе понравится.

Я пожимаю плечами.

— Он наткнулся на него и отправил мне. Что в этом такого? Он же не предлагал почку.

— Он на него не наткнулся, — говорит Палома, проводя пальцем под каждым пунктом меню, пока читает. Она возьмет лосося, как делает это каждый раз, и все равно просмотрит все меню. — Он специально искал его.

— О, ничего себе, — положив тыльную сторону ладони на лоб, я притворяюсь, что падаю в обморок. — Он набрал три слова в строке поиска? — Мои руки резко опускаются к груди. — Успокойся, мое сердце.

— Преуменьшай это сколько угодно, — говорит Сесили, встречаясь взглядом с официантом, и кивает, когда он делает универсальное выражение лица: «вы готовы сделать заказ?», — В нынешних условиях знакомств это все равно что идти в гору по снегу в обе стороны, чтобы доставить единственную розу своей возлюбленной.

Палома бросает на нее испепеляющий взгляд.

— Все не так уж плохо.

— Верно, — кивает Сесили. — Бывает и хуже.

Подходит официант, чтобы принять наш заказ. Мы с Сесили заказываем жареный сыр с беконом и помидорами и томатно-базиликовый суп.

— Я буду лосося, — заявляет Палома с таким энтузиазмом, словно хочет попробовать что-то новое.

— Сюрприз-сюрприз, — бормочет Сесили, собирая наши меню и складывая их вместе. — Давайте поговорим о Клейне.

— Я правда не хочу.

— Почему?

— Не о чем говорить. Мы делали все, что нужно, чтобы узнать друг друга настолько, насколько это необходимо.

— Клейна-писателя стошнило бы от этого сумбурного предложения.

— Не самый лучший мой комментарий, — признаю я. — Наши отношения профессиональные. Мы даже не друзья.

— Глупо, — прямо говорит Палома. — Возможно, ты захочешь подружиться с парнем, с которым летишь через всю страну и остаешься на уединенном острове.

— На этом острове будет много людей. Семья, друзья и незнакомцы.

— И Папочка Слова, — Сесили вскидывает брови, всего один раз, а все остальное время ее лицо остается бесстрастным. Это все, что мне нужно увидеть, чтобы понять, что она хорошего мнения о Клейне.

— Знаешь, — говорит Сесили медленно, словно эта мысль приходит ей в голову в реальном времени. — Вы вроде как проставляете те же галочки, что и люди, которые действительно встречаются.

— Как это?

— Вы узнаете друг друга, ты знакомишься с его семьей, — она пересчитывает на двух пальцах, разгибает третий и добавляет:

— Обмениваетесь видеороликами, которые, по вашему мнению, могут понравиться другому.

— Ну, да, — защищаюсь я. — Этот фарс должен быть правдоподобным.

— Сесили права, — вклинивается Палома. — Почему бы вам двоим не встречаться по-настоящему?

— Его бывшая хочет его вернуть.

Взяв нарезанный лайм с маленького блюдца в центре стола, я выжимаю его в свой напиток. Снаружи я ношу маску беззаботности, но внутри у меня все бурлит. Стоя на его кухне, все еще не оправившись от нашего почти поцелуя, я вынуждена была слушать, как его бывшая делает свой выстрел. Мне была противна каждая секунда. Поначалу мне было жаль ее: то, как дрогнул ее голос. Но все прекратилось, когда Клейн рассказал мне, что между ними произошло. Мое сочувствие улетучилось.

— Он хочет ее вернуть? — покровительственно спрашивает Палома.

— Не похоже.

Палома бросает на меня раздраженный взгляд, и я быстро добавляю:

— Это не мое дело.

— Знаешь, — говорит Палома, доставая из сумочки блеск для губ. — Для такого умного человека ты можешь быть настоящей идиоткой.

— Перевод не требуется, — говорит Сесили со слишком большим энтузиазмом.

Хорошо. Пора уходить от темы наших с Клейном отношений.

— Ты ведь работала с ним, верно? — спрашиваю я Сесили. — Налаживала его социальные сети и все такое?

Сесили потягивает горячий чай.

— Я уже выделила время в твоем календаре, чтобы проанализировать план и наш подход.

Я киваю, достаю телефон и открываю рабочий календарь. Наклонив экран в сторону, я пытаюсь украдкой взглянуть, не пригласили ли Клейна на встречу, которую назначила Сесили.

Я не видела его с той ночи, когда мы едва не поцеловались. Он брал больше смен в ресторане, чтобы компенсировать неделю, которую он проведет на острове, но мы успели достаточно пообщаться через текстовые сообщения, и если бы я прокручивала нашу историю, мне пришлось бы продолжать и продолжать.

Дело не в том, что я скучаю по нему, потому что я совершенно не скучаю, но мне интересно, осталась ли его прическа прежней? Подстригся ли он? Есть ли у него пятичасовая щетина? А как насчет его бедер? Они все так же до безобразия четко очерчены?

— Я отправила Клейну приглашение на встречу, — говорит Сесили.

— О, это здорово, — легкомысленно отвечаю я. Здесь не на что смотреть. Эта информация ничего для меня не значит.

Сесили сужает взгляд.

— У тебя худшее бесстрастное лицо.

Официант подходит с нашим заказом.

— Спасена супом, — говорю я и с неуместным рвением принимаюсь за еду.

Два дня спустя Клейн появляется в конференц-зале P Squared Marketing.

На нем бежевая рубашка, черные шорты, и, к моему огромному облегчению, его бедра как всегда рельефны.

— Ройс, — говорит он, сопровождая свое приветствие кивком головы. Он произносит мою фамилию формально, как будто за последние три недели мы не поддерживали постоянный поток текстовых сообщений. Как будто я не знакома с тремя самыми важными людьми в его жизни. Как будто он не прислал мне полдюжины видеороликов про лед, на которые я ответила своими собственными видеороликами про собачью истерику.

Как будто он не дал мне прозвище. Алло?! Меня зовут Ас!

Как будто он почти не поцеловал меня в последний раз, когда мы виделись, после того как я рассказала о браке и разводе моих родителей.

— Мэдиган, — прохладно отвечаю я, не сводя с него взгляда, когда он устраивается в кресле напротив меня за столом. Он смотрит на потолок, на столешницу, на произведения искусства, но в конце концов его взгляд останавливается на чем-то за окном.

Входит Сесили, ее темные волосы струятся за спиной.

— Всем здравствуйте.

— Привет, — отвечает Клейн, его голос — сплошные щеночки и котята.

Я хмурюсь. Я получила облезлую бродячую кошку. Какого черта?

Накрутив волосы на голову, я закрепляю их ручкой и жду, пока Сесили переведет экран на монитор на стене.

Боль пронзает меня, но я никогда не покажу этого. Черт, я едва ли позволю себе почувствовать ее.

Может, это и хорошо, что он так себя ведет. Мы два человека, чьи пути пересекаются во второй раз. Мы не друзья, не любовники. Мы не более чем деловые партнеры с неюридическим контрактом, подписанным на бумажной салфетке. Мне нет нужды обижаться на его холодную реакцию на меня.

Следующие двадцать минут я сижу и слушаю, как Клейн и Сесили перебрасываются фразами и идеями. Клейн, похоже, чувствует себя гораздо менее неловко, чем когда мы только начали этот процесс.

— Посты начали выходить два дня назад, — говорит Сесили, покусывая конец ручки. — Как и просил Клейн, мы начали с предельной честности. Я составляла подписи к фото с помощью Клейна, помня о том, что он в душе рассказчик, и мы хотим, чтобы каждая подпись была похожа на историю.

Сесили прокручивает трекпад, открывая аккаунт в социальной сети. На первой фотографии Клейн сидит на диване, наклонившись вперед, с открытым ноутбуком на деревянном столике в стиле рустик.

— Хорошая фотография, — комментирую я, стараясь не выдать эмоций в своем голосе. — Естественная, меланхоличная, она навевает мне ассоциации с обучением в университете.

— Я пил кофе с Иден в прошлые выходные, — объясняет Клейн. — Она сделала фото.

Он говорит это осторожно, как будто хочет, чтобы я знала, кто сделал снимок. С кем он был. Это не вяжется с тем, каким отстраненным он был, когда вошел сюда.

Сесили продолжает.

— Вот утренний пост. Домашние книжные полки Клейна.

Я сразу узнаю их, хотя видела всего один раз. Книги расположены по авторам, в основном в твердых переплетах, за исключением раздела изданий в кожаном переплете. Надпись гласит: «Торгую книгами ради пляжа. Увидимся в раю».

— У него уже сотня подписчиков, — комментирую я. Схватив телефон, я нажимаю и провожу пальцем по экрану, пока не становлюсь одним из подписчиков KleinTheWriter. Число на экране на стене увеличивается до ста одного.

Сесили кивает.

— Отклик оказался больше, чем я надеялась. Честно говоря, я немного потянула за ниточки. Разослала его аккаунт своим друзьям и попросила их следить за ним и взаимодействовать. Они переслали его своим друзьям, хотя я их об этом не просила. Это потому, что, как я уже говорила вам обоим, — ее взгляд метается между нами, как родительский, — людям интересно то, что вы делаете. Ваша подлинность и честность привлекли их внимание.

— И здесь я говорю, что ты была права с самого начала и мне не стоило спорить? — спрашивает Клейн.

— Конечно, — отвечает Сесили, глядя на экран и входя в свой контент-планировщик. Она открывает папку и показывает пятьдесят стоковых фотографий, в основном книги и книжные развороты. — Вот что у меня есть для наполнения, пока вы не уедете. От вас обоих мне нужны фотографии, пока вы на острове. Я создала общий альбом и добавила в него вас обоих. Вам не обязательно показывать лица, но мне нужны пляжные фотографии. Подумайте о песке на плече Пейсли, когда она смотрит на океан, — Сесили многозначительно смотрит на Клейна. — Мы рассказываем историю, — она закрывает ноутбук, — у меня звонок через пять минут, так что если вам больше ничего не нужно от меня…?

Я качаю головой.

— Делайте фотографии, — твердо повторяет она. — В большом количестве. Когда вам покажется, что вы сделали слишком много, делайте еще.

Обращаясь только к Клейну, она говорит:

— Счастливого полета. Наслаждайся поездкой.

А потом она уходит, и дверь конференц-зала мягко закрывается за ней.

Наступает тишина. Это настолько не похоже на наше недавнее общение, что я начинаю паниковать. Мой разум мечется сразу в двадцати разных направлениях, но в основном он кричит: «Как ты собираешься лететь через всю страну с этим парнем, когда его настроение может резко развернуться на сто восемьдесят градусов?».

Сделка есть сделка, а альтернатив у меня нет. Хрупким голосом я говорю:

— Думаю, увидимся в аэропорту в субботу утром.

Потянувшись вверх, я выдергиваю ручку из своей импровизированной прически. Волосы рассыпаются по плечам.

Клейн смотрит.

— Ты хочешь что-то сказать, Мэдиган?

— Ты носила такую прическу в классе.

Я прочищаю горло.

— Я не помню, чтобы завязывала волосы.

— У нас все хорошо, Ас?

Я вздрагиваю от прозвища, которое так полюбила.

— Почему мы постоянно продолжаем задавать этот вопрос?

— Потому что мы продолжаем заниматься неловким дерьмом.

— Ты был таким странным, когда вошел сюда.

— Я нервничал.

Его честность выбивает меня из колеи. Облегчение захлестывает меня. Он нервничал. Проходит несколько секунд, прежде чем я восстанавливаю ход своих мыслей.

— Из-за чего ты нервничал?

— Что увижу тебя.

— Но мы же общаемся без остановки уже три недели.

— Я знаю. Поэтому я и нервничал. В письменном виде я гораздо лучше, чем вживую.

— Это вопрос мнения.

— И? Каково твое мнение?

Я пристально смотрю на него, мое упрямство не отпускает меня, и я пожимаю плечами.

— Присяжные еще не определились.

В его зеленых глазах мерцает блеск.

— Очень скоро у нас будет целая неделя, чтобы склонить чашу весов.

Я иду к двери и открываю ее, держась за нее одной рукой, а другую положив на выпирающее бедро. Я сама дерзость, и, судя по одобрительному выражению лица Клейна, это попадает точно в цель.

— Ах, но в какую сторону они склонятся?

Веселая ухмылка расширяет его щеки.

— Я конкурентоспособен, Ас. Будь осторожна.

— Приятно слышать. Мне нравятся квалифицированные противники, Мастер Слова.

Я ухожу, оставляя его наедине с собой.