Здесь ради торта

ГЛАВА 34

Пейсли

Тепло от песка просачивается сквозь полотенце, на котором я лежу. Это идеальный день, целительный, легкий ветерок поднимает мои высушенные солью волосы с плеч. Солнце гордо красуется в центре неба, словно супергерой, демонстрирующий свою униформу.

Клейн лежит рядом со мной.

Ах. Клейн. Все мое тело улыбается, когда я думаю о нем, от кончиков пальцев ног до макушки головы. Прошлая ночь была идеальной. И сегодня утром тоже, когда он прижимал меня к своей груди. Этим утром он был более медленным, ленивым и сонным, почти разрушающим.

Клейн сдвигает солнцезащитные очки на нос, приподнимает брови, спрашивая:

— Тебе нанести заново солнцезащитный крем?

Возможно, еще какое-то время мне не понадобится повторное нанесение, но отказываться от предложения Клейна потереть руками мою спину? Я буду дурой.

— Если ты предлагаешь, то я согласна.

Приподнявшись, я роюсь в своей пляжной сумке и протягиваю ему солнцезащитный крем с ароматом кокоса. Он берет его у меня и выливает необходимое количество на ладонь, пока я спускаю с плеч бретельки бикини.

Его прикосновение сначала холодное, но потом быстро согревает.

— У тебя напряженные мышцы, — замечает он, разминая верхнюю часть моей спины. — Кажется, я знаю, почему.

Кокетливо оглядываясь на него через правое плечо, я отвечаю:

— Кто-то заставил меня попотеть прошлой ночью.

— И сегодня утром, — с гордостью добавляет он. — Надо пить больше воды. День только начинается.

Его комментарий заставляет меня рассмеяться. Он уже почти закончил наносить крем, поэтому я возвращаю лямки на плечи и поворачиваюсь, делая выпад в его сторону. Он падает обратно на полотенце, и я склоняюсь над его грудью, впиваясь поцелуем в его губы.

— Мне нравится твое остроумие.

— Мне нравится твое все.

Его слова вызывают прилив удовольствия по всему телу. Он утверждает, что для моего сердца нет более безопасного места, чем рядом с ним. Я надеюсь, что это правда.

После второго, чуть более продолжительного поцелуя я возвращаюсь в прежнее положение на полотенце.

На небольшом расстоянии от нас проходит игра в пляжный волейбол. Это все свадебные гости с вечеринки, а также моя мама, Бен и бабушка. Мой папа хранит молчание с самого ужина и не участвует в сегодняшнем пляжном веселье. В какой момент он планирует присоединиться к нам? Обычно я бы больше беспокоилась о его отсутствии, или я чувствовала бы себя ответственной за его присутствие.

Клейн был лучшим отвлекающим фактором.

Моя мама кричит, спрашивая, хотим ли мы с Клейном присоединиться к матчу. Он говорит ей, что мы присоединимся к следующему.

Я приоткрываю один глаз. Клейн лежит на спине, глаза прикрыты солнцезащитными очками, в руках у него книга. Она про загадочное убийство, что-то из коллекции моей бабушки. Он видит, что я смотрю, и откладывает книгу. Перевернувшись на бок, он слегка прикасается к моей пояснице.

С выражением лица, которое я могу описать только как обожание, он говорит:

— У тебя на щеках появились веснушки.

— От солнца, — я показываю на огромное светило на небе.

Он кивает, его взгляд блуждает по мне. Его рука исследует мою спину, натыкаясь на завязки топа бикини. Он начинает водить кончиком пальца, петляя и кружась, пересекая и ставя точки.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, опираясь на сложенные руки.

— Сочиняю историю.

Я лениво улыбаюсь.

— Какую историю?

— Историю любви, — он что-то пишет на моей спине, что-то, что я не могу расшифровать.

— Книга, которую ты читаешь, не вдохновила тебя на загадочное убийство?

Он демонстративно смотрит на Шейна.

— Возможно.

— Ахах, — даже мой смех тягучий, как патока, льющаяся из банки. Это из-за солнца. Под его лучами у меня нет быстрой скорости. — Что вдохновляет тебя на эту историю любви?

Он осматривает пляж.

— Атмосфера острова, — смотрит на меня. — И одна определенная женщина.

— Моя бабушка? Это любовный треугольник с Бобом Баркером?

Повествование Клейна прекращается.

— Ты меня раскусила. Я путешествую в прошлое и меряюсь с ним силами, чтобы завоевать расположение юной Лозанны.

— Ты — очевидный выбор, — я переворачиваюсь и приподнимаюсь на локте. Мои пальцы обводят его грудь, грудные мышцы и останавливаются на сердце. — Я бы выбрала тебя.

Он целует мое плечо и задерживается, покусывая теплую кожу.

— Ты испытываешь ко мне чувства, Ас?

Мое сердце бьется с удвоенной скоростью.

— А ты бы этого хотел?

Он отстраняется и смотрит на меня с нежностью.

— Да. Возможно, и хотел бы.

Меня неожиданно захлестывают эмоции. Вопрос Клейна, солнце и песок, райский остров — я чувствую себя ближе всего к совершенству, чем когда-либо.

Я хочу лежать здесь вечно, впитывая солнце и этого мужчину, который второй раз в жизни сбил меня с оси.

Я готовлюсь притянуть Клейна к себе, чтобы приступить к отчасти непристойному пляжному поцелую, но меня останавливает тень, нависшая над нами. Я поднимаю руку, чтобы посмотреть, кому она принадлежит.

Сиенна, одетая в белое бикини (естественно), смотрит на нас сверху вниз.

— Клейн, мне нужно отдохнуть от волейбола. Не мог бы ты заменить меня, пожалуйста?

Он неохотно целует меня в ухо, прежде чем встать.

— Конечно. Без проблем.

Он уходит по горячему песку, а я смотрю ему вслед. Его икры стали мускулистыми, отлично сложенными — результат всех тех еженедельных футбольных матчей. След от укуса медузы все еще красный, но уже не такой агрессивный.

Сиенна лежит рядом со мной на полотенце Клейна. Она наклоняет лицо к солнцу.

— Похоже, вы двое хорошо ладите.

Я смотрю, как Клейн занимает свое место в команде Шейна.

— Так и есть.

— Шейн ревнует к Клейну.

Отчаяние в ее голосе заставляет меня перевернуться на спину, согнуть локоть и опереть голову на руку.

Я в замешательстве. Разве она не сказала мне вчера днем в ванной, что все, что произошло между Шейном и Клейном, было недоразумением? Что произошло или было сказано, чтобы вызвать ревность, которую, по ее словам, испытывает Шейн?

— С чего бы Шейну так себя чувствовать?

Она пожимает плечами, сложив руки на коленях. В ее профиле я вижу ее детскую версию, маленькую девочку, которая любила готовить шоколадный пудинг и ненавидела ждать, пока он застынет.

Я пытаюсь снова.

— Почему, Сиенна?

— Потому что совершенно очевидно, что ты счастлива до невозможности.

Может быть, мои актерские способности лучше, чем я думала. А может, я просто счастлива до невозможности.

— Трудно не быть счастливой с Клейном, — говорю я, стараясь быть прагматичной, хотя на самом деле мне хочется просто поболтать о том, какой он замечательный. — Он хороший человек.

— Я рада за тебя, Пейс, правда.

Я чувствую, что она хочет сказать что-то еще, поэтому молчу.

Сиенна сжимает руки.

— Мне неловко просить тебя об этом, но не могли бы вы с Клейном сбавить обороты с этими вашими телячьими нежностями?

Моя первоначальная реакция, мой коленный рефлекс — немедленно сказать: «Да, конечно, я не хочу причинять сестре горе, особенно во время свадебной недели».

Но.

Я слышу их. Палому и Клейна.

Ты пол.

Если ты будешь продолжать быть тряпкой, что ты будешь делать?

Негодование кипит в моей крови.

— Ты просила своего жениха перестать ревновать? Или ты спрашивала себя, почему твой жених вообще ревнует?

Рот Сиенны приоткрывается.

— Всем будет проще, если ты будешь вести себя по-другому, ведь именно ты создаешь проблему.

Я сжимаю руки.

— Как это я создаю проблему?

— Ты заставляешь Шейна ревновать.

Я закрываю глаза и качаю головой. Это слишком безумно, чтобы быть реальностью, верно?

— Откуда ты это знаешь, Сиенна? Это твое мнение?

Ее осанка твердая.

— Это мнение сложилось после того, как я наблюдала за ним прошлой ночью.

Она не знает, что Шейн сказал мне и Клейну после нашего рандеву в кладовке, так на чем она основывается?

— Он был несносным в своей типичной манере прошлой ночью, Сиенна. Вот и все.

— Это то, что ты видела, — бормочет она. — Он был настоящим засранцем после того, как вы с Клейном ушли.

— Его поведение — это его выбор, ты же знаешь, да?

— Не могу поверить, что ты так не согласна с этим.

На данный момент этот разговор почти смехотворен.

— Я не так это вижу.

Она смотрит на меня.

— Как ты это видишь?

— Я не позволяю собой помыкать.

Она усмехается.

— Потому что до сих пор тобой помыкали?

— Да.

Мне кажется, что этот разговор веду не я. Я плыву где-то на поверхности, устремляясь вниз, как бакланы, и подслушивая.

— Неважно, — резко выдыхает Сиенна. — Я иду в дом, чтобы вздремнуть. Увидимся в шесть на морской прогулке.

Мое сердце замирает, когда я смотрю, как она топает по песку. Фархана зовет ее, и Сиенна поворачивается, крича, что хочет отдохнуть. Она продолжает идти, но в ее походке меньше топанья и больше эксцентричности. Она вспомнила, что у нее есть толпа, и теперь играет роль бойкой, не знающей забот невесты.

Оказывается, не только я веду себя определенным образом, чтобы соответствовать чужим ожиданиям.