Здесь ради торта

ГЛАВА 31

Пейсли

После позднего вечера, проведенного за настольными играми с моей семьей, мы с Сиенной отделились от группы, чтобы собраться. Клейн остался с Беном, моей мамой и бабушкой, погрузившись в серьезную игру «Колонизаторы».

Когда мы с Сиенной были младше, то наряжались к какому-нибудь событию в одной ванной комнате. Теперь же, из-за постоянно увеличивающейся пропасти между нами, мы готовились по отдельности.

Сиенна была скованна весь день, беспечно улыбалась, но не принимала участия в действии. Я не беспокоилась, потому что была слишком занята смехом, слишком занята улыбками, слишком занята тем, что наслаждалась присутствием Клейна в моей семье. Он всем нравится, это легко заметить. А кому бы он не нравился?

Вот тебе и крошечный шажок, который мы с Сиенной сделали, пока собирали подарки. Это была история Рен о Клейне и Шейне? Я специально не обращала на нее внимания после того, как Рен рассказала нам. Возможно, я пропустила важную невербальную реакцию.

Я прижимаю палочку от туши к ресницам, когда Сиенна проскальзывает в мою ванную.

— Ты прелестно выглядишь, — говорит она, перебирая пальцами ткань моего мини-платья с рюшами. Ее голос нерешительный, но мягкий, как будто она молча исправляет поведение во время сегодняшнего дня. — Мне нравится глубокий вырез, — она имитирует вырез на своей груди. — И цвет.

Ярко-розовый и ярко-оранжевый цветочный принт — это сочетание, которое нельзя использовать где попало, но здесь оно работает.

— Мне тоже нравится твое платье, — говорю я, наклоняясь к зеркалу и нанося второй слой туши, пока не высох первый.

Через зеркало Сиенна бросает на меня разочарованный взгляд.

— Не говори никому, но мне уже надоело носить белый.

— То, что ты невеста, не означает, что ты должна носить белый всю неделю, — я заканчиваю наносить тушь на уголки ресниц и вставляю палочку в тюбик.

— Я думала, что это будет весело, — она с тоской смотрит на мой наряд. — Но я скучаю по цвету.

Схватив ее за запястье, я говорю:

— Мы могли бы поменяться. Ты наденешь мое, а я надену твое, — дело не в том, что я стараюсь угодить, а в том, что я добрая, и это делает мое предложение положительным, а не вызывает множество других негативных эмоций.

Сиенна обдумывает это, затем качает головой, ее серьги-люстры с вкраплением оранжевого покачиваются.

— Ты не можешь появиться в белом, Пейсли.

Она права, но только отчасти. Технически, я могу появиться в любой одежде, в какой захочу. Но по обычаям белый цвет запрещен.

— Но я возьму его с собой в медовый месяц, если ты не против.

— Я отдам его тебе, когда мы будем уезжать.

— Спасибо, — Сиенна наклоняется к зеркалу и проводит кончиком пальца по нижней губе, которая уже идеально подведена и накрашена.

— Я спросила Шейна о том, что сказала Рен. Его комментарий, — уточняет она, не то чтобы уточнение так необходимо. — Он сказал, что это была шутка, которую Клейн воспринял неверно.

Она выглядит так, будто ей нужно, чтобы я поверила ей или хотя бы сказала, что верю. Я могла бы поднять шум, высказать свое мнение, но ради чего? Я знаю, что стараюсь быть более решительной со своей семьей, но это не похоже на битву всей жизни.

— Конечно, — соглашаюсь я.

— Я просто не хочу, чтобы у тебя возникло ощущение, что Шейн ведет себя странно или что-то в этом роде, — добавляет Сиенна, ее слова ускорены в полтора раза.

— Никаких странностей не выявлено, — заверяю я.

Вместе мы проходим в гостиную. Раннее вечернее солнце проникает через большое окно. Из колонки на приставном столике играет «Бич Бойз».

Клейн убирает в коробку последние игровые фигурки. Его взгляд устремлен на меня.

— Твоя бабушка выиграла. Она не знает пощады.

— Мне похеру, — выкрикивает она с дальнего края дивана.

— Бабушка, — говорю я, но это игриво. Она улыбается своей счастливой улыбкой.

Через окно гостиной я вижу маму и Бена, которые сидят на мягком плетеном кресле и пьют один коктейль на двоих.

— Вы прекрасно выглядите, дамы, — говорит моя бабушка, улыбаясь нам.

— Почему бы тебе не пойти с нами, бабуль? Развлечься с гостями свадьбы? — Сиенна садится рядом с бабушкой и берет ее за руку.

Бабушка отмахивается от нее.

— Ты, наверное, шутишь. Этой группе со мной не справиться.

Клейн встает и подходит ко мне в центре комнаты. На его лице хищный взгляд. Он кружит меня вокруг себя, совершая медленный оборот.

— Ты прекрасна.

— Да это ничего.

— Это нечто, — шепчет он. — Ты — это нечто.

Я слегка прижимаюсь к нему.

Я не перестаю думать о том, что произошло между нами раньше. Несмотря на то, что я все спланировала, несмотря на то, что по дороге от дома подружек невесты я все обдумала, это каким-то образом смогло меня удивить.

К тому времени как я добралась до двери нашей спальни, я уже сомневалась в себе и почти отговорила себя от этого. Но тут на кровати я увидела Клейна, лежащего в полотенце, и все мои рациональные мысли исчезли.

Не было ни капли меня, которая не желала бы взять его в рот, почувствовать, как он разрушается на моем языке.

И тогда я сделала именно это. И это было… феноменально. Я имела в виду то, что сказала: до сегодняшнего дня это было просто для удовольствия парня.

Но в Клейне есть что-то такое, что заставляет меня вылезти из своего панциря, сбросить ту версию себя, какой я была до сих пор. Он заставляет меня пробовать новые вещи. Может быть, это потому, что с ним я не чувствую осуждения. Это безопасно. Он безопасный.

Хотя, должна признаться, глядя на него сейчас, эмоции, которые он вызывает? Они опасны.

Мы договорились развлекаться на этой неделе, но, как сказал Клейн, это не значит, что наши сердца не могут ускорять свой ритм, когда один рядом с другим.

Так вот что это такое? Нервный трепет?

Клейн зарывается носом в мои волосы.

— У тебя какие-то глубокие мысли, Ройс.

— Скажи мне, Мэдиган, откуда ты можешь это знать?

— Когда ты о чем-то серьезно думаешь, твои губы слегка морщатся, — он проводит пальцем по моим губам, — а брови сходятся в центре, — он слегка надавливает на мою переносицу, разглаживая кожу между бровями.

— Кое-что приходило в голову чуть раньше, — признаюсь я.

— Что именно? — низкий и ворчливый, его голос вибрирует на моей коже.

Моя рука пробегает по его руке, затем возвращается вниз, пальцы переплетаются с его пальцами.

— Как сильно мне это понравилось.

— Мне тоже понравилось.

Мой разум выхватывает воспоминания, подавая их мне. Толщина и тяжесть в моем горле, то, как мне пришлось расслабить мышцы, чтобы принять его.

— Я сохраню это воспоминание.

Он заправляет прядь волос мне за ухо. Этот мужчина не выпил ни одной рюмки, но, судя по тому, как он смотрит на меня сейчас, в его глазах есть какая-то пьяная дымка.

— Пейсли, — его прикосновение скользит по моей челюсти и останавливается на подбородке. Он наклоняется ко мне, его губы щекочут мою мочку, а его слова звучат низким гулом у моего уха. — Когда мы вернемся сюда сегодня вечером, я буду трахать тебя так мощно, так хорошо, что мне придется зажать тебе рот рукой, чтобы все не услышали твоих криков.

Воздух в моих легких сгущается, становится вязким. Я делаю неглубокий вдох через нос и шепчу:

— Если ты не сделаешь этого, то сделаю я. То устройство для очищения лица — вибратор.

Он усмехается, медленно и сексуально.

— Я знаю.

— Кхм. Привет, — в поле моего зрения появляется лицо моей сестры. — Не хочу вас расстраивать, но в этой комнате сейчас находятся другие люди, и очень неловко, что вы, ребята, стоите здесь и шепчетесь.

— Прости, — говорю я, но не имею это в виду. Ни капельки.

— Мне не жаль, — говорит Клейн, не сводя с меня глаз, хотя его слова предназначались Сиенне. — Когда твоя сестра находится в комнате со мной, она с таким же успехом может быть единственной. За это я никогда не буду извиняться.

Я улыбаюсь Клейну, а затем смотрю на сестру. Я бы хотела сказать, что она рада за меня, и, наверное, так оно и есть, но она выглядит по-другому. Завистливо. Обиженно.

Почему? Это она выходит замуж через несколько дней. Это она должна сиять.

— Очень мило, — говорит она. — Очевидно, что ты прекрасный писатель.

— В любом случае, — вклиниваюсь я, пока Сиенна не стала еще более язвительной. — Нам лучше идти. В данный момент ты модно опаздываешь, но все, что дальше, уже считается невежливым.

Сиенна поворачивается и уходит. Какого черта? У меня начинается аллергия на ее поведение.

Я машу бабушке и желаю ей приятного вечера. Она понимающе ухмыляется и дерзко подмигивает мне. Слышала ли она мой разговор с Клейном под пение «Бич Бойз»? Скорее всего, нет. Возможно, она считала язык наших тел.

Бабушка выпроваживает нас.

— Твой брат и кузены скоро должны прийти с пляжа. Мы собираемся приготовить ужин и посмотреть кино. А вы, дети, развлекайтесь. Я не буду вас ждать.

Клейн берет меня за талию, поворачивает и легонько подталкивает, чтобы я могла последовать за Сиенной. Быстрым движением, которое поначалу испугало меня, он откидывает в сторону мои волосы и нежно целует кожу в том месте, где мое плечо сходится с шеей.

По коже пробегают мурашки. Надеюсь, сегодняшний вечер пройдет быстро, и мы сможем вернуться сюда. Мышцы моих бедер уже болят, сжимаясь в предвкушении.

Клейн везет нас на гольф-каре. Сиенна молчит, и когда Клейн бросает на меня обеспокоенный взгляд, я пытаюсь с ней поговорить.

— Все в порядке?

— Все хорошо, — отвечает она, но в ее голосе звучит усталость. От чего?

Я оглядываюсь на Клейна и пожимаю плечами. Я могла бы затронуть эту тему, но не думаю, что она станет откровенничать перед Клейном. Или, может быть, передо мной.

Шейн снял дом дальше по острову, ближе к мысу Страха. Судя по количеству гольф-каров, припаркованных у входа, мы приехали последними.

Сиенна не произносит ни слова, пока мы паркуемся и пробираемся между другими карами. Она идет впереди нас по лестнице, шаги легкие и быстрые.

— Может, она нервничает из-за сегодняшнего вечера, — предполагает Клейн, беря меня за руку, пока мы вместе поднимаемся по лестнице.

— Возможно, так оно и есть.

Мы достигаем вершины лестницы, и я приостанавливаюсь.

— Сесили написала мне, пока я готовилась к вечеру. Она сказала, что реакция на твой аккаунт лучше, чем она надеялась. Ты уже знал об этом?

Клейн качает головой.

— Я делал то, что мне говорили делать. Я делаю много фотографий и добавляю их в общий альбом, — он потирает затылок. — Я был занят.

— Укусом медузы?

— Ха. Нет, — он проводит рукой по моей голой руке. — Красивой женщиной. И ее дерзким маленьким ротиком. И ее игривым характером. И тем, как она любит океан, и песчинками, которые застревают в ее волосах, — он взмахивает рукой взад-вперед над моей головой, как будто может продолжать. — И так далее, и так далее, и так далее.

— Я удивлена, что ты упустил новость из виду, учитывая, что это половина причины, по которой ты здесь.

Он подходит ближе, занимая пространство и крадя мое дыхание.

— Правда?

— Ну, это и вторичная сделка, которую мы заключили.

— Эта вторичная сделка — недавнее событие. Ее нельзя считать.

Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Слегка растрепанные волосы, легкий налет от щетины на лице. Умные глаза, радужка которых потемнела от вожделения.

Приподнявшись на цыпочки, я прижимаюсь губами к месту под его ухом.

— Но это ведь подслащивает сделку, не так ли?

— Пейсли, — говорит он, отстраняясь и опуская подушечки двух пальцев мне под подбородок, чтобы он мог смотреть прямо мне в глаза. — Я мог бы провести с тобой неделю в формате рейтинга G[lii], и это было бы так же сладко.

Я отвожу взгляд в сторону, нуждаясь в передышке от интенсивности напряжения. Он всего лишь поэтичен, верно? Он делает то, что у него так хорошо получается. Сплетает слова в эмоциональную прозу. Разве это не то, что Сиенна уловила ранее?

— Голубки, — кричит кто-то. Мы поворачиваемся в унисон, ища голос в темноте.

Шейн включает наружный свет, стоя в дверном проеме и держа дверь открытой.

— Вы планируете присоединиться к нам этим вечером? — он указывает на Клейна. — У меня есть кубинская сигара с твоим именем.

Клейн первым делает шаг вперед, но продолжает держать меня за руку. Мы проходим мимо Шейна, когда заходим в дом, и я чувствую тяжесть его взгляда на своем лице.

— Все на кухне, — говорит он, следуя за нами внутрь. — Там, где еда.

Мы идем на звуки музыки и разговоров.

Фархана первой замечает нас. Она машет мне рукой, берет фужер и наполняет его шипучкой.

— Для подружки невесты, — говорит она, передавая фужер. — Клейн, могу я тебе что-нибудь предложить?

— Пиво, если оно у вас есть.

— Конечно, есть, — перебивает Шейн. — Надеюсь, тебе нравится IPA.

— Сойдет, — говорит Клейн, кивая в знак благодарности, когда Шейн протягивает ему пиво.

— Тебе нравится IPA? — шепчу я, тыча пальцем в рыбу-парусника на этикетке, покрывающей бутылку.

— Этот хорош. Некоторые отвратительны в своей попытке быть крепкими, — он наклоняет бутылку, чтобы изучить бренд. — Это… морское. Подходит.

Шейн втягивает Клейна в разговор с друзьями жениха, рассказывая о венчурном капитале. Клейну насрать на все, что связано с индустрией финансовых услуг, но он вежливо слушает. Моя сестра жалуется половине присутствующих на свадебном вечере на гостя, который отказался, но сегодня вышел на связь и спрашивает, найдется ли для него место.

— И еще плюс один! — восклицает она, содрогаясь от бестактности в свадебном этикете.

Я оглядываюсь на Клейна. Он прислонился к острову, его поза расслаблена. Когда он отпивает пиво из своей бутылки, его глаза находят мои и не отрываются от них. Уголки моих губ автоматически приподнимаются, и я не задумываюсь надолго об этом. От одного взгляда на него на моем лице появляется улыбка.

Достав из сумочки телефон, я набираю сообщение для него.

Пейсли: Как ты себя чувствуешь? Твой укус в порядке?

Он достает из кармана телефон и читает мое сообщение.

Клейн: Что за укус?

Он подмигивает мне.

Мои плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха.

Пейсли: Значит, мои губы сделали свое дело? В буквальном смысле.

Он криво усмехается.

Клейн: Да, сделали.

Я демонстративно тихо вздыхаю, приподнимая плечи и драматично опуская их.

Пейсли: Не хочу тебя огорчать, но мне кажется, ты, возможно, оплодотворил меня.

Он бросает на меня дразняще-обеспокоенный взгляд.

Клейн: Возможно, ты пропустила тот день по просвещению по вопросам репродуктивного здоровья, но эти системы организма не связаны между собой.

Я облизываю губы и пожимаю одним плечом.

Пейсли: После этого? Возможно, они и связаны.

Клейн прячет свой смех за тыльной стороной ладони, но Шейн его подлавливает.

— Что-то смешное в твоем телефоне, Клейн? — он делает движение рукой «дай мне». — Теперь тебе придется поделиться этим с классом.

Клейн качает головой, глаза встречаются с моими.

— Этого не будет, — твердо отвечает он.

Шейн следит за его взглядом, направленным прямо на меня. В его глазах появляется понимание.

— Попался.

Повернувшись, он берет со стойки коробку и открывает ее, объявляя:

— Время сигар, — мужчины охают и ахают, за исключением Клейна. Шейн подносит открытую коробку к моему носу, и я вежливо киваю.

— Правильно, — говорит он. — Я забыл, что ты ненавидишь запах сигар, — он ухмыляется, как бы нарочито: «О да, я помню это о тебе». — И вкус.

Этот гребаный парень. Я действительно его ненавижу. Я невозмутимо говорю:

— Мне никогда не нравилось есть сигары.

Фархана смеется. Клейн тоже. Шейн ухмыляется.

— Смотрите-ка, у Пейсли есть чувство юмора. Когда у тебя оно появилось?

Вена на виске Клейна пульсирует, и мне нужно напомнить себе, что замечания Шейна не должны беспокоить меня. По какой-то причине Шейн, похоже, хочет, чтобы я была грустной. Расстроенной. Огорченной. Но почему? Кто знает. Почти наверняка что-то связанное с его эго.

— Шейн, — вклинивается моя сестра, обхватывая его руками и прижимаясь к нему всем телом. Я пытаюсь скрыть свое удивление от ее публичного проявления привязанности, но Шейну это не очень-то удается. Ему требуется секунда, чтобы убрать удивленное выражение лица. Он похлопывает Сиенну по спине и спрашивает:

— Моя невеста навеселе?

Сиенна хихикает совсем не по-сиенновски.

— Может быть, — трепещет она, порхая пальцами в воздухе. — И я думаю, нам стоит поиграть в игру.

Он наклоняется к ней, прижимаясь носом к ее носу.

— Что это будет за игра?

— Хм, — притворяется она, что думает. — Бутылочка!

— Жесткий пас, — объявляет Клейн.

Сиенна насупливается.

— Ты не можешь отказать невесте.

— Я могу отказать в поцелуе любому, кто не Пейсли.

Подружки невесты хором умиляются.

Сиенна пристально смотрит на Шейна.

— Ты ведь в любом случае не поцелуешь никого, кто не я, правда, детка?

— Конечно, нет, Блондиночка.

Шейн смотрит на меня, когда говорит это. Неужели он надеется, что я услышу прозвище, которое он впервые использовал по отношению ко мне, и отреагирую? Мне все равно. Совсем. Кроме того, что мне жаль мою сестру из-за отсутствия оригинальности у ее жениха.

— Сардины[liii]? — я накидываю вариант игры, надеясь, что сестра вспомнит, что она была нашей любимой в детстве.

Выражение ее лица светлеет.

— Да!

Шейн вскидывает брови, глядя на Сиенну.

— Хочешь поиграть в прятки?

Она сжимает его плечо.

— Их разновидность. Остальные? — она оглядывает группу взрослых. Женщины кивают. Мужчины пожимают плечами. Рен подталкивает Тега локтем, и тот послушно кивает.

Сиенна пересказывает правила для тех, кто их не знает.

— Я буду прятаться, — объявляет она, отпивая прямо из бутылки шампанского.

По указанию Сиенны мы все закрываем глаза и считаем до ста. Когда я открываю глаза, Шейн смотрит на меня с непонятным выражением лица.

Клейн сжимает мою руку.

— Пусть победит сильнейший, Ройс.

— Удачи, Мэдиган. Я знаю, как думает моя сестра. Поэтому я уже знаю, где она.

Он подмигивает и выходит из кухни. Мы высыпаемся из комнаты, за исключением Тега и Рен, которые загадочным образом направляются к входной двери.

Тут такое дело. Я знала, как думала моя сестра, когда мы были детьми. Но вот я уже второй раз прохожу по дому и до сих пор ее не нашла, так что, видимо, я не знаю, как она мыслит, будучи взрослой. Пока я искала ее, я столкнулась с несколькими другими людьми, так что большинство из нас тоже пока не нашли ее.

Я захожу на кухню, чтобы съесть несколько ягод черники в шоколаде и выпить полбокала шампанского. Я прохожу мимо двери в кладовку, как вдруг она распахивается, и из нее высовывается рука, вцепившаяся мне в запястье.

Я вскрикиваю, когда меня затаскивают внутрь маленького темного помещения.