Зимний Бал в Северной Академии

Глава 28. Расплата

Максимильян Террагон.

Зверь рвался на свободу в надежде спасти свою избранницу. Гореть самому было бы менее болезненно, чем наблюдать, как магическое пламя поглощает Аврору. Я горел вместе с ней, но ничего не мог поделать, связанный и лишенный магии и голоса.

Моя упрямая ледышка.

Когда она исчезла вместе с Фламарионом, думал, оторву ведьме голову, как только доберусь до места, куда она утянула правителя. Пока отец пытался утихомирить жаждущих расплаты драконов, а Артеф сдерживал рвавшихся в бой магов, я улетел на зов напуганной ведьмы.

Очень удачно мы успели закрепить связь, иначе я бы не смог найти Аврору. Откуда магичка узнала о том, где спрятан древний алтарь, я догадывался, но времени очередной раз пожелать воскресить ее мужа, чтобы свернуть ему шею лично, не было.

У пещеры летал напуганный птиц, который, как всегда во всех бедах, обвинял драконов, перечисляя все ругательства, которые знал. Именно от Визардиса я узнал, что они нашли, и именно тогда понял, что дела наши плохи.

Древние духи всегда требуют цену, и я догадывался, что платить ее придется не Фламариону. Как бы не злились предки на своих нерадивых детей, вреда императору они не причинят, только сделают проводником, явив свою волю наследникам.

С ведьмой все сложнее. Именно она расплатится за то, что осквернила пещеру, куда изначально был запрещен вход магам и ведьмам. Только наследники и только для выбора нового императора могли тревожить духов первых драконов.

План был прост и глуп, но другого я придумать не успел. Оставив бранящуюся птицу у входа, побежал на след Авроры и едва успел отдернуть ее от магического костра.

Разозлить Террагона и предложить себя взамен магички. Но дух, в отличие от живых драконов, не страдал вспыльчивым характером и откинул меня, увлекая ведьму на алтарь. Каждый удар сердца напуганной девочки отдавался громом в ушах, но магия не подчинялась, несмотря на то что зверь рвался наружу.

Рядом, отвернувшись от алтаря, стоял прикованный к стене Фламарион. Император знал, что в случившемся была его вина. Он позволил совету спровоцировать магов, побоялся открыто выступить против. Отец не стал выделяться, опасаясь пойти ко дну следом за правителем.

Южные драконы пожелали больше власти и, как обычно, не придумали ничего лучше, чем обвинить магов. Обвинить в том, что авторитет древних родов ослабел настолько, что такие, как Вентус, открыто заявляли, что в совет должны попасть и малосилки с грязной кровью и слабой магией. Их было больше, и советники всерьез опасались бунта не только северных магов, но и драконов.

Маринексы давно метили на трон Аркании, и война с севером могла дать им шанс убрать род Пирокса и посадить на трон Галеона Маринекса. Ректор Северной Академии уже давно наблюдал за ситуацией на севере и успешно накалял ее, расшатывая трон Фламариона.

Пламя стихало, и путы ослабли. Дернувшись, я в два шага оказался у пустого алтаря, где тихо посапывала спящая ведьма. Фламарион, отряхнувшись, поднял с пола свой камзол и подошел к девушке.

"Новая хранительница алтаря. Это была просто проверка, которую Аврора, в отличие от тебя, прошла," — невозмутимо заявил император, убрав белый локон с лица моей жены.

"Ведьмы столетиями оберегали алтари," — возразил я правителю, и он тяжело вздохнул.

“Тебе стоит освежить свои знания нашей истории, мой друг. Ведьмы веками наблюдали, как драконы и маги проводят обряд обручения, и неспроста. Как и драконицы наблюдали, как магички рожают драконам наследников, не имея возможности получить метку и принять искру. Проклятие третьего императора. Легенды умалчивают, что именно из-за него драконицы лишились магии и способности получить метку. Молодой дракон поставил метку своей избраннице, но потом полюбил драконицу и, отобрав ребенка, пролил кровь той, которую поклялся защищать. Нерушимая клятва сыграла злую шутку не только с императором, но и с его новой женой и ведьмаком, который провел обряд обручения у алтаря. Так драконицы лишились магии и возможности получить метку, ведьмаки стали вечными хранителями алтарей, а драконы могли ставить метку только магичке, которую выбирал зверь,” — раскрывал тайны прошлого Фламарион с таким видом, словно я неразумный ребенок перед мудрым отцом.

“Разве не драконица впервые родила императору наследника, после чего появился квартал Аматри?” — удивленно спросил я у императора, и правитель отрицательно покачал головой.

“Они и сейчас не могут родить дракона, Максимильян. Слухи — это просто слухи. В большинстве случаев девушек, выбранных зверем, увозили и закрывали в квартале. Получив сына от магички, его просто выдавали за родного ребенка драконицы, прикрываясь легендой о наследственной способности или еще какой-то чушью. Бывали и такие, как Вентус. Они находили девушек на севере и даже не тратились на Аматри. Давали пару монет за молчание, и прятали девушку в комнатах для утех. Получив наследника, семью обвиняли в измене империи, и до прибытия инквизиторов отправляли к предкам. Ребенка выдавали за родного сына драконицы,” — сухо рассказал Фламарион, и, наверное, впервые я осознал причины гнева магов. Если им стало известно о таких случаях, я удивлен, как дворец и совет до сих пор не сожгли.

“Что будет с кварталом?” — спросил у правителя, кутая свою замерзшую ледышку в шубу, а потом и в свой плащ.

“Квартала не будет, Максимильян. Никто не захочет отправлять жену в скандальное место. Девушки, которые там живут, вернутся домой или в особняк к мужу после обручения.” — невозмутимо сказал он.

“Подозреваю, нас ждет бунт дракониц,” — я скривился, представив, какой вой поднимут аристократки, когда квартал откроют, и драконы начнут проводить обряды с Аматрикс, разрывая заключенные ранее договора с драконицами.

“Не вижу причин, Пирокс снял проклятье и теперь драконицы могут получить метку так же, как магички или ведьмы. Договорам придет конец. Но эти браки больше напоминают сосуществование под одной крышей только ради приличий, и золото скрасит обиду наших дон,” — объяснил Фламарион, направляясь к выходу. Но тут же придержал меня за руку, — “Но боюсь, что ты зря разгневал предка. Зверь не передаст искру Авроре, до того как ты искупишь вину и примешь волю духа. Зная твоего отца и тебя, ваш род обречен,” — строго заявил Фламарион и пошел вперед.

Глядя на спящую Аву, я осознал, что подарит мне ведьма маленького дракона или нет, уже давно не имеет никакого значения. Мне нужна сама женщина, а не призрачный шанс продлить свой род, используя ее.

Поцеловав жену в лоб, я побрел следом за императором. Следует выбираться отсюда. Оставалось надеяться, что отцу и Артефу Виндеру все же удалось сдержать магов и драконов, и мы застанем Академию, а не ее остатки.

_____________

Долетев до ближайшего поселка, пришлось пересесть в телепаж, чтобы Аврора окончательно не околела, а Визардис наконец умолк.

Слушать причитания сидящей на спине птицы было выше моих сил. И если бы жена не была к нему так сильно привязана, зверь сожрал бы наглого питомца еще после третьей минуты полета. Метель и встречный ветер и так не делали прогулку приятной, и подвывание противного голоса, прерываемое отборными ругательствами, злило еще больше.

“Думаю, вносить Аврору в таком виде не стоит. Вряд ли кто-то станет разбираться, без сознания твоя жена или ты принес ее отцу только тело. Бойня начнется сразу, как только Артеф увидит меня без единой царапины и ее на твоих руках. Аврора должна войти в зал вместе со мной и сама. Буди,” — строго сказал Фламарион, останавливаясь у ворот в академию.

Звуков боя слышно не было. Стены и потолок были на месте, и это внушало надежду.

“Ты нужна нам, Ава. Проснись, моя спящая ведьма,” — прошептал я жене, поглаживая по лицу.

Пришлось влить немного оставшейся магии, чтобы ускорить процесс. Каждая минута могла стоить нам слишком дорого.

Ресницы Авроры вздрогнули, и неохотно открыв глаза, моя ведьма недовольно нахмурилась.

Аврора.

Отправляясь к предкам, я никак не ожидала встретить там Максимильяна. Похоже, моя последняя мысль притянула ко мне черного дракона, значит, Фламарион не справился.

Нахмурившись, я пыталась понять, разрешено тут браниться или нет. А дракон удивленно наблюдал за течением моих мыслей, вслед за которым, наверное, менялось выражение лица.

“Ты и тут меня нашел,” — вздыхая сказала я Максимильяну, и он посмотрел куда-то в сторону.

Сложив руки на груди, за нами наблюдал строгий и серьезный император.

“Аврора, у нас нет времени. Ты жива, это была просто проверка. Вставай и соберись. Там маги и драконы, которых нам предстоит усмирить. Потом будете радоваться тому, что вновь обрели друг друга. Вперед,” — скомандовал император, но продолжал ждать.

“Он не может появиться в зале без тебя. Придется отложить все расспросы на потом,” — подтвердил слова правителя Макс, ставя меня на ноги.

Вздохнув, я оперлась лбом на грудь черного дракона. Даже древние духи устраивали мне какие-то проверки, но в одном император был прав. Отец не остановится, и если Фламарион появится в зале один, маги нападут, и все, что я пережила, окажется пустой тратой времени и магии.

Осмотрев свой мятый и грязный наряд, я попыталась произнести простое заклинание, и оно не сработало.

“Алтарь, похоже, вытянул все, что смог,” — прошептала я Максимильяну, и черный дракон понимающе погладил меня по голове.

“Главное, что мы живы. Временное отсутствие магии не слишком высокая плата, Аврора. Я тоже пуст, и зверь уснул. Древние оставили магии ровно столько, чтобы мы смогли выбраться,” — ответил мужчина.

Смирившись с тем, что в Бальном зале я появлюсь в таком виде, словно меня пожевал и выплюнул дракон, мы побрели по пустующему коридору Академии.

В зале была тишина, подозрительная тишина. И, приоткрыв дверь, мы озадаченно осмотрели сидящих прямо на полу магов и столпившихся по другую сторону драконов.

Артеф Виндер и Доминик Террагон, словно две горы, сдерживающих бушующее море вокруг, стояли в центре и сверлили друг друга недовольными взглядами.

“Аврора,” — выдохнул отец, едва мы с Фламарионом открыли тяжелую дверь и вошли в зал.

“Ваше Императорское Величество,” — прорычал Доминик.

Они явно ожидали увидеть кого-то одного, а потому ни маг, ни дракон не сдвинулись с места, не понимая, что происходит. Император быстро пошел к Доминику и начал что-то тихо говорить своему советнику, пока я с опаской следовала к отцу. Точнее, меня не спеша вели в сторону отца.

Черный дракон, нарушая невидимую границу между магами и драконами, шел в сторону главы мятежников, крепко удерживая мою руку, что озадачило магов и заставило напрячься отца.

“Все хорошо, отец, Максимильян не причинит мне вреда, и если бы не он, неизвестно, как бы я выбралась из пещеры, в которой оказались мы с императором,” — пыталась успокоить я отца, но вышло плохо.

Поняв, что обезвредить императора я все же не сумела, они собирались действовать по-другому. Маги повскакивали, ожидая какого-то сигнала, а Артеф Виндер напрягся, вылавливая момент для нападения.

“Прикажи магам успокоиться и ничего не предпринимать, пока император не прояснит ситуацию,” — строго сказала я отцу, и он недовольно прищурился.

Словно учуяв угрозу, Максимильян резко отдернул меня за спину и встал между мной и магами.

“Будьте благоразумны, Артеф. Аврора и Фламарион разбудили древних и нашли первый алтарь. Им есть что рассказать,” — прорычал наследник Террагон, и брови мага поползли вверх.

“Значит, Честер все же сумел расшифровать координаты и передать их тебе. Но зачем ты привела туда императора? Ава, неужели ты не получила указания мужа, драконы не должны были добраться до алтаря,” — строго прорычал отец, заставляя Максимильяна попятиться в сторону драконов, увлекая меня следом.

Артеф Виндер был зол. Я явно сделала что-то не так, как они планировали. Похоже, не все послания Честера дошли до меня, и вместо того чтобы скрыть первый алтарь, я сама привела туда драконов.

“Я устала от непонятных загадок Честера,” — выпалила я.

“Ее муж — я,” — одновременно прорычал Макс.

Прищурившись, Артеф посмотрел в сторону правителя, который все это время переговаривался с Домиником, а потом недовольно прошипел, — “Раз уж они добрались до первого алтаря, пожалуй, мы выслушаем Фламариона, но вряд ли это что-то изменит.”

Подав магам знак, отец протянул мне руку, — “Что бы не придумал себе твой так называемый муж. Ты маг, Аврора,” — словно проглотил что-то кислое, отец скривился и буквально выплюнул слово “муж,” недовольно осматривая черного дракона, который все еще скрывал меня за своей спиной, позволяя изредка высовывать голову.

“Она моя жена и член рода Террагон. Аврора не встанет на сторону мятежников. Хватит втягивать ее в свои игры,” — недовольно прорычал Максимильян, не позволяя мне подойти к отцу.

“Макс,” — попыталась я вырвать руку из крепкой хватки дракона.

“НЕТ!” — рявкнул на меня мужчина и, развернувшись, обхватил лицо руками. — “Мы не будем выбирать сторону, Ава. Больше нет. Ты моя жена и под защитой рода Террагон, иначе Пирокс забрал бы твою жизнь. Не просто так дух первого дракона явился к тебе и сам положил на алтарь. Тебя приняли в род и больше у нас нет стороны. Ни у тебя, ни у меня. Есть воля древних, и те, кто ослушаются и начнут войну, сами будут разбираться с последствиями. Ты будешь стоять рядом со мной и позволишь своим магам самим решить, подчинятся они воле древних или решат пойти против. Уверяю тебя, тот, кто нарушит волю древнего духа, не покинет пределов этого зала. Первый император и при жизни не прощал неповиновения, и что-то мне подсказывает, что после смерти его характер изменился не в лучшую сторону,” — строго заявил Максимильян, и не слушая протестов, увел меня в сторону балкона, оставляя в центре площадки Доминика и Фламариона.

Отец проследил за нами, но не стал возражать. Он сложил руки на груди и перевел взгляд на императора, который уже отдавал какие-то приказы гвардейцам. Меня убрали с поля битвы, и его это, похоже, устраивало.

Пусть и с черным драконом, но я была в безопасности. И хоть Артеф Виндер не знал наверняка, но, наверное, подозревал, что для их плана я абсолютно бесполезна. Без магии, я даже защититься не смогу, не то что напасть или загнать зверя в рамки.

______________

Фламарион Пирокс, стоя бок о бок со своим первым советником Домиником Террагоном, осматривал магов и подозрительно притихших, но заметно напрягшихся драконов.

Похоже, не все советники были рады тому, что Фламариону удалось отыскать первый алтарь. И я их понимала. Без алтаря у любого был шанс захватить трон силой, убедив остальных, что вседозволенность драконов останется безнаказанной. Теперь же духи первых драконов снова станут выбирать императора у первого алтаря, вынуждая всех остальных подчиняться их воле.

У слабосилков, таких как Вентус, шансов захватить власть в Аркании практически не оставалось. Многие гости были недовольны и разочарованы таким поворотом.

Отступив на шаг дальше от Доминика, Фламарион пригладил волосы и начал объявлять волю первого императора. С каждым новым правилом и изменением драконы злились все больше. По залу пронесся недовольный гул, а глаза некоторых и вовсе потемнели, выдавая готовность применить магию.

“Этого не будет. Мы не станем отдавать магам Север. Кто будет служить в наших домах, шить одежду, чинить артефакты? Что будет с нашими женами, если для того чтобы получить наследника нужно провести обручение с аматрикс?” — раздался крик из толпы, и драконы притихли в ожидании ответа императора.

Вместо Фламариона прозвучал голос Доминика.

“Квартала Аматри больше не будет. Если ваша Аматрикс еще не родила наследника и вы не желаете с ней обручиться, девушку отправят домой, выплатив компенсацию,” — ответил вир Террагон на вопрос, вызвавший следующий вопрос уже со стороны магов.

“А как же метка зверя? Они пометили девушку, и теперь отправят ее домой. Кто захочет взять в жены поруганную магичку, связанную с драконом,” — возмутился кто-то позади отца, и Артеф напрягся, опасаясь потерять контроль над разгневанными мужчинами.

“Метку снимут, как только девушка выразит желание обручиться с другим и ослабит связь. Вашему Кустосу будет передан ритуал, который позволит освободить Аматрикс от метки,” — холодно сказал император, и маги переглянулись и загудели.

Уже давно нам внушали, что избавиться от метки зверя невозможно, и если Аматрикс приняла метку, то обратного пути нет. Вскрылась еще одна ложь драконов с помощью которой они похищали наших женщин.

“Мы останемся без наследников, если все Аматрикс захотят вернуться к своим семьям. Это наша гибель. Древние не могли пожелать такого,” — возмутился еще кто-то из драконов, и вир Террагон недовольно зарычал, но был остановлен жестом Фламариона.

“Зверь волен избрать не только мага. Метку может получить драконица или ведьма. Проклятье третьего императора было снято,” — громко сказал Фламарион, и в зале воцарилась тишина.

Похоже, драконы, как и маги, не понимали, о чем говорит император. И тогда вир Террагон принялся пересказывать легенду о проклятии третьего императора.

Удивленно загудели не только маги, но и драконы. Еще одна тайна, хранившаяся веками, вскрылась, показывая, насколько мало знают те, кто не приближен к императору.

“Драконицы снова обретут магию?” — удивленно спросила одна из приглашенных на бал дон.

“Увы, дона, те, кто родился безмагом, магию не получат. Но Аматрикс дракона теперь будет означать не статус любовницы при официальной жене. Как и прежде, она будет присвоена избранной зверя и той, которая подарит дракону наследника, не имеет значения магичка она, драконица или ведьма,” — ответил Доминик.

“Вы так и не ответили на вопрос. Теперь девочки у драконов будут рождаться с магией так же как и у магов?” — нетерпеливо сказал какой-то мужчина.

Вир Террагон вздохнул и посмотрел на императора.

Фламарион, с свойственной ему невозмутимостью, сказал, — “Все дети драконов будут рождаться без магии, до тех пор пока каждый наследник рода не искупит вину предков. Для драконов это означает, что дети не получат связь со зверем. Как долго мне неизвестно. Когда вина будет искуплена, зверь сможет передать искру избранной, но не раньше.”

От такого расплывчатого и туманного ответа императора драконы снова замерли и задумались. Если верить словам Фламариона, безмагами теперь станут не только девочки, но и мальчики. Древние духи все же наказали высокомерных зверей за века бесчинствования в Аркании и пролитую кровь магов.

Но осознание быстро дошло до советников и приглашенных драконов, и вместо покаяния драконы снова выбрали агрессию. Несколько советников, не обращая внимания на гвардейцев, призвали магию и попытались напасть на императора. Максимильян снова заслонил меня собой, а маги приготовились отбивать нападение.

“Не влезай в это, Артеф. Это внутреннее сопротивление, и они за него заплатят,” — прорычал Макс моему отцу, и тот, на удивление, послушал черного дракона и подал знак отступить. Отец увел своих людей подальше от драконов, чтобы никого не зацепило гневом императора или магией гвардейцев.

“Я истинный правитель Аркании. Фламарион Пирокс, подчинитесь моей воле и воле древних,” — громогласно заявил правитель.

Только несколько советников склонили колено перед императором, выражая покорность. Большинство оттеснили советников и направились к выходу, выражая протест и отказываясь подчиняться новым правилам.

Никто не остановил драконов. Большинство из них были намерены покинуть бальный зал, чтобы встретить императора уже в Дракании и попытаться захватить трон. И Фламарион даже не пытался им помешать. Отозвав гвардейцев, он сложил руки на груди и все с тем же невозмутимым видом наблюдал, как драконы один за другим покидают стены Бального зала.

Вздохнув, Максимильян поцеловал мои волосы. — “Высокомерные глупцы. Они совсем забыли свою историю,” — прошептал дракон, крепче прижимая меня к себе.

Казалось, мужчина уже окончательно расслабился, и я не понимала, почему он так спокоен. Ведь маги все еще не отказались от идеи нападения, и неизвестно, успокоят ли их слова императора.

“Прежде чем отдавать приказ своим людям, посмотри в окно, Артеф Виндер, но не покидай пределов этого зала. Я все еще твой император, и воля древних касается не только драконов. Узри же последствия непослушания,” — спокойно сказал император, указывая в сторону балкона.

Прищурившись, отец направился к балкону и распахнул большую дверь, но не вышел на улицу. Холодные порывы ветра заносили внутрь кружащиеся снежинки, которые таяли, не долетая до пола.

Спустя несколько минут со двора начали доноситься странные звуки, словно вспыхивали факелы, и зал начал наполняться противным запахом гари, за которым последовали черные ошметки пепла, как будто за окнами что-то горело. Я не видела того, что видел отец, но когда он повернулся, лицо Артефа Виндера было белее простыни.

“Маги подчиняются воле древних духов,” — сдавленным голосом сказал он, и растерянные маги по очереди начали подходить к выходу и смотреть на то, что происходит внизу во дворе академии. После увиденного, все, как один, последовали примеру отца и преклонили колено перед Фламарионом.

Двинувшись в сторону балкона, я снова очутилась в крепких объятиях Максимильяна. Ослабив хватку на время, мужчина не позволил мне посмотреть на то, что происходит внизу.

“Макс, я хочу знать,” — прошипела я на наглого дракона, и он поднял мой подбородок, прошептав в самые губы.

“Ты не настолько кровожадная, моя ведьма. Посмотри на то, как тает решительность магов, и подумай, насколько жутким должно быть зрелище, раз проняло даже суровых северян,” — сказал черный дракон и, поцеловав меня в лоб, повернулся в сторону склонившихся магов, которые все, как один, были бледными и казалось, едва сдерживали подступившую дурноту.

Пожалуй, в этот раз мужчина не ошибся. Видя, как бледный Крастин стал на одно колено перед Фламарионом, я решила не смотреть на то, что видели остальные. Их позеленевших от тошноты лиц вполне хватило. Не тот момент, чтобы проявлять высокомерие и упрямство.

“Хорошо,” — довольно заявил император, когда перед ним на колени опустились последние стоявшие маги.

Среди них я заметила Никаса и вира Брома, а еще наших профессоров. Как оказалось, они тоже активно поддерживали мятежников, и это объясняло откуда у отца информация, которая доступна только сотрудникам отдела благоустройств. А также причину по которой вир Террагон не пускал никого из отдела в свой особняк. Хитрый дракон давно подозревал, что маги отдела поддерживают мятежников и желание северян свергнуть Фламариона.

“Северные земли принадлежат магам с этого момента. Представителя в дальнейшем маги вольны выбрать сами. До этого, представителем в Дракании станет Артеф Виндер. Кустосов вир Виндер назначит сам, как и нового ректора Северной Академии,” — сказал император, и стоявшие на коленях маги удивленно охнули.

“Все верно. Северная Академия будет обучать исключительно магов. Драконам остаются Столичная и Южная академии. С ректором и профессорами разберетесь сами, вир Виндер,” — строго заявил Фламарион, и посмотрев на вира Брома, я заметила, как декан расплылся в улыбке. Похоже, мысленно он уже обустраивал кабинет ректора по своему вкусу.

Осознание того, что бойни не будет, медленно дошло до моего сознания, и следом за ним накатила усталость. Фламарион еще около часа отвечал на вопросы магов и драконов, которые подчинились воле древнего духа и нового, или старого, но теперь истинного императора.

Большинство из речей правителя как-то проплывали мимо. Я наблюдала за отцом и братом и, казалось, готова была уснуть стоя, пригревшись в руках черного дракона, который не выпускал меня из объятий и не позволял пойти к отцу.

Проснулась я только после того, как император объявил о том, что духи назначили хранителя первого алтаря. Только хранитель сможет призвать духов первых драконов, не заплатив за это жизнью или магией.

“Аврора Террагон была избрана и находится под защитой рода Террагон и духа предка Террагона. Жена Максимильяна Террагона и их потомки останутся неприкосновенными даже для императора Аркании. Только их магия способна коснуться алтаря во время обряда избрания нового правителя. Маг или дракон ее рода будет следить за обрядом и хранить алтарь,” — прорычал Фламарион, в ответ на тихое шипение и требования надеть на меня ограничитель.

Даже тем, кто остался предан императору, не нравилось, что магичка, способная загонять зверя в рамки, останется разгуливать по Аркании. Я была оружием, и все это поняли. Но император не позволил пожару разгореться.

“Я ваш истинный император, и вы будете следовать приказу. Аврора Террагон и ее потомки неприкосновенны!” — громко рыкнул огненный дракон, и бальный зал заполнила его тяжелая магия.

Похоже, в отличие от меня и черного дракона, магию правителя духи не выкачали. Драконы начали опускаться на колени, склоняя головы. Приказ истинного правителя не оставил им выбора, и когда самый сильный зверь поднял голову, все остальные ее опустили. Как это работает, было непонятно, но даже Максимильян был вынужден отпустить меня и склониться перед своим императором.