Зимний Бал в Северной Академии

Глава 9. Западня

Дом, который снял для нас Честер, оказался более приличным, чем я смела надеяться. Толстые деревянные балки и крепкая дверь. Крыша была выстлана из надежной обработанной древесины и защищена магией.

Две комнаты и небольшая кухня. Мой новообретенный супруг даже новую мебель приобрел и огромную кровать в спальню. Не знаю, почему я обратила внимание именно на нее, наверное, потому что плохо могла себе представить, как буду спать с мужчиной не раз в месяц, как рассказывали подружки, а каждую ночь, да еще и без белья.

Обычно в домах было минимум три спальни для мужа, жены и детей отдельно. Видимо, поэтому особо желающих поселиться в эту хижину и не было. Зато моему супругу такой расклад пришелся по вкусу. При всем желании спать отдельно ему было негде.

Первую неделю Честер почти до самой ночи пропадал в академии, даже при отсутствии лекций работы на факультете хватало. И пока я обживала наш дом, мой муж активно помогал декану Брому готовиться к приему студентов. Со слов Честера, я узнала, что ректору удалось добиться увеличения количества студентов, которые получили императорскую стипендию на обучение. В этом году планировался набор еще двух групп магов. В связи с чем Честер будет уже не просто ассистентом декана, а полноценным преподавателем.

“Профессор Честер Дымов и оклад у меня теперь вполне приличный, так что на выходных обновим твой гардероб. Не пристало жене целого профессора одеваться как первокурснице,” — с гордостью объявил муж и поцеловал меня в лоб. Посмеиваясь над тем, как я картинно присела и склонила голову, как перед типичным аристократом, он захлопнул дверь и снова направился в Академию.

Ближе к началу обучения нагрузка уменьшилась, и являться домой супруг начал ближе к обеду. Мы гуляли по поселку, и порой я чувствовала себя избалованным ребенком на ярмарке. Мой гардероб пополнился новыми нарядами, а на кухне всегда был выбор конфет. Мужчина баловал меня разными вкусностями и охотно делился воспоминаниями о работе в отделе благоустройства.

Просто не верилось в то, насколько сильно мне повезло. Брак с Честером оказался не просто не ужасным; с этим мужчиной я поверила в то, что действительно могу обрести новый дом и создать счастливую семью. Пусть в наших отношениях не было какой-то мифической страсти, и когда муж целовал меня, я не ощущала чего-то сверх необычного. Но именно Честер Дымов подарил мне когда-то утраченное чувство безопасности и заботы. Рядом с ним было чувство, будто меня укутали во что-то мягкое и теплое, и я не желала терять это.

Спустя месяц, я перестала опасаться наступления ночи и все чаще ловила себя на мысли, что в мужья мне достался не только заботливый, но еще опытный и привлекательный мужчина. Оставляя на мне одну длинную рубашку, каждый день Честер приручал меня, как и обещал вначале, и должна заметить, вполне успешно. Я уже не дрожала, ощущая на себе его руки под рубашкой, а от бродивших по моему телу мужских губ бежали волнующие мурашки. Не было чувства, что меня накрывает огненной волной, но мужчина будил во мне интерес и больше не вызывал страха или желания отстраниться. И я надеялась, что со временем мое сердце будет биться так же часто, как и его, выдавая едва сдерживаемую страсть.

За несколько дней до начала занятий в академии, я решилась на разговор, который назревал уже давно.

Как обычно утром, я рассматривала подтянутый мужской торс, по которому все еще стекали капли воды с мокрых волос, оставляя влажную дорожку и исчезая где-то под кромкой полотенца, обернутого вокруг бедер.

“Изучаешь?” — прищурившись, спросил мужчина. Он снова расплылся в лукавой улыбке, как делал обычно, но сегодня я не смутилась и не спряталась под одеялом.

“Чес, скоро начнутся занятия, и я хотела поговорить.” — уверенно заявила мужу, не отводя взгляда от играющих мышц на подтянутой груди.

Откинув в сторону рубашку, муж сел рядом, проводя рукой по моей спине. — “Это не подождет до обеда?” — спросил он уже привычно оценивая мою реакцию на свои прикосновения.

Я замотала головой. — “Скоро ты снова начнешь пропадать в Академии допоздна, мне скучно дома, я тоже хочу работать.” — выпалила и замерла в ожидании ответа.

Уже несколько раз Честер отказывал мне по причине того, что фактически наш брак еще не подтвержден, несмотря на все манипуляции для успокоения моих родителей.

“Я уже говорил тебе, Аврора, вначале мы должны кое что закончить. Только потом ты сможешь вернуться на работу. Я уже присмотрел тебе место в местной лавке у швеи, где мы заказывали платье.” — уверенно заявил мужчина и склонился к моей шее, оставляя невесомый поцелуй.

“Я знаю, и мне кажется, что дальше тянуть не стоит. Ты сам все видишь, Чес, я больше не боюсь тебя. Я бы сказала, совсем наоборот.” — прошептала я, проводя рукой по обнаженной груди мужа.

Мужчина засмеялся и отстранившись, посмотрел в глаза. — “Неужели меня удостоили признанием с самого утра. Прелесть моя, такое нужно говорить вечером или хотя бы днем, когда я смогу проверить, насколько сильно ‘наоборот’.” — вопреки своим словам, мужчина притянул меня ближе и начал целовать.

Сама не заметила, как оказалась без рубашки, а мужчина накрыл меня своим телом, покрывая поцелуями. Не сдержав тихий стон от ощущения мужской руки в том месте, где приличная дона не должна касаться себя даже сама, я услышала обреченный стон мужа.

“Не могу поверить в то, что ты моя, Аврора. Я так долго ждал этого. Но мне нужно идти.” — простонал Честер, снова накрывая мои губы жадным поцелуем.

То, что он творил своей рукой, я вряд ли смогу описать приличными словами, но по телу словно магию пустили. Не удержав еще один стон, я выгнулась, прижимаясь ближе. В кармане мужского пиджака противно запищал какой-то артефакт, и Честер резко убрал руку, отстраняясь.

“Меня уже ждут в Академии, моя дикая норка. Но как только я вернусь, мы продолжим.” — тяжело дыша, он уперся лбом в мое плечо, продолжая его целовать, — “Я быстро вернусь, Аврора, и тогда ничто не помешает наслаждаться этими звуками. Твои тихие стоны словно мелодия, моя девочка. Я мечтал услышать этот звук с того дня, как ты приложила меня защитным заклинанием в академии.”

“Так вы уже давно планировали соблазнить меня, профессор?” — восстанавливая дыхание, заявила я наигранно возмущенным тоном, и мужчина засмеялся.

“Сам от себя не ожидал. Но уж больно приглянулась мне голубоглазая студентка.” — ответил он и поднял голову, чтобы снова подарить легкий поцелуй. — “До встречи, жена.” — прошептал Честер и быстро встал с кровати.

Разочарованно вздохнув, я наблюдала, как он натягивает брюки и надевает пиджак, периодически поглядывая в мою сторону.

“Если ты встретишь меня в этой же позе и в этом же виде, от ужина я, пожалуй, откажусь.” — самодовольно сказал профессор и поцеловав меня в лоб, покинул спальню.

До обеда время пролетело незаметно. Уборка и приготовление еды на время отвлекли меня. Но когда на поселок опустились сумерки, внутри что-то неприятно кольнуло. Последнее время Честер возвращался засветла, как и обещал, и всегда сообщал, если планировал сидеть на работе допоздна.

Успокоив себя мыслью, что декан скорее всего снова решил переписать планы или сверить списки будущих студентов, чтобы все точно получили письмо, я открыла добытую Честером книгу по защитным заклинаниям и погрузилась в чтение.

Когда на улице стало совсем темно, Визардис напомнил, что пора ужинать. Я посмотрела на своего собеседника и улыбнулась, вспоминая, как округлились глаза Честера, когда я сняла ограничивающее заклинание с портальщицы и вместо невнятных нескольких слов, птица выдала тираду о том, что ее не кормили уже полдня и вообще неплохо было бы клетку открыть и выпустить.

Несколько дней мужчина озадаченно пытался понять, как мне удалось заставить птицу говорить. Приходя из Академии, он погружался в мои записи и тихо бурчал что-то под нос. Спустя время, сообщив, что все понял, Честер успокоился и смирился с тем, что в доме есть один требующий внимания и весьма наглый питомец.

Муж похвалил меня за разумность и строго настрого приказал никому не показывать говорящую портальщицу, иначе мое изобретение не только присвоят, но еще и создадут кучу проблем. Помня Зимний бал, я не спорила и была согласна с каждым словом.

Собрав на стол, я села у тлеющего камина и пыталась решить, что предпринять и стоит ли искать мужа. Академия была недалеко от дома, но заявись я туда ночью выглядеть это будет странно. Пока я решала, как можно связаться с деканом и выяснить, что происходит, и не показаться при этом истеричной ревнивой женой, в дверь громко постучали.

На пороге нашей хижины стоял дракон, и не просто дракон. Ко мне подошел служащий из гвардии императора.

“Дона Виндер?” — спросил рослый мужчина, прожигая голубыми глазами — водный дракон. В ответ я только кивнула, чувствуя, как медленно подкрадывается страх, сковывая дыхание.

“Переоденьтесь и следуйте за мной.” — прорычал он и развернулся спиной, давая понять, что возражения не принимаются.

Быстро натянув платье потеплее и кутаясь в красный полушубок, я последовала за гвардейцем.

В поселке было неспокойно, и со стороны таверны в небо поднимался серый дым. Я помню, что писала туда в поисках места и попыталась успокоить себя, что, возможно, они нашли мое письмо и приняли за работника все еще тлеющей таверны.

Подойдя ближе, я ужаснулась от открывшейся картины. Крыша здания обвалилась, а окон не было вовсе. Судя по количеству магов и драконов, которые суетились вокруг, пожар случился еще днем. Снова я пыталась утешить себя, что, скорее всего, на пепелище служащим гвардии попалось письмо с моим именем. Других причин, по которым меня могли привести в это место, не было.

По крайней мере, я так думала, до того самого момента, пока не сумела рассмотреть тех, кого допрашивали гвардейцы. Заметив знакомое лицо, я напряглась. С одним из гвардейцев беседовал закутанный в покрывало декан Бром. Мужчина тоже быстро меня заметил, что было не удивительно. Не часто магички разгуливают по ночам в компании гвардейца. Да и белые волосы и красная шуба выделялись на фоне серой одежды большинства.

“Зачем вы привели девочку? Я уже все рассказал! Она ничем не сможет вам помочь!” — неестественно высоким голосом заявил декан, ринувшись ко мне.

“Приказ Инквизитора,” — выплюнул гвардеец, и сердце ушло в пятки, когда он указал рукой на светловолосого дракона, который беседовал с хозяином таверны.

Скайлар Эреолус, словно ощутив мой взгляд, развернулся и, осмотрев мой наряд, направился в нашу с деканом сторону. Похоже, вир Бром уже беседовал с молодым инквизитором, так как, заслонив меня собой, повторил ему то же, что и гвардейцу.

“Разберемся,” — прорычал Скай, прожигая меня взглядом. От его холодного тона и пронзительного взгляда захотелось сбежать или, как минимум, нырнуть в ближайший сугроб. — “Вам известно, где сейчас ваш муж, дона Виндер?” — задал вопрос инквизитор, не мигая, всматриваясь в мое лицо.

“В Академии?” — скорее спросила, чем ответила я, переводя взгляд с дракона на стремительно бледнеющего декана.

Скайлар вздернул бровь, показывая свое отношение к моему ответу. Я и сама понимала, что раз декан тут, то Честеру делать в академии нечего, тем более в такое время. Но других вариантов у меня не было. А отвечать, что я понятия не имею, куда запропастился мой муж, не желала.

Прочистив горло, дракон задал следующий вопрос, — “Дона, вы знаете, что находилось в сгоревшем здании?”

Я посмотрела на сгоревшую таверну и неуверенно сказала: “Таверна. Я писала им несколько недель назад, узнавала, не нужен ли в штат бытовой маг. Вы поэтому вызвали меня, вир Эреолус? Ответ я так и не получила, да и муж не позволил мне тут работать, если вам это неизвестно.” — я выдала сразу все, что мог спросить дракон, в надежде побыстрее вернуться домой и скрыться от пронзительного взгляда инквизитора.

“Неудивительно,” — хмыкнул Скай, и во взгляде мелькнуло что-то знакомое. Так на меня смотрел декан когда-то, жалость смешанная с гневом. Это настораживало и пугало.

Отгоняя от себя мысли о том, что Чес мог ужинать с деканом в таверне во время пожара, я отчаянно цеплялась за остатки надежды на то, что мужчина вот-вот объявится и уведет меня домой, ругая за то, что надела тонкие ботинки. Но поведение декана и вопросы дракона рушили ее словно ветер, разносящий остатки пепла от полностью выгоревшей древесины.

Сосредоточившись на том, что происходит, я сжала кулаки. — “Где Честер? Утром он сказал, что направляется в Академию. Должен был вернуться еще в обед,” — спросила я вира Брома, не позволяя инквизитору задать еще один вопрос.

Пожилой маг отвел взгляд и ничего не ответил; за него это сделал Скайлар.

“Ваш муж погиб, дона Виндер, мне жаль.” — холодно отрезал Скайлар, и меня словно заклинанием пришибло.

Инквизитор не ограничился сухим сообщением ужасной новости и продолжил допрос, — “Он не успел покинуть верхний этаж, когда начался пожар. Крыша обвалилась, и вир Дымов задохнулся, прежде чем маги смогли до него добраться. Как сообщили свидетели, на верхнем этаже таверны были комнаты для утех. Как часто ваш муж посещал подобные места? Вы, кажется, не так давно провели обручение?” — словно ножи в сердце кидал в меня словами голубоглазый дракон.

Я замотала головой, не веря ни единому слову, — “Это должно быть ошибка. Честер не стал бы. Он не мог. Вы верно с кем-то спутали моего мужа, вир Эреолус,” — затараторила я, чувствуя, как нарастает злость. У них не вышло опорочить меня, так теперь проклятые драконы взялись за Честера.

Скай перевел взгляд на декана, — “Что же вы молчите, вир Бром? Вы же вместе посещали комнаты. Свидетели подтвердили, что ежедневно вы вместе с Честером Дымовым приходили сюда и не в таверне отобедать. Вероятно, в отличие от вас, молодой маг не захотел бросать любовницу и пытался спасти и ее, вместо того чтобы спасаться самому. Просветите свою бывшую студентку, как коротал время ее молодой супруг, прикрываясь работой в Академии,” — зарычав на декана, дракон снова посмотрел на меня, и он был зол. — “В память о вашей дружбе с Камиллой, я расскажу тебе немного из того, что узнал за несколько часов, прежде чем отправлять гвардейца за тобой. Твой муж регулярно изменял тебе, Аврора! Едва приехав, Честер Дымов стал постоянным посетителем верхнего этажа таверны и которал тут не один вечер и даже проводил ночи с одной и той же девушкой, которая погибла вместе с ним и, к сожалению, не сможет рассказать тебе о подвигах супруга.”

“Ты лжешь,” — прошептала я, уставившись в землю.

То, что говорил несносный дракон, не могло быть правдой. Я допускала, что Чес мог наведываться в подобные заведения до обручения, но после… Я не могла поверить, он бы не поступил так со мной, только не он. Не мог Честер, покинув постель другой женщины, говорить те слова, которые шептал мне ночами, не мог касаться меня, спустя несколько часов, как этими же руками прижимал к себе другую.

Воздуха не хватало, а на глазах была пелена из непролитых слез. Но я отказывалась верить в слова Ская. Не знаю, зачем он явился — возможно, по указке друга, с целью снова разрушить мою жизнь, не позволить обрести счастье с другим из-за того, что отказала чёрному дракону.

Я подавила слезы и посмотрела на бледного декана Брома, — “Почему вы молчите, Сиртик? Я не знаю, что тут произошло, но уверена, что Честер не поступил бы так, он любил меня. Что тут произошло, вир Бром? Скажите правду. Не молчите, как тогда в коридоре, не позволяйте им снова всё разрушить. Я простила вам молчание, когда меня душил вир Вентус у вас на глазах. Но никогда не прощу попранную честь моего мужа. Он любил меня и не смог бы так поступить. Не стал бы,” — я была уверена в каждом слове. Я верила Честеру, не могла не верить.

Скай сложил руки на груди и, покачав головой в ответ на мою речь в адрес декана, вздернул бровь и терпеливо ожидал ответа Сиртика Брома.

Вир Бром вздохнул и поднял на меня виноватый взгляд. — “Мне жаль, девочка. Я просил оградить тебя от этой грязи, но разве драконам есть дело до чувств других.” — Скайлар зарычал в ответ на слова декана, но тому, кажется, было все равно на угрозы молодого инквизитора. Он осмотрел меня и дернулся, словно желал взять за руку, но Скайлар остановил пожилого мага.

“Ни к чему ложное сочувствие, декан. Вам бы не пришлось утешать дону, если бы не покрывали похождения ее супруга.” — холодно заявил инквизитор, и декан сжал руки в кулаки.

Он был зол на Скайлара за то представление, которое он устроил. Казалось бы, молодой инквизитор желал раскрыть мне глаза на правду о мужчине, с которым я жила, но делал он это весьма своеобразным образом, словно мстил за что-то.

Отойдя на шаг, вир Сирдик снова заговорил, — “Мы с Честером и правда часто приходили сюда с того дня, как он приехал в Академию. И не в таверну, Аврора. Он взрослый мужчина и, как и у всех нас, были определенные потребности. У него была фаворитка среди девочек, с ней он обычно встречался тут после работы. Видимо, привязался. Твой муж не был трусом и пытался спасти ее, а вышло вот как. И сам не успел, и девушке не помог. Прости, девочка, но вир Эреолус сказал правду, хоть и в довольно жесткой форме. Мне жаль, что все вышло так. И что ты узнала обо всем так.” — декан вздохнул, отводя взгляд от меня и посмотрел на дракона, словно спрашивая, доволен ли тот.

Скайлар хмыкнул и перевел взгляд на меня. Жалости или сочувствия он не испытывал. Я бы подумала, что мужчина наслаждался моей болью. Возможно, он мстил за друга, которому я отказала, или еще за что-то.

Обхватив себя руками, я спросила единственное, что имело значение: “Где?” — выдавила из себя, поднимая взгляд на холодного дракона, который безучастно наблюдал за тем, как суетятся маги у таверны.

Дракон кивнул куда-то в сторону, — “В палатке целителей, но тебя туда не пустят, и я не стану вмешиваться. Иди домой и собери вещи. Пока идет следствие, тебе лучше покинуть этот поселок и пожить у родителей. Его отправят туда же через пару дней, сможешь проститься.” — холодно заявил Скайлар и едва слышно добавил, — “Лучше тебе поскорее уехать. Скоро сюда пришлют еще инквизиторов. И наверняка приедет Вентус. Все не так однозначно, Ава, береги себя.”

Под конвоем гвардейца я побрела в дом, который мог быть моим убежищем и в котором я могла стать счастливой. Словно в тумане я собрала все необходимое, стараясь не смотреть на вещи Честера. Стараясь не думать, что он не наденет приготовленную рубашку и не войдет в дверь, спрашивая, как я провела день. Слова декана и инквизитора не вязались с тем, каким я знала своего мужа. Где-то в уголке сознания звучал противный писк, спрашивая, знала ли? Но я отгоняла его, проговаривая про себя каждую вещь, которую запихивала в сумку с пространственным артефактом.

Наложив на Визардиса заклинание, я взяла клетку и покинула хижину, которая еще хранила отголоски утреннего смеха моего мужчины и наши несколько беззаботных недель.

Счастье мелькнуло перед глазами, позволив ощутить свой слабый отголосок, и снова ускользнуло, оставляя пепелище разрушенных надежд.

Первая неделя после возвращения прошла мимо моего сознания. Сначала я была в странном оцепенении, а спустя два дня, после того как отгорел погребальный костер и привезли вещи Честера, которые собрал отец, закрылась в комнате и сутками рыдала.

Отец ходил мрачнее тучи и быстро унес сундуки на чердак, бурча, что стоило сразу все отдать декану, а мама тихо всхлипывала под дверью, уговаривая поесть. Но есть не хотелось, и дышать могла с трудом, было ощущение, что меня разорвет от боли, которая притаилась внутри и не желала отпускать.

Спустя месяц слезы закончились. Острая боль внутри сменилась ноющей, так словно меня привалили огромным камнем, к тяжести которого я уже привыкла, но каждый вдох все еще давался с трудом. Я ела и даже поддерживала какой-то разговор с родителями, слушала сплетни из поселка, которыми меня пытались отвлечь.

Впервые о нашем поселке даже написали в "Магических хрониках", выражая соболезнования семье погибшего при пожаре преподавателя Северной Академии. Ни имени, ни фамилии профессора не указывали, просто сухая фраза мелкими буквами. Как ни пытались спрятать от меня брошюру родители, добрые соседки, которые захаживали в гости, полюбоваться на молодую вдову, все же показали мне заметку. Где-то в конце, после сводки о задержке поставок леса на Юг из-за сильной бури.

Листая новости, я замерла на странице, где большими буквами было отпечатано поздравление наследнику Максимильяну Террагону, в связи со свадьбой. Как и планировал, черный дракон женился на дочери пятого младшего советника императора вира Вентуса.

Впервые за долгое время я улыбнулась. У кого-то жизнь все так же шла по плану. Взглянув на дату обручения, по щеке потекла слеза. Свадьба наследника состоялась в тот самый день, что и пожар в таверне. Было в этом что-то символичное. А еще, почему-то вспомнились слова дракона на балконе в вечер Зимнего Бала. Похоже, получив мой отказ, он передумал убивать будущего родственника. Но ничего другого я и не ожидала.

Отправив "Магические хроники", любезно оставленные одной из дам, в камин, я села в кресло и снова впала в странное оцепенение. Дни сменялись ночами, а мое состояние не особо улучшилось. Боль не желала отпускать, а чувство пустоты и безразличия к тому, что происходит вокруг, только нарастали.

Мама присылала своих подруг и девочек, с которыми я раньше общалась, но все их попытки отвлечь были безуспешными или делали еще хуже. Слушая рассказы о первом зубе ребенка или о том, кто из знакомых куда устроился на работу, мое чувство тоски только усиливалось. Наблюдая за их тихим счастьем, я отчетливо вспоминала наши с Честером планы, которым не суждено сбыться, и снова закрывалась в комнате, задыхаясь от слез.

Лишь полгода спустя я поднялась на чердак и решилась разобрать бумаги и вещи мужа. Перебирая исписанные листки, я невольно вспоминала планы, которыми поделился мужчина. Перед глазами всплыла картинка улыбающегося Честера, который нахваливал мою откровенно безвкусную стряпню, рассказывая о том, что собирался ввести факультатив для бытовых магов и после лекций обучать их защитным заклинаниям и даже парочке атакующих. Среди бумаг я нашла наброски этих уроков, а еще учебники, которые мужчина не успел вернуть в библиотеку. Порыдав над ровным почерком Честера, я захлопнула сундук и снова погрузилась в пустоту.

Все вокруг мне сочувствовали, и это раздражало. — “Муж погиб, спасая любовницу, бедная девочка. Такая молодая, а уже вдова” — я словно вернулась на первый курс, когда за спиной звучит гадкий шепот, а при встрече отводят глаза.

Со временем я настолько устала от болтовни, что уже и сама начинала верить в то, что судачили о мужчине. Как снежный ком слухи копились, обрастая новыми гадкими подробностями.

Несколько недель я рыдала в подушку, ругая себя и обвиняя в том, что мы с Чесом так и не закрепили брак. Возможно, тогда он был бы жив и не ходил в комнаты для утех. В результате, дошло до того, что я почти убедила себя в том, что виновата в гибели мужа и сама толкнула его в объятия другой. Это заставило остановиться и снова отгородиться ото всех сплетниц поселка. Их болтовня и грязные намеки медленно сводили с ума, подогретые бездельем и тоской.

Отказавшись от очередной встречи с 'подружками', я вернулась на чердак. И с этого дня каждое утро снова и снова заставляла себя вставать с кровати, подниматься наверх и разбирать бумаги мужа, внимательно изучая планы уроков и факультативов, которые, кажется, никогда не закончатся. Можно подумать, Честер намеренно принес все свои наработки домой, вместо того чтобы оставить в академии. Бумаг оказалось слишком много, и целыми стопками я доставала их из сундука, в котором был спрятан пространственный артефакт. Кажется, дна там и вовсе не было. Постепенно стопки начали перекочевывать в мою комнату. Читать, сидя на полу, было неудобно, и мелкими партиями я сносила все к себе.

Отец тихо бурчал, а мама зло шипела на него. — “Авочка больше не воет ночами и ест, а там пусть хоть с головой зарывается в странные бумаги,” — рычала родительница.

Почти месяц я вчитывалась в бумаги Честера; с каждым днем все больше сомневаясь в словах декана. Чтобы разработать целую учебную программу нужна уйма времени, и, судя по датам, писал он её уже прибыв в академию. Учитывая лекции и время, которое мужчина проводил со мной, ему едва хватало времени на сон. Как-то не вязалось это с днями напролет проведенными с любовницей, как утверждал пожилой маг.

Чем глубже я копалась в сундуке, тем интереснее становились наработки. Там же обнаружилась старая программа по боевой подготовке магов, которую преподавали в академии когда-то. Эти материалы я уже не выносила с чердака. Такая литература была на грани законности в империи. А несколько книг, которые лежали рядом, скорее всего и вовсе были незаконными и точно были взяты не в библиотеке, как я думала раньше. Это были личные вещи Честера. Рассматривая которые я все больше задавалась вопросом, кем был мой муж и откуда все эти материалы. У простого ассистента не было ни средств на приобретение настолько старых и редких книг, ни доступа в архивы, где они могли храниться.

Именно в одной из книг по боевым заклинаниям для магов я нашла конверт, в котором был пустой листок. Лежал он как раз в разделе, где описывалась тайная переписка. Повертев листок в руках, я прочла то, что описывалось в учебнике. Словно вспышка перед глазами, всплыла картина нашей брачной ночи и кинжал, который Честер вытер своим платком, быстро спрятав его в пиджаке.

Захлопнув чемодан, я вернула на него защиту, которую ставил муж. Видимо, в голове прояснилось, потому что раньше я не обратила внимания на то, каким заклинанием Честер защитил сундук. Открыть его могла только я. По крайней мере, открыть так, чтобы увидеть все содержимое.

Всю ночь я вертела в руках белый лист, зная, как прочесть письмо, но не решаясь.

Только утром, отказавшись от поездки на ярмарку с родителями, я выпустила Визардиса и, взяв с кухни нож, закрылась в комнате и активировала защиту, впервые с того дня, как приехала. До сегодняшнего дня мне было все равно, словно тень я бродила по дому, делая все скорее по привычке, не предавая особого значения тому, что происходит вокруг.

Несколько капель на конверт, и бумага мелькнула голубым, отображая текст.

“Прости,” — первое, что появилось на чистом ранее листе. Чем больше проявлялись слова, тем ощутимее дрожали мои руки. — “Я просто не мог все бросить, моя дикая норка. Слишком глубоко увяз.” — прочла я следующие несколько строк, — “Если бы я мог, я бы состарился рядом с тобой, мое сокровище. Ты нашла это письмо, это означает только одно, я нарушил свою клятву у алтаря и больше не смогу позаботиться о тебе.” — я посмотрела на Визардиса, который почему-то молчал и казалось, желал знать, что в письме Честера не меньше меня, — “Не влезай в это, моя девочка. Они не способны защитить. Ты и так привлекла слишком много внимания. И не верь никому, что бы тебе не обещали, не верь. А еще, что бы ни случилось, помни, я очень сильно люблю тебя, малыш. Только тебя. Ты мое самое ценное сокровище. Все, что имело значение, с того самого дня, как я собирал твои учебники со снега.”

Текст на листке начал медленно мерцать и исчезать, как только я прочла последние слова. Похоже, Честер предполагал, что письмо может попасть в чужие руки, поскольку нигде не упоминал мое имя. А еще мужчина предусмотрел, что я могла не поверить, потому указал факты, которые знали только мы вдвоем. Клятва, которую он произнес у алтаря, и тот день, когда я шарахнула в него магией и разбросала свои книги. Честер часто повторял после свадьбы, что именно тогда он впервые меня увидел, что бы это не значило.

Как только текст исчез, я сделала единственное, что было правильным. Как бы не хотела я сохранить это послание, никто не должен знать, что Честер нашел способ предупредить меня даже после того, как отправился к праотцам. Мужчина предполагал, что ко мне придут и станут что-то обещать, вариантов того, кто это будет, особо не было. Слишком много совпадений, слишком странных совпадений. И все дороги ведут в академию. Там все началось, и что-то мне подсказывало, что это еще не конец.

Траур заканчивается через несколько месяцев, и до того времени меня не тронут, но потом я была уверена, что стоит ждать гостей из академии. Как была уверена в том, что никакой любовницы у Честера на самом деле не было. Письмо только подтвердило мои ощущения, которые не отступали несмотря на все сплетни. Мой муж любил меня и, чтобы они с деканом не делали на чердаке таверны, явно не любовными утехами занимались. Сиртик выдал версию, которую желал слышать инквизитор, плевать сколько боли она мне принесла.

Письмо догорало прямо в руке, унося признание Честера вслед за его духом. А я наконец очнулась и снова смогла дышать. Кажется, у меня появилась новая цель, и времени для того, чтобы и дальше себя жалеть, больше не осталось. Мой муж любил меня и пытался защитить, теперь же я снова вынуждена буду делать это сама.