Анекдоты

Штирлиц

Штирлиц поймал мышку и вколол ей в вену целый шприц бензина. Мышка пробежала два метра и упала замертво.

– Бензин кончился, – догадался Штирлиц.

Штирлиц сидел у открытого окна и писал отчет. Возле него назойливо жужжала муха. Штирлиц махнул рукой, муха вылетела в окно. «Совсем как Плейшнер», – подумал Штирлиц.

Штирлиц шел по ночному Берлину и услышал треск. Этот треск он узнал бы среди тысячи других: это был мопед Бормана.

«Раскололся…» – подумал Штирлиц, поднимая с тротуара череп профессора Плейшнера.

«Где же этот яд», – думал Плейшнер, дожевывая третью пачку «Беломора».

Штирлиц подошел к Александерплац и, чтобы не привлекать внимания, пересек ее ползком.

«Да, быстро кончаются мгновенья весны», – думал Штирлиц, в семнадцатый раз слезая с радистки Кэт.

Плейшнер в девятый раз выбрасывался из окна. Яд все не действовал.

Плейшнер проглотил ампулу и выпрыгнул из окна, чтобы она разбилась.

Штирлиц нервно взглянул на часы и поднес их к уху. Часы не тикали. «Электронные», – подумал Штирлиц.

Штирлиц с Мюллером поздно вечером выходят из ресторана.

– Послушайте, Мюллер, давайте снимем девочек?

– Мягкое у вас сердце, Штирлиц. Пусть до утра повисят.

Утром Штирлиц вышел из дома и не наступил в лужу.

– Не с той ноги встал, – догадался Штирлиц.

Штирлиц шел по лесу и наступил на шишку.

– Шишка, – подумал Штирлиц.

– Вы мне льстите, – подумал Мюллер.

Штирлиц шел по улице и увидел грязного, оборванного нищего.

– Бомж, – подумал Штирлиц.

– Сам ты грязная фашистская свинья! – подумал бомж.

Штирлиц зашел в резиденцию Абвера и на своей двери увидел: «Резиденция советской разведки».

– Гласность, – догадался Штирлиц.

Штирлиц без конца отстреливался от врагов – конец ему уже отстрелили…

Штирлиц выбил ногой дверь и на цыпочках подкрался к читающему газету Мюллеру.

Только разбив четырнадцатую бутылку о голову Холтоффа, все это время потягивающего шнапс и ничего не замечающего, Штирлиц понял, что Холтофф под колпаком у Мюллера.

Накануне 1 мая встречает Штирлиц Бормана и приглашает того попить пивка у Штирлица на даче. Тот:

– Да знаю я это ваше «попить пивка»! Опять всю неделю будем бухать!

– Ну и что? – удивляется Штирлиц.

– А то! Мне 9 мая надо на работе быть – вашим сдаваться!

– Никак не могу, Штирлиц, привыкнуть к тому, что вы русский шпион! – сказал Борман.

– А что здесь такого?! Ленин, например – немецкий!

Штирлиц провожал пастора Шлага в Швейцарию. Как только он помог ему пристегнуть лыжи – раздался сильный взрыв, и из-за горы поднялось уродливое радиоактивное облако.

– Идите на шум электростанции, пастор, благо теперь ее не только слышно, но и видно! – сказал Штирлиц и подумал: «Далеко же продвинулись конкуренты Рунге!»

Профессор Плейшнер выпил яд, прыгнул из окна, на лету застрелился, упал, и его переехал грузовик, а потом – трамвай. А потом из трамвая вышел дядька и добил профессора монтировкой.

1942-й год. У берегов фашисткой Германии взрывается танкер. На берег выползает советский разведчик Штирлиц, отплевываясь от нефти:

– У, фашисты проклятые! Курить, видите ли, у них запрещено!

Штирлиц, сидя в камере, третий раз собрал из спичек Кремль, но с последней спичкой всё ломается:

– Придурки, хоть бы клей принесли…

– Вот! Вот! – кричал разъяренный Айсман… Кэт подумала: «Если бы это видел Штирлиц. он бы наверное рассвирепел…» Она отчетливо слышала его голос: «Да как же ты допустила, сука?»… И воображаемая пощечина отправила её в обморок…

Штирлиц впервые увидел Гитлера.

– Ты дывы яка падлюка! – подумал Штирлиц.

Штирлиц подымался по лестнице роддома….

– Пока я буду вести Кэт по коридору, у меня будет 17 секунд… Я успею её трахнуть!

Штирлиц и Мюллер шли вдрызг пьяные по Цветочной улице…

– Мюллер, вы что, никогда не бывали в Берне?

– Ну, грубо говоря, не бывал…

– Мы с вами идем по Бернебасовской!..

Сидит как-то шеф Гестапо Мюллер на берегу с удочкой и ловит рыбу. Час проходит, другой – не клюет. И тут подходит Штирлиц. Забрасывает удочку и начинает вытаскивать одну здоровенную рыбку за другой. А у папаши Мюллера по-прежнему. Глядел он, он глядел на свой поплавок и наконец не вытерпел:

– Штирлиц, а на что вы ловите?

– Все дело не в том, на что ловить, а как. Сняли бы вы, что ли, свою форму, группенфюрер…

Допрашивает Штирлиц пастора Шлага:

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят шесть.

– Семейное положение? Пастор, смущенно глядя в пол:

– Я ещё молод чтобы думать о женщинах.

Штирлиц вышел без зонта.

– Дождь капает, – подумал Штирлиц.

– Сам ты капаешь, – подумал дождь.

Штирлиц справил малую нужду на глазах у Мюллера. Мюллер вытер глаза и вышел.

Шёл Штирлиц по улице, вдруг видит лужа, «А, по х**», – подумал Штирлиц и смело шагнул. Лужа оказалась по уши.

Выходит Штирлиц из бара и упирается носом в стену.

– И с каких это пор стены стали покрывать асфальтом, – подумал Штирлиц.

Штирлиц не любил ездить на машине с тормозами. Тормозов он презирал, а тормозить любил сам.

Штирлиц шел по улице и вдруг услышал сзади шум мотора. «Не трамвай, объедет», – подумал Штирлиц. Оказалось – трамвай.

Штирлиц выстрелил в голову Мюллера. Пуля отскочила.

– Броневой! – догадался Штирлиц.

Штирлиц варил раков. Раки покраснели. «Наши!» – порадовался Штирлиц.

В предчувствии приятного вечера Штирлиц сидел и смотрел наружу. Да, Ружа была девочка что надо.

Штирлица уже год мучил запор. Наконец Штирлиц не выдержал и смазал запор маслом.

Штирлиц погладил кошку. Кошка сдохла. «Странно», – подумал Штирлиц и поплевал на утюг.

– Штирлиц, а вы почему не закусываете? – с подозрением спрашивает Мюллер.

– Вы что, русский?

– Мы, немцы, народ экономный, – выкрутился Штирлиц.

Штирлиц шел по коридору и увидел двигающийся навстречу труп шофера Бормана.

– Мюллер играет в триллер, – сострил Штирлиц.

Юстас

– Алексу: «Пить будешь?».

– Когда-нибудь у меня будет генеральская дача, почти такая же, – позволял себе иногда помечтать Штирлиц, глядя на свой дом в берлинском предместье.

Штирлиц очнулся ранним утром под забором чьей-то загородной виллы. Его тошнило, в левой руке был зажат женский бюстгальтер, из правой торчал обрывок записки: «Разрешаю расслабиться. Центр»

Лежит Штирлиц в луже. Смотрит мимо идут мужики – в обвязках, касках…

– Спелеологи… – подумал Штирлиц.

– Сам ты грязная свинья! – подумали альпинисты…

Штирлиц шел по улице вечернего новогоднего Ханоя. Вдруг навстречу ему вышел дракон.

– К счастью, – подумал Штирлиц.

– К ужину, – подумал дракон.

Штирлиц зашел в лес и увидел – голубые ели. Он присмотрелся и заметил, что они не только ели, но и пили…

Солдаты СС ворвались на явочную квартиру. Там никого не оказалось. Они и не предполагали, что Штирлиц лежит на подоконнике, замаскированный под одинокий окурок.

Из всех врачей Штирлиц больше всего уважал стоматолога. Он помогал ему держать язык за зубами.

Штирлиц любил холодное оружие. Это было незаменимое средство для прикладывания к голове после пьянки.

Утром, как всегда, Штирлиц гнул свое. Свое, как всегда, не гнулось!

– Лучше бы ты вечером не гнулось, – думал Штирлиц, покоряя непокорное…

Штирлиц шел по площади. Его окружило гестапо. Штирлиц изобразил толпу. Гестапо расстреляло толпу. Среди убитых Штирлица не оказалось.

Мюллер:

– Штирлиц! Ваши соседи жалуются, что у вас утром гимн Советского Союза гремит на всю округу!

– А что еще может поднять с постели советского человека в шесть утра?

Шелленберг вызывает Штирлица и спрашивает:

– Штирлиц, как вы думаете, до майских праздников война протянется?

– До майских наверняка, даже до Дня Победы.

Мюллер:

– Признайтесь, Штирлиц, вы не отказались бы посидеть где-нибудь на берегу Волги с удочкой?

– Не могу я сейчас в Россию, группенфюрер, у меня взносы за много лет не уплачены.

– Штирлиц, какой у вас любимый фильм? – спросил Мюллер.

– «Волга-Волга», – машинально сказал доблестный советский разведчик, но вовремя исправился, – «Фольксваген-Фольксваген».

Идя по коридору РСХА 23 февраля, Штирлиц встретил по дороге Бормана с гармошкой и в тельняшке.

– Спасибо старшему товарищу, – подумал Штирлиц, – если бы не он я бы и не вспомнил, что сегодня не только день Советской Армии, но и военноморского флота.

Штирлиц шел по коридору РСХА. Чеканным шагом он подошел к бюсту Гитлера и метко плюнул ему в глаз. Постояв совсем немного он вытянулся по стойке смирно и вскинув руку сказал:

– Хайль Гитлер!

«Конспирация, однако», – подумал Штирлиц, и довольный собой пошел дальше.

Штирлиц ел картофель в мундире. Война уже кончилась, и он не боялся его испачкать.

Штирлицу на плечо села муха. «Следят», – подумал Штирлиц.

Штирлиц сел в машину и крикнул:

– Гони!

Через пять минут с заднего сиденья запахло свежим самогоном.

Штирлиц очнулся после пьянки, открыл глаза и увидел перед собой брата-близнеца:

«Зеркало!» – догадался Штирлиц.

«Не узнал, сука», – обиделся брат-близнец.

Штирлиц привез пастора Шлага на швейцарскую границу. Граница представляла собой ущелье с отвесными краями, между которыми был натянут тонкий канат. Штирлиц дружески похлопал пастора по спине, тот сделал несколько неуверенных шагов и с криком сорвался в пропасть.

– А ведь он совершенно не умеет ходить по канату, – подумал Штирлиц.

У полковника Исаева как-то спросили:

– Какая разница между разведчиком и шпионом?

– Разведчик – это наш, а шпион – это их.

Мюллер прочитал в газете объявление: «Поп-группе срочно требуется пианистка.»

– Пастор Шлаг совсем оборзел, – подумал Мюллер.

Штирлиц пошел в лес по грибы. Он ходил пять часов, но грибов не было.

– Видимо не сезон, – догадался Штирлиц и упал лицом в снег…

Что-то выделяло Штирлица среди других жителей Берлина. То ли это был мужественный профиль, то ли волевая осанка, то ли волочившийся за ним купол парашюта.

Штирлиц сидел у камина и вязал. Вязание успокаивало Штирлица. После окончания вязания у камина остался лежать связанный Мюллер.

Штирлиц пришел домой, глухо закрыл все окна и двери, опустил светомаскировочные шторы, растопил камин и пустил воду в ванной. Только после этого он отпер сейф, достал оттуда бутылку водки и тарелку салата. Бутылку он выпил прямо из горла – винтом, а потом немного подумал и тихо упал лицом в салат. Голос Копеляна за кадром: «Только один раз в году, 23 февраля полковник разведки Максим Максимович Исаев позволял себе вспомнить о том, что он – офицер Советской Армии».

Зал в гостинице «Адлер» в Германии. Длинный-длинный стол. За столом сидят высшие чины СС. Среди них

– Штирлиц. Все едят: вилка в левой руке, нож в правой. У Штирлица нож валяется на столе, вилка в правой руке: он с остервенением терзает котлету. Голос за кадром:

– Штирлиц знал, что он совершает грубую ошибку, но он так хотел хоть несколько мгновений побыть полковником Исаевым!

Штирлиц ехал по Берлину и заметил на углу Фридрихсштрассе человека в длиннополой красноармейской шинели и буденовке, лениво рубившего прохожих шашкой образца 1911 года.

– Связной, – смекнул Штирлиц.

По Фридрихштрассе в направлении рейхсканцелярии в новенькой красноармейской форме двигался Штирлиц. Мимо на мотоциклах проехали гестаповцы.

– Рокеры, – подумал Штирлиц.

– Панк, – подумали гестаповцы.

– Как вас зовут? – спросил Штирлиц свою новую радистку.

– Катя.

– Катюша, значит! Хорошее имя, чисто русское. А меня

– Штирлиц.

После очередного сеанса связи Штирлиц попрыгал босыми ногами по панели рации:

– Пусть теперь люди Мюллера поищут человека с такими отпечатками пальцев! – злорадно подумал советский разведчик.

Штирлиц получил бандероль из центра. В бандероли был штопор. Штирлиц сунул штопор в карман и забыл про него. Вспомнил он про штопор, когда на какой-то вечеринке его попросили открыть бутылку. После получаса борьбы с бутылкой Штирлиц заметил, что штопор имеет левую завивку.

– На Родине введен сухой закон, – догадался профессионал.

На 23 февраля Штирлиц сидел у камина и вспоминая Родину пек в золе «Сникерсы», а в это время Мюллер пытал радистку Кэт сладкими палочками.

Штирлиц подошел к окну. Сверху в сотый раз пролетел пастор Шлаг. «Ничего, – подумал Штирлиц, – тяжело в учении – легко в бою».

Борман и Мюллер сидели в офицерской столовой.

– Сейчас придет Штирлиц и опять закажет свой любимый чай в граненом стакане и, громко размешав там восемь ложек сахару, будет пить его, не вынув ложечки, – сказал Борман. Входит Штирлиц.

– Милейший! Чашечку кофе без сахара! – заказывает он и торжествующе показывает Борману язык.

Борман и Мюллер стоят на балконе, под балконом стоит Штирлиц. Борман:

– Давай бросим Штирлицу кирпич на голову, если заругается по-русски, значит русский шпион! Бросают. Штирлиц:

– Е* твою мать! Борман:

– Тебе пи**ец, Штирлиц! Мюллер:

– И тебе пи**ец, Борман!!!

Влезая в окно секретной канцелярии СД, Штирлиц сказал своему напарнику:

– Если появится патруль, свистнешь для ясности 50 раз.

Штирлиц зашел в кафе «Элефант» и долбанул шампанского. Шампанский упал.

Штирлиц бродил по лесу в ожидании связи. Из-за куста вышла Кэт, и связь состоялась.

Штирлиц увидел падающую башню.

– Пиза, – подумал Штирлиц.

– Пить надо меньше, – подумала башня.

Штирлиц увидел автобус с рожками.

– Троллейбус, – подумал Штирлиц.

– Сам ты, троллейбус! – обиделся автобус с рожками.

Штирлиц сидел у окна и крутил козью ножку. Коза жалобно блеяла, но вырваться из крепких рук штандартенфюрера было нелегко.

Штирлиц долго смотрел, как пастор Шлаг шел на лыжах через швейцарскую границу. «Да, тяжело ему», – подумал Штирлиц. Стоял июль 1944 года.

Штирлиц сел на шпагат. Шпагат лопнул.

Штирлиц ходил по рейхсканцелярии с расстегнутой ширинкой, из которой выглядывали красные трусы. И никто не догадывался, что так он отмечает Первое Мая.

Штирлиц пришел к выводу. Но Вывода не оказалось дома.

Штирлиц был извращенец. Поэтому во Вращенцах ему поставили памятник.

Штирлиц уже пятый час стоял на своем. Это была любимая пытка Мюллера.

Штирлиц шел по длинному коридору, на встречу ему шла Кэт. Два эсэсовца несли за ней чемоданы.

– В отпуск! – подумал Штирлиц.

Штирлиц подошел к явочной квартире и увидел на двери плакат: «Явка провалена».

– Да, – подумал Штирлиц, – явка действительно провалена. Раньше было написано просто: «Явка».

Штирлиц идет по коридору, навстречу ему Мюллер:

– Штирлиц, вы – еврей?

– Никак нет, господин группенфюрер, я – русский!

– А-а, вот вы и попались, Штирлиц

За Штирлицем следили. Их было семеро: Мюллер и шестерка Айсман.

Мюллер заходит в кабинет к Борману и видит, что Штирлиц валяет дурака:

– Прекратите, Штирлиц, он и так уже грязный!

Штирлиц вошел в положение русской радистки. Затем вышел и поставил ее в другое положение.

Штирлиц отправил донесение в Центр открытым текстом. Через пять минут нему ворвались эсэсовцы.

– С первым апреля, – улыбнулся Штирлиц.

Эсэсовцы понимающе заулыбались, в это время в Центре хохотали до упаду.

Штирлиц заложил ногу за ногу. На следующий день Ногу за Ногу арестовали.

Штирлиц шел в кафе «Элефант» на встречу со своей женой. Ее уже в четвертый раз везли через линию фронта и три границы, и каждый раз оказывалось, что это не его жена.

Штирлиц рассказал пошлый анекдот и вогнал Мюллера в краску. «Смотри, какой чувствительный», – подумал Штирлиц и закрыл бочку.

Штирлиц услышал по радио сводки, что немцы взяли Москву и подумал: «Чего только с водки не услышишь!»

В 830 Штирлиц вошел в машбюро. В это время здесь всегда можно было разжиться каким-нибудь секретным документом: все машинистки уходили смотреть «Богатые тоже плачут».

В кромешной тьме по спине у Штирлица забегали мурашки.

– Интересно: вши или блохи? – подумал Штирлиц.

– Штирлиц, вы – еврей?

– Никак нет, господин группенфюрер, я – русский!

– Штирлиц, вы – еврей?

– Никак нет, господин группенфюрер, я – русский!

– А я немецкий!

Штирлиц сидел у окна. Из окна дуло. Штирлиц прикрыл форточку и дуло исчезло.

Штирлиц порол чушь. Чушь отчаянно визжала.

Штирлиц овладел собой и вскоре уснул.

Штирлиц послал Мюллера в задницу. На следующий день туда нагрянуло гестапо.

Мюллер вызывает Штирлица. Сам сидит спиной к нему.

– Штирлиц, угадайте, под каким глазом у меня синяк?

– Под левым.

– Вот вы и попались, об этом знает только русская «пианистка».

Ночь, рейхсканцелярия. В кабинете Мюллера с фонариком возле вскрытого сейфа стоит Штирлиц и копается в бумагах. Находит приказ Гитлера, подходит с ним к столу и напротив фамилии Гитлер, улыбаясь, пишет русское слово «ДУРАК». Голос диктора за кадром:

– Вот так, в нечеловеческих условиях, советский разведчик Максим Максимович Исаев вносил свой маленький вклад в большую Победу!

– Что это вы мне принесли, Штирлиц? – спросил Шелленберг.

– С основной работы разрешение на совместительство, – ответил он. Совесть чекиста не позволяла ему незаконно получать вторую зарплату.

Штирлиц передавал уже сорок восьмую дезу в центр.

– Пора бы и дать знать, что работаю под колпаком. Решил и в конце добавил: «Работаю под колпаком у Бормана. Сорок семь последних сообщений – деза». Борман по хитрым глазам Штирлица понял, что тот что-то задумал. После третьей ночи напряженных размышлений он сказал:

– Ну, эта шутка стара как мир. И передал текст без точек.

Штирлиц прятал акции в трусах. Они все не поднимались.

Штирлиц стоял в туалете и по капле выдавливал из себя раба.

– Вот кончу службу и куплю себе садовый участок под Рязанью, – думал Штирлиц, подъезжая к своей загородной вилле под Берлином.

Вербуя Штирлица, Мюллера задаёт вопрос по анкете:

– Сколько вам лет? Штирлицу выдался случай пококетничать:

– А сколько бы вы мне дали? Мюллер считал себя тонким остряком:

– Пожизненно.

Советские самолеты бомбили Берлин. Бомбили беспощадно, но осторожно: каждый летчик понимал – там Штирлиц.

Мюллер спросил у Штирлица:

– Правда ли, что радистка Кэт дала ему показания?

– Показала, но не дала, – сухо ответил Штирлиц.

Штирлиц принял шифровку. Шифровка оказалась лучше денатурата.

Штирлиц настоял на своем – настойка вышла горькая и невкусная.

Штирлиц вошел в туалет. В туалете журчало. Когда Штирлиц вышел обратно, журчало заторопилось следом.

Штирлиц лежал на полу, замаскировавшись под окурок.

Во время войны Штирлиц украдкой кормил берлинских детей. От украдки дети пухли и дохли.

Ворвавшись в кабинет, где шло совещание, Штирлиц достал свой пистолет, и все упали насмерть.

Штирлиц сидел в машине и курил. А в это время глубоко под землей, в секретном бункере, Гитлер отчаянно оттягивал свой конец.

Штирлиц пнул глобус ногой. Он покатился.

– Круглый, – подумал Штирлиц.

– Урод, – подумал глобус.

Штирлиц зашел в рейхсканцелярию и увидел, что вся верхушка вермахта ржет.

– Что случилось?

– Да Борман анекдот услышал.

– Смешной?

– Не знаем.

– А что же тогда ржете?

– Да он его начинает со слов: «Захожу это я в парикмахерскую…»

Штирлиц увидел на обложке журнала фотографию девушки и надпись: «Мисс-43».

– Странно, – подумал Штирлиц, – сорок три, а как хорошо сохранилась!

Штирлиц выбил ногой дверь и на цыпочках подкрался к читающему газету Мюллеру.

– Документы на стол! – закричал Штирлиц и со всего размаху врезал Мюллеру в ухо.

– Кстати, Мюллер, не найдется ли у вас канцелярских скрепок?

Голос Копеляна за кадром:

– Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза…

– Штирлиц, у вас есть план? – спросил Шелленберг.

– Конечно. Но я больше люблю героин, – ответил с улыбкой Штирлиц.

Штирлиц шел по Берлину в буденовке. К нему подошел Мюллер.

– Штирлиц, вы бы хоть конспирацию соблюдали!

– И вправду, – подумал Штирлиц и надел темные очки.

Штирлиц зашел в бар с криком:

– Порублю, суки!

Те скинулись по рублю, и Штирлиц ушел.

Штирлиц шел по Цветочной улице. Вдруг из второго этажа дома напротив вывалился Плейшнер. Штирлиц ускорил шаг. Но со второго этажа следующего дома вывалился Плейшнер. Штирлиц еще поддал. Из окна третьего дома опять вывалился Плейшнер… Штирлиц бежал по Цветочной улице, а Плейшнеры все вываливались…

В кабинет Штирлица позвонил Мюллер.

– Штирлиц! Если вы еще хоть раз будете резать на секретной документации колбасу и селедку, я вам больше не позволю воровать из сейфа!

Штирлиц в третий раз терял передатчик и его весь вечер бил озноб. Озноб был радистом, и без передатчика ему было нелегко.

Штирлиц вошел в кабинет Мюллера и увидел того, лежащего бездыханным на полу.

– Отравился, – подумал Штирлиц, любовно поглаживая рукоятку торчащего из спины Мюллера топора.

От чтения бумаг Штирлица отвлек скрежет дерева по асфальту. Выглянув наружу, Штирлиц увидел возвращающегося на лыжах из Швейцарии пастора Шлага.

Телеграмма Штирлицу от Плейшнера: «Где обещанный батут?»

Дверь кабинета Мюллера открывается и робко входит пастор Шлаг.

– Пингвины идут на север?

– Пингвины идут на х**, а Штирлиц сидит в комнате рядом!

Гестаповцы ставили автомобиль на попа.

– Бедный пастор! – подумал Штирлиц.

Штирлиц бежал в попыхах спотыкаясь – попыхи были на два размера больше.

Штирлиц выпил две бутылки шнапса и склонился над картой мира. Его неудержимо рвало на родину.

Штирлиц ехал на машине. Вдруг он увидел голосующего Мюллера.

– Хрен тебе! – подумал Штирлиц и поддал газу. Через некоторое время он опять увидел голосующего Мюллера.

– Хрен тебе! – подумал Штирлиц и поддал газу. Через некоторое время он опять увидел голосующего Мюллера.

– Хрен тебе! – подумал Штирлиц и поддал газу.

– Издевается! – подумал Мюллер.

– Кольцевая! – догадался Штирлиц.

Штирлиц фотографирует секретные документы из сейфа Бормана. Внезапно вбегает Борман, хватает из сейфа одну из бумаг и быстро убегает. «Фууу, пронесло!» – подумал Штирлиц. «Тебя бы так пронесло!» – подумал Борман.

Мюллер идет по коридору рейхсканцелярии и видит под дверью кабинета Гиммлера подслушивающего Штирлица.

– Штирлиц! Что вы делаете?

– Трамвая жду! Дойдя до конца коридора, Мюллер подумал: «Какого, к черту, трамвая!» и оглянулся. Штирлица уже не было. «Наверное, дождался», подумал Мюллер.

Штирлиц шел по коридору и услышал за собой шаги.

– Борман! – подумал Штирлиц.

– Правильно! – подумал Борман.

Штирлиц шел по лесу и увидел в дупле чьи-то глаза.

– Дятел! – подумал Штирлиц.

– Сам ты дятел! – обиделся Мюллер.

Штирлиц вышел из ресторана и почувствовал сильный удар по затылку. Он обернулся и увидел асфальт.

Штирлиц и Кэт шли по лесу. Раздался выстрел и Кэт упала. Штирлиц посмотрел налево – никого. Посмотрел направо – никого.

– Показалось! – подумал Штирлиц.

Штирлиц задумался. Это ему понравилось и он задумался еще раз.

Штирлиц и Мюллер стреляли по очереди. Очередь быстро редела.

Штирлиц выглянул из-за угла и увидел очередь. Он быстро упал на землю и очередь прошла мимо.

Штирлиц подошел к цветочному магазину и поднял глаза – это были глаза профессора Плейшнера.

Штирлицу в голову попала пуля.

– Разрывная, – пораскинул мозгами Штирлиц.

Штирлиц стоял на углу, когда рядом с ним упал кирпич.

– Вот тебе раз, – подумал Штирлиц.

– Вот тебе два, – подумал Шелленберг и сбросил с крыши второй.

Штирлиц встал спозаранку. Позаранку была румынской разведчицей.

Штирлиц выпал из окна двенадцатого этажа и чудом зацепился за карниз девятого. На следующий день чудо распухло и мешало ходить.

Штирлиц перешел границу незаметно. Об этом он узнал из утренних газет.

Штирлиц топил буржуйку. На следующий день в газете появилась статья о зверском убийстве сотрудницы гестапо.

Штирлиц получил из Центра шифровку: «У вас родился сын». Скупая мужская слеза пробежала по щеке разведчика, ведь он уже двадцать лет не был дома.

В кафе «Элефант» вошел Штирлиц.

– Это Штирлиц, сейчас будет драка, – сказал один из посетителей. Штирлиц выпил чашечку кофе и вышел.

– Нет, это не Штирлиц, – возразил второй посетитель.

– Нет, Штирлиц! – и тут началась драка.

В понедельник Штирлица повели на расстрел.

– Да, тяжело начинается неделя, – подумал Штирлиц.

Штирлиц, Борман и Гитлер играют в преферанс.

Штирлиц:

– Сталинград!

Гитлер:

– Как, опять?!

Гестапо обложило все выходы, но Штирлиц вышел через вход.

Штирлиц вмиг выпрыгнул из окна

– МИГ взревел и скрылся в облаках.

Штирлиц выстрелил вслепую. Слепая упала как подкошенная. Подкошенную Штирлиц застрелил накануне.

Штирлиц тщательно скрывал явку, но Мюллер нашел ее и выкурил.

Штирлиц шел по лесу и напоролся на сук. Суки разбежались с визгом. Визг бежал первым.

Штирлиц приехал в гестапо навеселе и поставил весело под окнами кабинета Мюллера.

Мюллер с бешеной скоростью мчался в автомобиле, а рядом шел Штирлиц, делая вид, что прогуливается.

– Мюллер, а вы не считаете, что носить трусы красного цвета непатриотично?

– А вот вы и попались, Штирлиц! О цвете моих трусов знает только русская радистка!

– Перестаньте нести ерунду, Мюллер, и застегните ширинку, иначе о цвете ваших трусов скоро будет знать все гестапо!

Штирлиц шел по Берлину и думал, что же больше выдает в нем русского разведчика: красная звезда на шапке, ППШ в руках или парашют, волочащийся за ним по земле…

Штирлиц шел по улице. Навстречу

– Мюллер.

– Хайль Гитлер! – сказал Штирлиц. Мюллер упал в канаву.

– Фанатик, – решил Штирлиц и поправил буденовку на голове.

– Штирлиц, – устало сказал Мюллер, – вы отвертелись, когда мы обнаружили ваши пальчики на чемодане русской пианистки. Вы отвертелись, когда мы нашли их на трубке телефона правительственной связи. Но сейчас вам не отвертеться! Почему ваше удостоверение пахнет русской водкой?!!

– Вы знаете, Мюллер, – не менее устало ответил Штирлиц, – когда Шелленберг ставил на мое удостоверение печать, он предварительно подышал на нее.

Гитлер принимает в своем кабинете Муссолини. Вдруг дверь распахивается, входит Штирлиц, ни на кого не обращая внимания, подходит к сейфу, открывает его своим ключом и начинает рыться в нем, выбрасывая ненужные документы на пол.

– Кто это? – удивленно спрашивает дуче.

– Русский разведчик Исаев, – безразличным тоном отвечает фюрер,

– У нас Штирлицем числится.

– Так почему же ты его не арестуешь?

– А, все равно отвертится.

К даче Штирлица подъехала машина. Из нее вышел Мюллер в сопровождении взвода гестаповцев. Он постучал в дверь. «Кто вам нужен?» – спросили из-за двери. «Мне нужен Штирлиц», – сказал Мюллер. «А меня нет дома», – ответил из-за двери Штирлиц. Мюллер выругался, сел в машину и уехал. Так Штирлиц уже третью неделю водил гестапо за нос.

Штирлиц шел по Берлину. Мюллер узнал в нем советского разведчика, но не по ППШ, небрежно наброшенному на плечо, и не по парашюту, волочившемуся сзади, а по клейму фабрики «Большевичка», которое забыли отпороть с внутреннего кармана пиджака по истинно русской безалаберности.

Мюллер вызывает Штирлица и говорит: «Завтра коммунистический субботник, явка обязательна.» Штирлиц отвечает «Есть» и, поняв, что провалился, садится за стол и, не замечая удивленного взгляда Мюллера, пишет: «Я, штандартенфюрер фон Штирлиц на самом деле являюсь советским разведчиком.» Мюллер, прочитав этот рапорт, звонит Шелленбергу и говорит: «Вальтер, зайдите, посмотрите, что ваши люди придумывают, чтобы на субботник не ходить.»

«Сколько будет дважды два?» – спросил Мюллер. Штирлиц задумался. Он, конечно, знал, сколько будет дважды два, ему об этом недавно сообщили из центра, но он не знал, знает ли это Мюллер. И если знает, то кто ему сказал. Может быть Кальтенбруннер? Тогда переговоры с Даллесом зашли в тупик.

Гиммлер вызывает своего сотрудника.

– Назовите ваше любимое двузначное число.

– Сорок пять!

– А почему не пятьдесят четыре?

– Потому что сорок пять! Гиммлер пишет в характеристику «характер твердый, нордический» и вызывает следующего.

– Назовите ваше любимое двузначное число.

– Двадцать восемь.

– А почему не восемьдесят два?

– Можно, конечно, и восемьдесят два, но лучше двадцать восемь. Гиммлер пишет в характеристику «характер близок к нордическому» и вызывает следующего.

– Назовите ваше любимое двузначное число.

– Семьдесят семь

– А почему не… А, это вы, Штирлиц.

«Штирлиц, вам знакомы эти ботинки?» – спросил Мюллер. Штирлиц узнал бы эти ботинки из тысячи. Они были сделаны из кожи пастора Шлага.

Штирлиц шел по Берлину и увидел на стене надпись «Штирлиц – дурак». Только он один понял, что ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Апрель 1945 года. Поражение Германии очевидно. Гитлер ходит по рейхсканцелярии и везде видит одну и ту же картину: офицеры пьянствуют и даже не обращают внимания на своего фюрера. Но зайдя в один из кабинетов, Гитлер обнаруживает Штирлица, который сидит за столом и работает. Увидев главу Третьего Рейха, Штирлиц вскакивает, вскидывает руку и выкрикивает: «Хайль Гитлер!» В ответ фюрер устало произносит: «Максимыч, ну хоть бы тыто не подкалывал.»

Штирлиц шел по Берлину и увидел проституток. «Недосуг,» – подумал Штирлиц.

Штирлиц увидел снежную лавину и подумал: «Бедный пастор, он так и не научился свистеть».

Штирлиц всю ночь зяб и топил камин. Наутро камин утонул.

Штирлиц толкнул дверь рукой. Дверь не поддалась. Штирлиц подналег плечом. Дверь не поддалась. Штирлиц разбежался и со всего размаха толкнул дверь. Дверь не поддалась. «ЗАПЕРТО» – мгновенно догадался опытный разведчик. И только всеведущий Мюллер знал, что дверь открывается в другую сторону.

К Штирлицу пришли из гестапо:

– Если опять не заплатите за электричество, отключим ваш радиопередатчик.

Штирлиц ехал к Берлину. Город был окутан дымом пожаров. «Опять забыл выключить утюг» – с досадой подумал Штирлиц.

Штирлиц зашел в кабинет к Кальтенбруннеру и отбросил копыта.

– Вы бы тут еще рога набросали! – сказал шеф гестапо, сморщившись.

Штирлиц знал, что война закончилась, но не знал только, где.

В Берлине все знали, что Кэт – разведчица, но кто она на самом деле, знал только Штирлиц.

Штирлиц встал и попробовал слив. Потом еще попробовал. Потом Штирлиц заметил табличку: «Слив не работает!».

Штирлиц увидел пастора Шлага и подумал:

– Молодчина, решился все-таки на побег, – но побег подломился, и пастор упал с дерева.

Штирлиц пришел домой уставший, сел и уронил голову на стол. Кэт в ужасе закричала. Это была голова Холтоффа.

Кэт подошла к зеркалу и увидела на шее пятно. «Засос», – подумала она вспомнив, как вчера Штирлиц дал ей по шее за то, что она не передала «SOS» открытым текстом.

Письмо из Центра до Штирлица не дошло. Он перечитал его еще раз – все равно не дошло.

Из подвала Кэт видела, как Штирлиц вышел на улицу и стал стрелять.

– И мне одну стрельни, – крикнула она.

Штирлиц пропустил два стаканчика вина и успел только к третьему.

Штирлиц шел по Кальтенбруннерштрассе.

– Стой! – услышал он окрик из-за спины. Штирлиц засунул руку в карман.

– Это конец, – подумал Штирлиц, – но где же пистолет?.. Но тут же с ужасом обнаружил:

– Это пистолет… но где же конец….

В дверь постучали. Штирлиц открыл и увидел на пороге маленькую собачонку.

– Ну, чего тебе, дуреха?

– Сам дурак, я из Центра!

Учительница знакомится с детьми, которые встают и называют свои фамилии.

– Иванов.

– Сидоров.

– Штирлиц!!! Учительница:

– Это еще что такое? Выйди из класса! Завтра придешь с отцом! Назавтра учительница объясняет все отцу, который отвечает:

– Понимаете, Сема стесняется

– Борман его фамилия

Во время очередной бомбежки Штирлиц пробрался в кабинет Шелленберга. Он никогда не упускал возможности позвонить в Москву на халяву.

Штирлиц сидел на магнитном барабане и меланхолично жевал перфоленту. «Еще 25 метров осталось…» – машинально отметил Штирлиц. Жевать перфоленту было невкусно и неудобно, но другого способа уничтожить полученную информацию у Штирлица не было.

Над головой Штирлица всю ночь свистели пули. Так бывало всегда, когда живущий этажом выше Зигфрид Пуль приглашал к себе родственников.

Идя по еле приметной на снегу дорожке, Штирлиц услышал раздавшееся из сугроба шипение. Он выхватил парабеллум и выпустил в сугроб всю обойму, после чего продолжил свой путь. И только через 5 минут он вспомнил, что пастор Шлаг так и не научился свистеть.

Мюллер вызывает Штирлица:

– Штирлиц, как вы объясните, что отпечатки ваших пальцев найдены на заднице Евы Браун?

– Я-то объясню. А вот как вы объясните то, как вы их там нашли.

– Я всегда жалел Штирлиц, что вы работаете не на меня.

Как-то зашел Штирлиц к гестаповцу Рольфу и стал просить у него моющиеся обои. Рольф долго отнекивался и наконец дал один рулон. Получив обои, Штирлиц перевел разговор на радистку. Штирлиц сделал это сознательно. Теперь, если Рольфа спросят, зачем приходил Штирлиц, Рольф скажет: поговорить о радистке. А об обоях будет молчать.

В дверь позвонили, Штирлиц открыл. На пороге он увидел Холтоффа в строительной каске.

– Ты чего?

– Да вот, зашел коньячку-с выпить.

– Штирлиц, вы знаете Тихонова? – неожиданно спросил Мюллер.

– Конечно нет, – не растерялся Штирлиц.

Мюллер подошел к Шелленбергу и крикнул ему при всех:

– Чтоб ты сдох, старый педераст!

– Да-а… У них тоже демократия… – подумал Штирлиц.

В комнате потух свет.

– Добрый вечер, Холтофф, – сказал Штирлиц. Ответа не последовало. Штирлиц не знал, что свет отключили во всем квартале.

Штирлиц шел на встречу со связным. Он сразу его узнал. В России опять были перебои с мылом.

Шелленберг дал Штирлицу наводку. «Немного, зато в валюте», – подумал Штирлиц, пряча в карман рейхсмарки.

Штирлиц проснулся около двух. «Славные девочки», – рассуждал про себя Штирлиц, наблюдая, как обе одеваются и приводят себя в порядок.

– Барбара, у вас не найдется чашечки кофе? – устало спросил Штирлиц.

– Кофе нет, но есть чай, – радостно захлопотала Барбара.

«Да, наши уже близко», – подумал Штирлиц.

Мюллер предложил Штирлицу работать на него.

– Но я уже работаю на Шелленберга. – сказал Штирлиц.

– Как быть с трудовой книжкой?

– А если завести вторую? – предложил Мюллер.

– Знаю я ваши штучки, – не согласился Штирлиц, – вы ведь потом пришлете гестаповца проверять, сколько у меня трудовых книжек.

– С вами страшно разговаривать, – признался Мюллер.

– Вы просто читаете мои мысли.

Мюллер как-то позвал Штирлица в бар в надежде выставить его на кружку пива. Однако Штирлиц стал рассказывать такие интересные анекдоты про фюрера, что Мюллер заслушался и случайно заплатил. «Все-таки блестящий агент этот Штирлиц, – подумал Мюллер.

– Какая чистая работа!». Больше Мюллер не звал Штирлица пить пиво, а если случайно встречал его в баре, то делал вид, что не узнает.

Мюллер Штирлицу:

– Вы знаете, Штирлиц, у меня для вас две новости: одна плохая и одна очень плохая. С какой начать?

– Ну, пожалуй, с плохой…

– Русская радистка все рассказала!

– А очень плохая новость?

– Рассказала не нам, а вашей жене!

Штирлиц сел в такси, широко расставив ноги, и сказал водителю:

– Трогай!

Шофер потрогал. Штирлицу понравилось.

Предусмотрительность часто помогала Штирлицу. Однажды Мюллер решил ему устроить автомобильную катастрофу. Машина Мюллера была неисправна, и он повез ее в сервис. Мастера потребовали за ремонт 350 марок.

– Да Штирлиц за всю свою жизнь на столько не нашпионит! – решил Мюллер и отказался от своей затеи. Мюллер не знал, что в сервисе работали люди Штирлица.

Если бы Мюллер знал, каким кодом пользуется Штирлиц, то он бы давно проник в подъезд его дома.

Штирлиц как-то решил разыграть Мюллера на 1 апреля.

– Мюллер, а вы знаете, что я – русский разведчик?

– Не знаю! – в свою очередь, разыграл Мюллер Штирлица.