Азов. За други своя

Глава 21

Земляные стены сходились и расходились. Где-то еле протискивались, а через пару сажень вдруг расширялись в два раза, и люди двигались свободно, как по улице. То ли ответвление собирались копать да бросили, то ли пласт земли обвалился, и пришлось расширять ход, терпеливо таская лишни бурдюки с грунтом. Иван Арадов — мадьяр и мастер по ходам полз впереди. Толстые двойные подошвы его сапог мелькали иной раз перед глазами, когда непостоянный свет факела отражался не ведомо от чего или на повороте зацеплял стену. Валуй со своими пробирался следом. Иван обещал удивить. Интересно, чем тут можно удивить? Слухи и слухи, разве что выход под штабом турецким сделали? Тогда да, будет неожиданно.

Втиснувшись в сжавшийся до ширины плеч лаз, Арадов с трудом обернулся:

— Тут потише, братцы.

Казаки, и без того старающиеся не шуметь, затаили дыхание. Знамо, тот самый переход между штреками, что турки понатыкали вокруг своего холма. Теперь там постовые денно и нощно стоят, слухают, не роют ли где казаки. Да только и донцы в копании слухов не одну собаку съели. Так проскочили, ни один слухач ничего не заподозрил.

Видать, шибко не понравилось им, как казаки холм-то взорвали. Эх, было бы чем, и ещё раз подняли бы насыпь в воздух. Но запасы пороха давно вышли, а свой турки теперь берегут пуще глаза, не подступишься. Разместили в самой середине лагеря, если взорвётся, много народу поляжет, а точнее, подлетит. Что, не понимают? Понимают. Нетупые, османская армия только пару лет назад Багдад взяла, поставив точку в многолетней кровопролитной войне с персами. А у них войско тоже неслабое было. Глупые такие победы не одерживают. Значит что? На ум только одно приходит. Так крепко казаки запугали турецкое начальство, что готово оно своими рисковать, но пороховую казну сохранить.

Тихо-тихо, бочком-бочком протянулись через самое опасное место перехода. Ещё пяток сажень, и потолок начал подниматься. Вовремя, а то уж и коленки заныли. Валую и его парням эта боль знакома. В своё время столько ходов понарыли, не сосчитать. Будто кроты! Что тогда, четыре года назад, когда под стену подкоп делали, что нынче, уже когда к осаде готовились. До того к нынешнему лету ухайдакались, что даже возмущаться начали. Не слепухи же они, в самом деле! Ну, атаманы тоже не лаптем щи хлебают. Почуяв, что ещё чуть-чуть — и взбрыкнет народ, тут же отправили сотню Валуя в горы, друзей выручать.

А вернулись уже в самый раз перед турком. И вот опять тянет Арадов верных друзей куда-то под землёй. А куда, зачем, не говорит, подлец. Приказ, мол. Ну-ну, поглядим, чё за приказ.

Ещё выше потолок поднялся, уже почти выпрямились, только где голову малость опустишь, а идти можно. И тут впереди засветлело. Ускорив шаг, Арадов вывалился в широкую комнату, освещённую одной лучиной, и обернулся с торжествующей улыбкой.

— А, каково?

Выскочив вслед за проводником в подземное помещение, Валуй сразу шагнул в сторону, пропуская товарищей. Борзята за спиной крякнул:

— Вот это дворец понарыли!

Космята чуть присвистнул, а Матвей Чубатый замер, открыв рот.

Путило Миленький задрал голову, осматриваясь. Дароня Толмач, вертясь во все стороны, задумчиво покусывал губу. Казалось, он хочет потрогать стены, до того нереально выглядела комната под землёй. Навстречу им уже вышагивал Наум Васильев. Даже ему с его трёхаршинным[56] ростом тут не приходилось нагибаться.

Коротко обнялись.

— А как же вы тут дышите? — Валуй с интересом осматривался, насколько позволяла тусклая лучинка, воткнутая в земляной стол.

— Проходи, не бойсь. — Арадов не скрывал удовольствия от удивления казаков. — А мы тут проход для воздуха сделали, вывели его на склон холма. Они там ни за что не найдут.

Казаки разбрелись, осматриваясь. Космята, забрав у несопротивляющегося Арадова факел, освещал им углы комнаты и провалы проходов. Из комнаты убегало несколько слухов, кроме того, которым пришли они.

Помещение, по их понятиям, было просто огромное. Квадратное, по стенкам сажени в четыре. Высотой, головой не достанешь. Из мебели земляные лавки у стены, на них солома тюками, сверху кинута дерюга. И сухо. Ни плесени, ни капели какой.

Валуй не сдержал восхищения:

— Вот так молодцы. Под самым носом у турка хоромы выкопали!

— Ага. — Борзята присел на ближайшую "лавку". — Неужто они ни сном ни духом?

— Ни сном ни духом, — прогудел довольный Наум. — Ну чё, проходьте к столу, поснедаем чем турок послал.

Он вытащил из незамеченного казаками отверстия в стене казанок. Установив на стол, кивнул гостям:

— Налетай, братцы, кулеш, хоть и холодный, но вкусный!

Разулыбавшиеся казаки, доставая ложки из карманчиков на поясах, окружили стол.

— Ух ты, и кулеш у них. А и верно, неплох!

— А чего, когда брали, турок ещё хлеба не предложил?

Наум хмыкнул:

— Какой там у них хлеб. Кулеш-то редкость. Это нам повезло, на готовне какому-то важному готовили.

— А как унесли-то? — Космята вытянул из котла полную, аж стекало по краям, ложку.

— То Гришка, пластун наш. Скоро будет. Сам расскажет. Дюже озорной. Дружок Кривоноса, вы его знаете.

Казаки закивали с полными ртами.

Наевшись, расселись на лавках, отдыхая. Силы-то, они небесконечны. Это там, наверху, не всегда время найдёшь к стенке приткнуться, пули да сабли кривые не дают, а здесь благодать, тишина, опасности никакой опять же. Вот и расслабились. Последние дни рубились почти без продыха. Пахом Лешик даже прикорнул, привалившись к стене. Десятский Лапотный, пока без десятка, ежли что, пошлют за бойцами, уже спал, прижав короткую бороду к груди.

Наум, покосившись на Лапотного, сменил лучинку. Стало чуть посветлей. Но углы так и утопали в темноте. Пройдя до конца комнаты, Арадов подержал ладонь под невидимым отверстием.

— Тянет. — Он обернулся с таким видом, будто сообщил сногсшибательную новость.

Наум, не дождавшись вопросов, сам перешёл к делу:

— Значит так, Валуйка. Мы тут с атаманами перетёрли. Надумали твоих тут оставить пока. Отсюда будете воевать.

Лукин оторвал отяжелевшую голову от плеча брата. Тот даже не попытался разодрать глаза. Так и дремал.

— Чего надоть делать?

— Вы в плену были. Турок знаете. Что говорить, ежли вдруг спросят, найдёте. Будете отсюда диверзии устраивать.

— Что за диверзии такие? — Пахом из последних сил сдерживался, чтобы не заснуть.

Наум подошёл ближе.

— Слово есть такое. Не то ляховское, не то латинское. Означает пакости разные во вражеском стане устраивать.

Заметив, как мотнул головой Валуй, отгоняя сонливость, Наум протянул:

— Э, братцы. Да вам счас не воевать, а отдыхать надоть. В таком состоянии вы много не напакостите. Всем ложиться. Валуй, командуй.

Лукин и не подумал противиться:

— Ага, казаки, слыште? Лягай! — Придавив телом дерюгу, разостланную на соломе, он уснул до того, как голова коснулась поверхности. Следом вповалку попадали казаки.

— А ты, Иван, не шумкай. — Наум прижал палец к губам. — Досталось парням. Пусть отдохнут.

— А я ничё. Нехай. Гришки всё одно ишшо нет.

В какой-то момент Валуй суматошно подскочил, сквозь сон расслышав приглушённые голоса. Вдруг показалось, турки подкрадываются. И сел, шальными глазами шаря по темным стенкам подземной комнаты. Трое казаков, тихо переговаривающихся за столом, разом повернулись в его сторону.

— Проснулся? Ну и молодец! — Наум Васильев единственный сидел лицом к Лукину, двоим пришлось круто развернуться.

Валуй узнал Гришку-пластуна и Арадова.

— Ну, вы и здоровы дрыхнуть, казаки.

Протирая глаза, Лукин поднялся. Потянулся, широко зевая:

— Скоко ж мы спали? — Он толкнул Борзяту, и тот шевельнулся, просыпаясь.

— Почитай весь день. Заявилися утром, а нынче звёзды на дворе.

— Ты, Гришка, на них не дави. Казаки какой день без отдыха. Да под пулями и саблями. Любого бы на их месте сморило.

— А я чё, супротив, что ли?

Протирая лица, активно зевая и передёргивая плечами, поднялись и остальные. По ходу здоровкались с Гришкой. Все его знали ещё с тех времён, когда вместе брали крепость. Арадов показал, куца тут ходят по своим делам, и казаки по очереди посетили отхожее место, оборудованное в отдельном ответвлении.

Бак с водой тоже имелся. Как и приямок, куца воду сливали. После умывания все собрались за земляным столом.

Казаки, давно не спавшие так спокойно и долго, наслаждались. Борзята, поводя затекшей шеей, заметил по этому поводу:

— Сто лет так не дрыхнул. Так отдохнул, счас бы полк янычар на капусту перерубил, не напрягаясь.

Ему не поверил Космята:

— Ну, это ты загнул, средненький.

— Разве что малость, — согласился Борзята.

— Ладно, казаки. Поразговаривали и будя. Теперь о деле. Гришка, докладывай.

Пластун, поёрзав, сложил руки в замок на столе.

— Значится так. У нас тут две задачи определилися. Даже три. Ну, с третьей всё понятно. Там без вас справимся. Как сигнал получим. Наши верховые в бурдюках по воде порох, пули, муку решили спускать. Первую партию пустили удачно. Всё собрали. Правда, не все донесли. Два наших туркам попали. Порешили на месте. Как дальше будет, не знаю, но дело надо продолжать. У нас под него десяток от Карпова задействован.

— С этим и верно, понятно. — Лапотный уселся, раскинув ноги по обе стороны лавки. — Давай про наши дела.

— Первое из них тако. — Он упер взгляд в Лукина. — Наши в плену. Там у них двести жёнок и около пяти сотен мужеского пола.

— Что за мужеского пола? — не утерпел Борзята. — Ты говори прямо, казаки или нет?

Гришка чуть смутился:

— То я не знаю. Подойти близко не получилось. Держат их в ямах. Мысль была докопаться туда. Но посчитали, поняли, не успеем. Узнал я, собираются казнить их дня через два. Нам на страх, значит. Мол, чем дольше вы тут сопротивляетесь, тем больше вреда всем православным делаете. Поскольку мы их из-за вас всех живота лишать будем.

— О как! — Космята дернулся возмущённо. — А как же ты это узнал?

Пластун хмыкнул:

— Есть и среди турок разговорчивые.

Его перебил Наум:

— Гришка при готовне обретается. Своим ужо стал. Будто посланный на помощь от чёрных мужиков. Взяли и проверять не стали. У них там везде людей не хватает.

Казаки по-новому взглянули на Гришку.

— Силён ты, парень! — Валуй выразил общее мнение.

— Что есть, то есть, — не стал скромничать пластун. — Ну, то дело нехитрое. Вот ослободить наших, то — хитрое!

— Что предлагаешь?

Гришка зыркнул озорным глазом:

— Есть мыслишка. Но по планам потом. Сперва определиться надоть, чего сначала делаем, что апосля.

— Ну говори дальше, не тяни. — Борзята потянулся к бачку. — Кружка есть кака? Пить охота.

Арадов махнул рукой:

— Там, возле бака висит.

Пока Борзята выбирался из-за стола, пластун начал:

— Второе дело тако: меж собой турок и татар поссорить.

— Ух ты! — не удержался Миленький. — А как это?

— Есть мыслишки? — хмыкнул Борзята, подходя с полной кружкой воды.

Гришка осуждающе глянул на среднего Лукина. Почесав затылок, выдал:

— Есть мыслишки.

Народ за столом сдержанно засмеялся.

Обсуждение затянулось. Оба дела требовали спешки. Но первоочередность определили быстро. Конечно, православных выручать. Тут и думать нечего.

План разрабатывали все вместе. Тут одной головы явно мало было. Атаманы сразу пригласили всех высказывать идеи, пусть даже самые сумасшедшие. Впрочем, таких не нашлось, и в результате получилось просто, как по башке колотушкой. Первым делом нанести из соседнего слуха отвлекающий удар. Пока турки там бегают, в другую сторону смотрят, здесь тишком перерезать охрану, и вывести наших сюда, в комнату. А чтобы враги, очухавшись, не спохватились, ударов отвлекающих должно быть два. Второй нанести с реки. Загодя забраться в Дон. Через камышины дышать народ ещё в казачатах учится, когда в разные казаки-разбойники играют. Холодно, конечно, вода ночами далеко не парная. Но что за казак, если терпеть не могёт? Вот то-то. Атаковать из реки — это Валуя придумка. Вот уж откуда нападения турки точно ждать не будут.

А народ сразу же перепровадить в крепость. По одному, через два слуха — это не быстро. Но вариантов других нет. Надо успевать. На всякий случай заслон держать рядом. В случае чего чтоб как можно дольше сдерживать турка. А где укрыться людям найдётся. В щелях опустевших после всех потерь места полно. Насчёт кормёжки тоже пока печали нету. Лошадей и коров, что ядрами турки перебили, казаки успели засолить и завялить в специально подготовленных коптильнях. Да и зерно пока имеется. На пару недель хватит, а там уже что-то да случится. Или казаки отобьются, и тогда можно будет провиант спокойно сверху Дона доставить, или турки Азов возьмут. И тогда уже никому кормёжка не потребуется. Хотя, нет. Шиш им, а не Азов. Отобьёмся!